Камнеглоты переглянулись, несколько удивленные поведением сыщика.
Марк же тем временем уже отворил дверь и, зайдя внутрь, первым делом бросил сумки на пол. Потом он прошел к дивану, плюхнулся на подушки и только тогда решил оглядеться.
Комнату граф действительно предоставил шикарную: огромный книжный шкаф стоял у стены, рядом находились обещанный письменный стол и стул с изогнутой спинкой. Диван находился как раз рядом со шкафом, широкая кровать — посреди комнаты, словно разделяя ее пополам.
Шторы из черной ткани были плотно сдвинуты, поэтому в комнате царил полумрак. Марк поднялся с дивана и подошел к окну.
За шторами было большое окно, через которое можно было наблюдать за происходящим в саду. К радости Бойза, имелась также решетка из толстых железных прутьев. Пролезть между ними не смог бы, наверное, и самый худой человек на свете — настолько близко прутья располагались друг к другу.
Значит, ночных гостей можно не опасаться.
С другой стороны, что мешает негодяям разбить окно и всадить в сыщика парочку-другую арбалетных болтов?
Надо узнать у графа, будет ли кто-то дежурить в саду — на случай, если прихвостням Хозяина вдруг придет в голову нарушить сон Марка.
Попробовав на крепость пару прутьев, сыщик немного успокоился и решил, что самое время заняться бумагами.
Он перенес сумку к столу и принялся аккуратно раскладывать на нем стопки исписанных листов. Пачку чистых Марк сунул в верхний ящик стола — чтобы всегда были под рукой.
Опустив перо в чернильницу, Бойз отошел на два шага и придирчиво оглядел свое новое рабочее место. Удовлетворенный результатом, он вновь уселся на диван и тяжело вздохнул.
Последние два дня выдались богатыми на события. Два раза его чуть не убили — три, если считать карету Джулии — один раз он напился и один раз чуть не умер от похмелья.
Помимо этого, ему удалось разузнать, что стало с Мартой, и отыскать труп странного незнакомца со змеей на запястье. Черт его знает, замешан ли последний во всей этой истории с книгой Малеро — в этом только предстоит разобраться.
В одном Бойз был уверен точно — обязательно надо узнать, кем был этот парень.
Марк размял шею и посмотрел на напольные часы, что стояли у противоположной стены прямо напротив шкафа.
Три часа. А в комнату он зашел минут десять назад.
Быстро управился, нечего сказать.
Камнеглоты, наверное, еще устраиваются.
Сыщик болезненно скривился.
Дьявол, и какого нужно было спрашивать, боится он или нет? Ясно, как день, что боится. Да и любой бы боялся — слишком уж часто за последние сутки он чувствовал опасную близость старухи с косой.
Тогда, в «Шуте», ему и вовсе показалось, что она стоит прямо за спиной с занесенной для удара косой.
Пренеприятное чувство, что и говорить.
Впрочем, обижаться на друга из-за такой ерунды — тоже не дело. Он нанял братьев охранять его, и пока они прекрасно справляются с поставленной задачей. Все споры и обиды лучше оставить до более подходящего момента.
Например, до завершения дела с книгой.
В дверь постучали.
— Открыто! — крикнул Марк.
В комнату зашел Молот.
— Пошли, что ли? — спросил он. — Поговорим с графом…
— Пошли, — энергично кивнул сыщик, поднимаясь с дивана.
Заперев дверь, он последовал за братьями наверх.
Граф, как и прежде, сидел за столом, но теперь перед ним возвышались кипы книг разной толщины и веса. По сравнению с прошлым разом, их было в два раза больше.
— Я как следует порылся в своей библиотеке и нашел еще несколько томов, посвященных Малеро и его трафарету, — объяснил Малком, поймав на себе вопросительный взгляд сыщика.
— Впечатляет, — сказал Марк, подходя к столу.
— Я только прошу вас — найдите их поскорей. Очень боюсь, что негодяи могут опередить вас!
— Их?
— Ну, книгу и трафарет. Вы, господин Бойз, убеждали меня, что самое подходящее место для них — в подвалах Зрячих… но я решил поступить по-другому.
— Как? — спросил Марк.
Заказчик, конечно, всегда прав, и это правило никто не отменял.
Но он, сыщик, должен быть в курсе происходящего.
Да и какое лучшее место мог найти граф? Более охраняемое и надежное, чем подвалы Зрячих? Такого не существует.
Или речь идет не совсем о месте?
— Я хочу уничтожить и трафарет и книгу. Чтобы ни у кого больше не возникало соблазна прикоснуться к тайне магической стали.
— Разумное решение, — осторожно заметил Марк.
— Но вы не должны уничтожать их самостоятельно. Я вам, конечно, доверяю, — поспешно добавил Малком, — но хочу самолично сжечь два этих предмета.
— Что ж, договорились, — сказал Марк. — Так и поступим. А теперь, если вы не против, мы заберем книги и удалимся. Едва я что-то найду, тут же сообщу вам.
— Конечно, конечно! — воскликнул граф. — Забирайте, ищите… Уверен, у вас все получится.
— Надеюсь.
Дворфы подхватили со стола несколько стопок, Марк догреб остальные книги и, кивнув графу, двинулся к выходу.
Когда он уже переступил порог, Малком окликнул его.
— Если вы не против, я хотел бы, чтобы вы отужинали с нами сегодня вечером.
— Да, неплохая идея, — согласился Бойз. — Спасибо.
— Тогда я пришлю за вами Ломесьена.
— Договорились.
На этом разговор и закончился. Граф вернулся к делам, а троица друзей отправилась вниз.
— Ну вот, — сказал Молот, когда они с братом разложили книги на столе у сыщика. — Если понадобится наша помощь, мы будем у себя.
— Хорошо, — кивнул Бойз, усаживаясь за стол.
Камнеглоты вышли, оставив Марка наедине с кипами старинных фолиантов.
Некоторое время он просто смотрел на четыре башенки, возвышающиеся на столе перед ним.
А потом вытащил из внутреннего кармана куртки очки, надел их и взял верхний том из ближней правой стопки.
Марк, несмотря на юный возраст, страдал дальнозоркостью.
Он открыл книгу и приступил к чтению.
На второй день о художнике все же вспомнили.
Хотя и в первый к нему приходил один из младших Зрячих — приносил воды и пару лепешек хлеба, — но тот визит можно было не считать. Сколько Джейсон ни просил стражника выпустить его на волю, все было тщетно: парень покивал, больше для вида, да так и ушел, ничего толком не объяснив.
Однако на следующий день, около полудня, замки вновь зашумели, заскрипели засовы, и в камеру вошел вчерашний паренек в сопровождении кирасира Зрячих. Последний был старше спутника лет на двадцать, имел аккуратно стриженную русую бороду и выглядел вполне уверенным в себе мужчиной, который не первый год занимается поимкой самых отъявленных головорезов Камрии.
Старший Зрячий смотрел на Джейсона вполне дружелюбно, отчего на душе у последнего сразу же стало легче.
— Добрый день, — вежливо поприветствовал гостей художник.
— Здор?во, — отозвался старший Зрячий. Младший стоял чуть ближе к двери и выглядел, как показалось Джейсону, несколько смущенным.
Он еще раз оглядел художника с ног до головы, потом вопросительно посмотрел на сопровождающего. Не дождавшись ответа, кирасир вновь повернулся к заключенному.
— Как ты сюда попал, сынок?
— Я не помню, — честно ответил Джейсон.
— Не помнишь? — удивился Зрячий.
— Именно так, уважаемый. Я был в трактире с моим другом, мы собирались ложиться спать, когда в коридоре послышался какой-то шум. Я вышел посмотреть, что там происходит, и увидел человека в черных одеждах. Он стоял подле лежащего на полу мужчины и шарил по его карманам. Заметив меня, этот странный парень чертыхнулся и прыгнул ко мне. После он, видимо, огрел меня чем-то по голове, а очнулся я уже здесь.
— Да? — Старший вновь бросил взгляд на младшего коллегу. — Интересно, очень интересно… А мне тут говорили, что вы обычный пьянчуга, которого в камеру посадили, чтобы не натворил чего.
— Пьянчуга? — удивился художник. — Я вообще редко пью и никогда не позволяю себе перебирать.
— Охотно верю, — кивнул Зрячий. — Кстати, не могли бы вы представиться?
— Меня зовут Джейсон Хант, я художник.
— Художник? Любопытно… Вы, я так понимаю, не из местных, коли остановились в трактире?
— Да, приезжий.
— Откуда будете?
Джейсон напрягся. Происходящее начинало походить на допрос.
— Из Зальсы. А что?
— Да так, просто, интересно. А ваш спутник — кто он.
— Его зовут Ларри. Он гоблин.
— Любопытно…
С каждой секундой Зрячий нравился Джейсону все меньше и меньше. Первое впечатление оказалось обманчивым; дружелюбие было напускным.
— Что в этом любопытного? — сухо поинтересовался художник.
— А то, что тем же вечером пропал хозяин трактира «Пьяный шут», господин Хью Лейт. И вы, господин Хант, являетесь главным подозреваемым.
— Вот даже как… — пробормотал Джейсон ошарашенно.
— Посудите сами: вы остановились в трактире вместе с вашим другом как раз в тот самый вечер. Потом вас встречают в компании неизвестного парня, который тащит вас на плече. Наш патруль забирает вас в камеру. Ваш друг, как выясняется, пропадает вместе с господином Хью — мы ищем господина…
— Ларри.
— Да, господина Ларри… но никак не можем найти.
— Не понимаю, каким боком я отношусь к пропаже этого самого господина Хью?
— А вы пораскиньте мозгами. Чем не версия: вы, скажем, оглушаете трактирщика, потом прикидываетесь пьяным, и вас забирает наш патруль. Тем временем, пока патруль занят доставкой вас в тюрьму, ваш друг гоблин исчезает, прихватив с собой господина Хью.
— По вашей версии выходит, что у нас еще как минимум два сообщника. Не представляю, как Ларри мог в одиночку «прихватить с собой» взрослого мужчину.
— Ну и что? Да хотя бы и весь десяток! Вы — главный подозреваемый, господин Хант, и пока ваша вина — или невиновность — не доказаны, вам придется находиться здесь, в этой камере.
— Но… как же так?! Я ведь говорю — меня оглушили!
— Ваших слов мало. Нужны свидетели, а их нет. Так что, на вашем месте я бы не спорил с законом, господин Хант, а просто молча ждал, когда вас оправдают… если вы, конечно, действительно невиновны. На этом наш разговор окончен, господин Хант.
С этими словами кирасир развернулся и пошел к выходу. Уже находясь в коридоре, он бросил через плечо:
— И помните: чистосердечное признание зачтется вам при вынесении приговора.
Младший Зрячий нырнул в коридор следом за кирасиром.
Дверь вновь закрылась, и Джейсон остался наедине со своим одиночеством.
Он опустился на нары и, прислонившись к стене, закрыл глаза.
Вот и повидались, большой город.
Похоже, ты не слишком рад незваным гостям.
Едва за окном стемнело, прибыл дворецкий, чтобы пригласить Марка на ужин.
Бойз как раз заканчивал с первой книгой. Ничего интересного о трафарете в ней не было, а вот о любопытном увлечении художника упоминалось.
Как выяснилось, Малеро относился к той категории мужчин, которых совершенно не интересуют женщины.
Луиджи предпочитал однополые связи. То есть, говоря проще, он был мужеложцем.
В книге конкретно упоминался всего один человек, с кем художник имел интрижку — некий паж Ганс Рутер — остальные остались безымянны. Впрочем, Марку было наплевать на то, как звали партнеров Луиджи. Поэтому он перевернул последнюю страницу, так и не отыскав там ничего интересного, и уже хотел отложить эту книгу да взять взамен другую из стопки, когда явился Ломесьен.
Приглашение на ужин оказалось очень своевременным. Марк и сам уже подумывал сделать небольшой перерыв в чтении, но не знал, чем себя занять.
А так горячее и второе вполне могут стать приятным времяпровождением, отличным от изучения старых книжек о давно умершем художнике.
Ломесьен проводил сыщика до самой столовой и даже любезно открыл дверь, пропуская Марка внутрь.
— Господин Бойз! — радостно воскликнул граф, салютуя парню ложкой. — Рад, что вы так скоро откликнулись на мое приглашение!
— Я как раз дочитал одну из книг и только потянулся за второй, когда явился ваш дворецкий, — объяснил Марк.
Он прошел мимо невозмутимо чавкающих братьев Камнеглотов и опустился на свободный стул против дочери графа.
— Я не знала, что вы носите очки! — ахнула Джулия.
— Мы же договорились на «ты», — попытался уйти от ответа Марк. Попутно он проклял свою забывчивость и упрятал проклятые очки в нагрудный карман рубашки.
— Нет, нет, зачем? Они очень тебе идут! — попросила девушка.
— Возможно, но от очков у меня болят глаза. Так что я предпочту ужинать без них.
— Зачем же ты их вообще надевал? — не поняла дочка графа.
— Дорогая, ну что ты в самом деле? — покачал головой Малком. — У господина Бойза, я уверен, нет особого желания общаться с тобой сейчас. Он хочет просто поужинать.
— Нет, нет, что вы, господин граф, — покачал головой Бойз. — Я совершенно не против беседы с вашей прекрасной дочерью.
— Что ж, ваше дело… — усмехнулся Малком и вернулся к трапезе.
— Так все же — зачем вам очки?
— Я страдаю дальнозоркостью, то есть вдаль вижу лучше, чем вблизи. Поэтому я надеваю очки только при чтении.
— Ах вот в чем дело! Ладно, извини, ты, наверное, и вправду проголодался, — махнула рукой девушка и сама взялась за вилку.
Дальше ужин проходил в полной тишине, и Бойз мог спокойно предаться любимому делу.
Размышлениям.
Итак, что же ему уже удалось узнать о великом художнике?
Луиджи Малеро, если верить первой книжке, был той еще мразью, иначе и не скажешь. Мужеложство, отрицание религии, корысть — вот неполный список грехов, за которые Церковь должна была три раза четвертовать и два раза сжечь его. Так бы и случилось, если бы в дело не вмешался тогдашний король.
В книге, вспомнилось Бойзу, говорилось также и о «загородном доме» Луиджи — художник жил на окраине леса, пока его не обнаружили святые отцы и не отвезли в столицу для суда.
После же чудесного помилования Малеро стал еще худшим человеком, чем был. Он превратился в животное, которое целыми днями только ело, пило и совокуплялось. Лишь редкие вечера Луджи посвящал творчеству, и именно тогда становилось понятно, как же он талантлив.
Очень часто почему-то получается так, что гений оказывается дрянным человеком, вспыльчивым, агрессивным и абсолютно безнравственным.
Ирония судьбы, иначе и не скажешь: Малеро не верил в бога, но сам нес в себе божественную искру.
Несколько лет назад Марку доводилось читать биографию великого писателя прошлого — Жана Коллера, и его, тогда еще безусого юнца, весьма поразило, что автор сильных, умных исторических романов был гнусным пропойцей, которого чаще можно было увидеть лежащим на мостовой лицом вниз и громко храпящим. В один прекрасный зимний вечер Жан серьезно простудился и вскоре скончался от недуга.
Так бесславно закончилась жизнь одного из величайших писателей в истории.
Так закончилась жизнь обычного пьянчуги.
Но вернемся к Малеро…
О его смерти в книге говорилось совсем немного — вроде как он заснул и наутро не проснулся, а врачи так и не смогли определить причины скоропостижной кончины гения…
Но автор книги был уверен, что причиной стал яд.
«Многие догадывались, что Малеро был отравлен. Церковникам удалось добраться до художника — пусть спустя десять лет, но они бы ждали и двадцать, и полвека, и век. По мнению их, Луиджи был истинным Дьяволом, по мнению людей — всего лишь избалованным существом, что заботилось только об удовлетворении собственных интересов и потребностей.
Однако плохое тоже забывается, а искусство — остается. Народ запомнил его, как величайшего художника из всех, кто жил когда-то и живет сейчас. И как бы ни старалась Церковь очернить имя Малеро, оно навсегда останется во Всевидящем Оке на панцире Зрячего…»
Книжкам свойственна некая велеречивость, но, отбросив шелуху, можно было добраться до зерен и сделать кое-какие выводы.
Например, понять, как Церковь ненавидела Малеро.
На этом размышления о персоне Луиджи благополучно закончились, впрочем, как и ужин. Поблагодарив хозяина и попрощавшись с Джулией, Марк покинул столовую и отправился в свою комнату — чтобы приступить к изучению следующего тома.
Лег он за полночь, не осилив и половины очередной книги.
Марк собирался встретиться с Пронырой, но совершенно об этом забыл — упав на кровать, он мигом заснул.
Наутро его разбудил настойчивый стук в дверь.
— Кто там? — пробормотал Бойз сонно.
— Марк, это я, Джулия! Приводи себя в порядок и поехали!
Бойз с трудом перевернулся на спину и посмотрел в окно.
Солнце только-только показалось из-за горизонта. Было еще очень рано… а она уже требует, чтобы он собирался и ехал с ней!
— Я сейчас! — крикнул сыщик и с трудом сел.
Выспаться, конечно же, не удалось. Впрочем, когда вы засыпаете в час, а поднимаетесь около шести, это неудивительно.
Тем не менее Марк встал, умылся из плошки и даже причесался. Посмотрев на себя в зеркало, сыщик заключил, что выглядит он не так уж и плохо.
После Бойз принялся одеваться. Это заняло минут пятнадцать. Сложнее всего оказалось залезть в штаны — на это было потрачено не менее десяти минут.
Наконец, более-менее проснувшись, Марк вышел из комнаты. Оделся он, как, по его мнению, подобало одеться охотнику: коричневая рубаха, коричневые же штаны, болотного цвета сапоги и серая куртка.
В прихожей его уже ждали Камнеглоты, Джулия и, конечно же, Антуан. Марк сразу почувствовал холодный взгляд баронского сынка, который, наверное, должен был обращать все живое в глыбы льда… но на сыщика это не произвело никакого впечатления. Он прошел через всю комнату, остановился в двух шагах от Антуана и протянул руку в знак приветствия:
— Доброе утро. Как спалось?
— Прекрасно, — сдержанно ответил парень. — А как вам?
— Не отказался бы вздремнуть еще часика два, — честно признался Марк.
— Ваше право, — равнодушно пожал плечами баронский отпрыск, но сыщик догадывался, какую радость испытывал его собеседник в тот момент. — Если вы так хотите спать, мы можем отправиться и без вас.
— Я дал слово, — возразил Бойз, — и просто обязан поехать с вами.
Антуан скрипнул зубами. Он, видимо, думал избавиться от «конкурента» быстро и легко… но не тут-то было.
Марк про себя усмехнулся. Конкурент… Этот заносчивый парень думает, что у сыщика роман с Джулией, и оттого стремится при любом удобном случае зацепить Бойза. Что ж, вполне похвальное желание. Только вот сыщик явно превосходил Антуана умом, и все эти очень смешные шутки Бюргера выглядели просто глупо на фоне острот Марка.
Хотя, конечно, среди других избалованных роскошью молодых людей Антуан определенно имел успех.
— Что ж, тогда прошу следовать за мной, — сказал баронский сынок и направился к двери.
— Имеете ли вы при себе оружие, господин Бойз? — бросил он через плечо. — Или мне придется поделиться моими запасами?
— Предпочту ваше, — сказал Марк. — Я, что греха таить, на охоте ни разу не был и потому нужного обмундирования не имею вовсе.
— Зачем же Джулия позвала вас тогда?
— Думаю, чтобы не заскучать в вашем обществе, господин Бюргер.
Антуан вздрогнул, но не остановился и даже не обернулся.
Сдержался. Хотя слова сыщика были для него равносильны пощечине.