Впрочем, чего сыщик ожидал от этого молодого щеголя? Пройдут годы, он растолстеет от лени и яств и станет точной копией отца — с той лишь разницей, что около слова «Ум» в списке достоинств и недостатков у Антуана будет стоять прочерк.

— Ну, повеяло чем-то таким… необычным… Я решил, что это чарующий аромат настоящей охоты… — принялся объяснять Марк.

— Прошу меня простить, господин Бойз, — с каменным выражением лица сказал Бюргер-младший, — но вы говорите полную ерунду и бессмыслицу и тем смешите меня!

Услышав эти слова, Камнеглоты захохотали, да так дико, что Боровик упал на спину, попутно едва не разворошив костер сапогом, а Молот принялся бить кулаком по земле.

Джулия ограничилась улыбкой. Отсутствие бурной реакции, наверное, объяснялось тем, что Антуана она знала много дольше Марка и успела привыкнуть к его странному чувству юмора.

Сам же «виновник торжества», похоже, ничего не понял. Он недоуменно смотрел за тем, как извивается на траве Боровик, как куражится Молот…

— Что с вашими друзьями, господин Бойз? — наконец спросил баронский отпрыск.

— Видимо, Боровик рассказал брату очень смешной анекдот, — сказал Марк с улыбкой.

Эти слова породили новый приступ хохота.

Тем не менее черты лица Антуана смягчились, и он уже менее резко сказал:

— Что за анекдот?

Марку показалось, что Камнеглоты сейчас просто умрут.

— Я живот уже надорвал… — простонал Боровик и снова засмеялся.

Молот только мотнул головой и утер слезы.

— Я думаю, лучше их сейчас не трогать. — Марк и сам едва сдерживался, чтобы не рассмеяться.

— Ладно, хорошо, — неожиданно легко согласился Антуан. — Не будем. Джулия, могу ли я пригласить тебя на конную прогулку по лесу?

— Думаю, нет, — быстро ответила девушка и так же спешно добавила: — Я сильно замерзла и потому предпочту остаться у костра.

Бюргер долго смотрел в ее невинные глаза, потом перевел взгляд на костер, поднял голову и столь же долго наблюдал за непривычно жарким для октября солнцем.

— Ладно, — сказал он сухо. — Тогда я пойду, посмотрю, что там делают слу…

— Иди, иди, — перебила его Джулия.

Антуан замер с открытым ртом. Простоял он так, правда, недолго — не больше полминуты, затем резко развернулся и быстро зашагал к другим охотникам.

— По-моему, он немного обиделся, — заметил Марк.

— Ну и черт с ним, — фыркнула Джулия.

Черт-то, конечно, черт, да только Бойзу казалось, что их веселье еще аукнется ему в будущем. Джулии баронский сынок, конечно, ничего не сделает, а вот с сыщиком, возможно, он как-нибудь да поговорит по душам.

Нельзя сказать, что Марк боялся этого разговора.

Его больше смущали последствия.

Ссора с семейством барона — это похоже на приговор.

А Марк не понаслышке знал, что следует за приговором.

Кара.

* * *

Жагр постучал как обычно — три раза.

Окошечко в двери открылось, и пара глаз уставилась на гарра.

— Вы кто? — спросил караульный.

— Я к старшему сержанту Джонсу.

— По какому вопросу?

Сыщика немного насторожило поведение стражника: подчиненные Мортимера обычно сразу узнавали гарра и без проволочек пускали внутрь.

Этот же парень вел себя настороженно.

— По личному.

— По личному — в свободное от работы время, — сказал неизвестный, и окошко закрылось.

Жагр стоял у входа, ошарашенно глядя на дверь.

Если лишние вопросы еще как-то можно объяснить — ну, не узнали его сразу, решили перестраховаться, — то такое наглое поведение находилось просто за гранью понимания.

Что делать дальше? Постучать снова? Чтобы снова получить отказ?

Или уйти?

Гарр не был уверен, что видел караульного раньше, голоса его сыщик тоже не помнил. В любом, случае спрашивать, из какого он взвода, не стоило: лишнее любопытство еще никому не помогло, только навредило.

Паттерсон поправил воротник, шляпу и пошел прочь.

«Все смешалось в королевстве камрийском», — так, кажется, говорил классик?

Раскаты грома отвлекли сыщика от размышлений. Обратив взгляд к небу, гарр увидел, что над Сартоном собираются иссиня-черные дождевые тучи.

Быть грозе.

Пожалуй, сегодняшний вечер он проведет дома, у камина, с чашкой горячего кофе.

Не самая плохая перспектива, но не предел мечтаний.

День прошел абсолютно впустую.

И кто знает, не станет ли в итоге это промедление роковым?..

* * *

Марк работал быстро.

Чрезвычайно быстро.

За следующий день он изучил семь книг и в двух нашел то, что и требовалось отыскать.

Найденная информация в обоих источниках по странной случайности оказалась абсолютно идентичной.

Сомнений не было: следовало отправляться в путь.

Если они действительно хотят опередить неизвестных воров, медлить не стоит.

Поэтому, едва перевернув последнюю страницу и убедившись, что ничего интересного в книге более нет, сыщик вскочил из-за стола и опрометью бросился в кабинет графа.

— А, господин Бойз! — поприветствовал его Малком.

Они виделись за обедом, но так и не пообщались: Марк пришел к столу как раз в тот момент, когда граф уже покидал столовую.

— Что-то случилось? — поинтересовался хозяин, продолжив писать.

— Да, господин граф. Я, кажется, знаю, где искать трафарет.

Перо замерло в руке Малкома. Он некоторое время просидел так, уставившись в исписанный лист, после чего поднял глаза и посмотрел на Марка.

— Это… это правда? — спросил граф дрожащим от волнения голосом.

— Да.

И Бойз рассказал все, что ему удалось узнать. Малком слушал, не перебивая. Когда же сыщик закончил, граф вскочил с кресла и воскликнул:

— Мой дорогой друг, да вы просто гений! Право, не знаю, как мог пропустить эти строчки… но, главное, что вы теперь их нашли! Отправляйтесь завтра же утром, господин Бойз, прошу вас! Дело не терпит отлагательств. Все расходы я, естественно, беру на себя.

— Благодарю вас, господин граф, — почтительно кивнул Марк. — Прошу вас только вот о чем: будьте так добры выделить нам карету с достойной охраной, чтобы она отвезла нас до границы.

— Все, что угодно. Если надо, я велю отправиться с вами и дальше!

— Нет, вот это уже будет лишним. Дальше мы отправимся втроем, тем более дворфы отлично знают эти места.

— Ну как хотите. Вам лучше знать, что потребуется в этом путешествии.

— Тогда я пойду, скажу братьям, чтобы готовились?

— Да, да, конечно. И, если встретите дорогой Ломесьена, направьте его ко мне, хорошо?

— Хорошо.

— Тогда удачи.

Марк покинул кабинет и, затворив за собой дверь, отправился вниз.

Похоже, ему наконец-то удалось обойти — пусть всего на шаг или даже полшага, но обойти — таинственного Хозяина и его прихлебателей.

Дело осталось за малым…

Забрать трафарет.

* * *

Тем временем несчастный художник Джейсон все сидел в одиночной камере и размышлял о будущем.

Нет, он, конечно же, не относился к категории философов, которые мыслят о будущем вселенной или страны.

Художника больше интересовало его собственное, которое виделось туманным.

Пожилой Зрячий приходил еще раз — пытался вызнать, где приятель Джейсона спрятал хозяина трактира. Естественно, художник ничего ему не сказал — потому что не знал и даже не предполагал. Кирасир не поверил и пригрозил, что за ложь привесит Ханту годика три-четыре.

Он не знал, что для Джейсона эти угрозы были пустым звуком.

Художники, писатели, да и вообще — творцы, не те, что рисуют за деньги или пишут оды во славу клиентов, а настоящие, искренние, — их частенько бросает из крайности в крайность. То они веселы, то тут же грустны. Или наоборот.

Джейсон же был абсолютно равнодушен. Он уже смирился с мыслью, что скоро его вздернут, или четвертуют, или обезглавят… или оставят сидеть здесь до самой смерти… Смирился с мыслью, что скоро умрет.

И равнодушие полностью овладело им. Зрячий мог сколь угодно долго угрожать ему лишними годами заключения — Хант оставался бы таким же вялым, даже если ему объявили бы о завтрашней казни.

Сейчас он сидел на нарах и пытался заглянуть вдаль.

Просто, от нечего делать.

Художник не искал путей к отступлению, лишь коротал время.

Так и проходило мгновение за мгновением, минута за минутой, а он не двигался — сидел на нарах и смотрел на дверь.

Он ничего не ждал.

Просто убивал время до следующего визита кирасира.

* * *

Следующий день ничем не отличался от предыдущего — Жагр снова наведался к Зрячим, снова получил от ворот поворот и снова не решился представиться и разузнать, что же такое происходит в замке Ордена.

Он снова сидел у камина и размышлял.

Возможно, кто-то узнал о том, что Мортимер якшается с частным сыщиком, и доложил куда следует, а в верхах в связи с этим решили понизить Джонса или даже выгнать его.

Так что, вполне возможно, приятель гарра сейчас сидит дома и пытается решить, что делать дальше и как теперь зарабатывать на кусок хлеба.

Не мешает проверить это догадку и заглянуть к Джонсу в гости… но риск слишком велик. Зрячие вполне могли выставить наблюдателей и велеть им задерживать любого, кто сунется к дому Мортимера.

Вот это и смущало Паттерсона.

Во-первых, у него не было лицензии. Частных сыщиков Зрячие не любили, но с теми, кто работал официально, ничего сделать было невозможно… А вот на гарре они вполне могли отыграться, а потом еще и упечь его в тюрьму лет эдак на пять — чтобы другим неповадно было.

Это, естественно, в планы сыщика не входило.

Поэтому он решил пока что обождать с визитом к Джонсу и попытаться вытянуть информацию из Даса.

А там, глядишь, и Мортимер не понадобится…

Он так ни разу и не вышел из дому, даже на крыльцо. Просидел весь день в любимом кресле, временами дремал, временами что-то читал или листал подшивки старых дел.

Ублюдок должен был объявиться только назавтра.

* * *

Экипаж покидал город на рассвете, чтобы не привлекать лишнего внимания. Иначе любого горожанина весьма удивило бы конное сопровождение — вооруженные короткими мечами и арбалетами слуги числом шесть.

Пока же на улицах было тихо и безлюдно. Марк углядел пару зевак, но они, скорее всего, только что выбрались из канавы, где провели ночь после веселого гулянья в трактире — платья их были грязными, а лица хмурыми.

Убрав руку от шторы, Бойз залез в карман и извлек оттуда кружевной платок с вышитыми в углу буквами — «Д.М.».

Это был подарок Джулии.

«На удачу», как выразилась девушка.

Взгляд ее в тот момент выражал тревогу, поэтому Марк ободряюще улыбнулся и, спрятав платок в карман, поблагодарил наследницу графа за заботу. Затем сыщик пожал руку самому Джону Малкому и заверил, что обязательно вернется в Сартон с трафаретом Малеро.

На том проводы закончилось, и Марк следом за Камнеглотами скрылся в карете. Кучер — кстати, тот самый, что едва не переехал сыщика парой дней раньше, — щелкнул кнутом, и экипаж тронулся с места.

Бойз смотрел в окно на машущую Джулию и улыбающегося графа, покуда это не стало абсолютно невозможным. Камнеглоты все это время о чем-то оживленно беседовали и временами смеялись.

Они уже подъезжали к северным воротам, когда карета резко затормозила — так резко, что Марк кубарем полетел с лавки прямо в объятия к дворфам.

Снаружи послышалась ругань — Бойз сразу узнал голос кучера.

Ему отвечал кто-то, и этот голос также показался Марку знакомым.

Посему он спешно поднялся, отряхнулся и решительно распахнул дверь кареты.

Слух не подвел Марка: кучер ругался с госпожой Гарт, матерью покойной Марты.

Завидев сыщика, она воскликнула:

— Господин Бойз, вы ли это?!

— Приветствую вас, госпожа Гарт, — сказал Марк и, спрыгнув на мостовую, подошел к женщине вплотную, после чего прошептал:

— У меня для вас новости. Давайте чуть отойдем, прежде чем я продолжу.

И добавил, уже громче:

— Барри, подожди меня чуток, я мигом.

Кучер кивнул. Сыщик ему, судя по всему, сразу не понравился, но он не мог нарушить приказ графа и потому подчинялся Марку, хоть и с явной неохотой.

Тем временем госпожа Гарт и Бойз уже отошли на достаточное расстояние от кареты и остановились возле здания, принадлежащего некоему Вилли Понку, местному сапожнику.

— Ну что же там у вас, господин Бойз? — спросила Лиза. Ей явно не терпелось поскорее узнать, что за новости принес Марк.

— Дело закрыто, госпожа Гарт, — вздохнув, ответил Марк.

— Как закрыто? Вы нашли мою дочь?

— Да, нашел… Она… мертва. Мне… очень жаль. А теперь позвольте откланяться…

Бойз поспешил вернуться обратно в карету, дабы не видеть реакции госпожи Гарт на его слова. Она так и не окликнула его.

Экипаж снова тронулся с места.

Марк еще долго смотрел на одинокую сгорбленную фигуру, стоящую под вывеской в форме сапога.

Одинокую…

Какое верное слово…

Бойз задернул штору и, опустив голову, закрыл глаза.

Черт, черт, черт…

Как же глупо все получилось! И почему он не удосужился сообщить о смерти Марты раньше? Вчера, к примеру, вполне можно было это сделать…

А теперь…

Разве так поступают сыщики?

Ему захотелось остановить карету, вернуться, успокоить женщину… но он не нашел в себе сил это сделать.

Возможно, все было бы проще, если бы речь шла о другой Марте.

— Что-то случилось, Марки? — поинтересовался Молот.

Сыщик открыл глаза, поднял голову и посмотрел на дворфа. Камнеглот выглядел обеспокоенным.

— В чем дело? — спросил он.

— Это — мать Марты. Я сказал ей, что ее дочь мертва, и вернулся в карету, не дожидаясь лишних вопросов…

— И что же? Что тебя так беспокоит?

— Но это… неправильно, Молот. Я — частный сыщик, взялся за этот заказ, и я обязан был сообщить заказчику о завершении дела, потом закрыть это дело… сообщить Зрячим о том, где находится тело убитой… Вместо этого я говорю два слова — и убегаю. И ничего не могу с собой поделать.

— Может, дело в этой самой… Марте? — неожиданно спросил Камнеглот.

Сыщик вздрогнул.

— С чего ты это взял? — хриплым от волнения голосом поинтересовался он.

— Это видно, Марки, — просто ответил Молот. — Я понял это еще во время твоего разговора с теми верзилами в «Пьяном шуте». Когда ты узнал о смерти Марты, ты побледнел. Сейчас, когда речь зашла об этой девушке, ты снова взволнован. Что вас связывало, Марки?

— Любовь, — ответил сыщик тихо.

— Любовь?

— Невзаимная любовь. Я любил ее, а она… даже не знала, как меня зовут.

— Вот оно что… — задумчиво протянул Молот.

Некоторое время они ехали молча, а потом старший Камнеглот сказал:

— Знаешь, Марки, один мудрый человек как-то сказал о жизни очень мудро… Он сказал так: «Жизнь — она ведь не для того, чтобы подохнуть. Жизнь — чтобы жить. И не слушай тех, кто говорит, что все бесполезно. Ты все еще живешь, а значит, это уже не напрасно. Сжимай кулаки, так, чтобы аж костяшки побелели, и продолжай драться за каждый клочок этого проклятого счастья. Только так в этой жизни можно победить». И это — как раз твой случай, Марки. Надо не сидеть и ждать чего-то, а сжимать кулаки и драться. Главное, не повтори своей ошибки в будущем… а о Марте забудь и обо всем, что с ней связано. Твоя жизнь все еще продолжается.

Марк молча кивнул и вновь уставился в окно.

На воротах путники долго не задержались: грамота за подписью и печатью графа тут же превратила обычно грубых и неприветливых стражников в самых любезных привратников на свете. Они пожелали экипажу счастливого пути, и карета покинула город.

Бойз, впрочем, на это никакого внимания не обращал. Он раздумывал над словами Молота.

Жизнь, чтобы жить.

Да, наверное, так и есть.

Если подумать, то ведь с Мартой его ничего и не связывало. Она действительно не знала, как его зовут, и никогда не обращала внимания на одинокого посетителя, сидящего за столиком у окна.

Нужно перевернуть эту страницу, начать все с чистого листа.

Пусть и сложно забыть о девушке своей мечты, но сделать это следует, ибо его жизнь действительно продолжается. Надо лишь учесть ошибки прошлого и не совершать их в будущем.

Как просто сказать и как сложно сделать…

Карета тряслась, подпрыгивала на ухабах; кучер кричал что-то, щелкал кнутом; о чем-то тихо беседовали дворфы.

Марк сжал кулаки.

Впереди ждет новое дело, и он должен сосредоточиться на нем. Старое завершено, убийцы найдены.

Мимолетом Бойз решил, что гонорара с госпожи Гарт не возьмет.

Это решение позволило чуть успокоить совесть, и тут же о себе во весь голос заявила усталость: слишком многое случилось с Марком за последние несколько дней.

Бойз и сам не заметил, как провалился в сон.

* * *

На Сартон угольного цвета покрывалом опустилась ночь.

Жагр Паттерсон быстро шагал по Портовому кварталу. Он направлялся к тому самому заброшенному дому, где тремя днями ранее встречался со своим осведомителем — Дасом Ублюдком.

В письме, что нашел гарр у двери конторы ранним утром, говорилось, что информацию, нужную сыщику, найти удалось, так что следует явиться к одиннадцати в известное обоим место с обещанным гонораром за труды.

Жагр взглянул на часы.

Без пяти одиннадцать. Он будет как раз вовремя.

Дас, как обычно, ждал у двери. Однако от гарра не укрылось, что Ублюдок чем-то напуган.

Впрочем, он не придал этому особого значения: за встречу с частным сыщиком, читай — слугой закона, друзья карманника, такие же пройдохи, как и он сам, вполне могли угостить его ножом в живот.

— Вечер добрый, — быстро сказал Дас и, не дожидаясь ответа, скрылся внутри.

Жагр нырнул следом.

Ублюдок замер посреди комнаты. Он стоял к сыщику спиной и смотрел в одно из окон первого этажа.

— Ты написал, что нашел информацию, — сказал гарр, делая шаг по направлению к собеседнику.

— Стой! — неожиданно тонко взвизгнул Ублюдок.

Жагр замер.

— В чем дело? — полушепотом осведомился он.

— Они выследили меня, — ответил Дас еле слышно. — И им нужен ты.

— Кто — они?

— Зрячие.

Вот те раз…

Сказать, что Жагр был удивлен, значило сказать слишком мало.

С чего это Орден вдруг заинтересовался столь ничтожной личностью, как гарр? Возможно, интерес связан с лицензией?

— Они говорят, что ты — слишком любопытный малый. Судя по всему, в чем-то перешел им дорогу…

— Я? Им?

Зрячие как-то замешаны в пропаже художника?! Но как же так? Что это может значить?

Орден продался? Впервые за многие века существования?

«Слишком любопытный малый»…

— Я не знаю… не знаю, Жагр! Знаю только, что они ждут тебя снаружи. Стоит тебе выйти, и они тут же схватят тебя.

— Выходит, ты меня подставил? — нахмурился гарр.

— Нет! То есть… Поверь, я не мог иначе. Они пригрозили, что убьют меня… Я не хочу умирать, Жагр! Не хочу! И тебя подставлять не хочу… Там, в углу, под грудой хлама, есть люк, — неожиданно спокойно сказал карманник. — Пройди к нему осторожно, вдоль стенки, чтобы тебя не было видно через окно.

Гарр последовал совету Ублюдка. И верно — под обломками стульев, ржавыми канделябрами и ворохом грязной рваной одежды отыскался люк. Жагр потянул за кольцо и посмотрел в образовавшуюся щель.

— Куда ведет этот лаз? — спросил он.

— В городскую канализацию. Спускайся и ищи дверь с красной буквой «В» — она не заперта. За ней будет ход, ведущий прочь из города.