«Вдвое больше моего гонорара, ага…»

Дважды пересчитав купюры, Мортимер со вздохом вложил их в протянутую руку Томаса. Тот мигом спрятал деньги в карман, молча кивнул торгашу на прощанье и устремился к двери. Измеритель уходил молча, потому что понимал: никакими словами утешить раздосадованного хозяина лавки не получится. Хорошо уже то, что Зарянски не обхаял альбиноса напоследок: Томас давно привык уходить под аккомпанемент смачных ругательств и проклятий.

«И на том спасибо, как говорится».

Оказавшись на улице, Измеритель сунул руки в карманы брюк и побрел в направлении Коуби-стрит. Со стороны он походил на побитого жизнью бродягу: потрепанная синяя куртка, протертые на коленях коричневые брюки и разбитые черные туфли. Темно-серая кепка, вечно надвинутая на глаза, идеально дополняла нищенский образ. Людей на улице практически не было, но Томас все равно по привычке жался к стенам: тень, которую отбрасывали здания, спасала альбиноса от ненужного внимания прохожих.

— Эй, Холтон! — вдруг услышал Измеритель за спиной.

Томас вздрогнул и медленно обернулся. Темноволосый верзила в темно-зеленой куртке отклеился от исписанной кирпичной стены и медленно пошел к альбиносу. Томас сразу признал в бугае Стивена, одного из «переговорщиков», который всеми правдами и неправдами убеждал городских работяг к ним присоединиться. Естественно, делалось это не из милосердия, а лишь для того, чтобы ежемесячно получать взносы.

«Долбаные стервятники…»

Измеритель, разумеется, честно заработанными деньгами делиться не собирался, но как отвадить Стивена, не знал. Тот безумно хотел заполучить альбиноса и потому буквально преследовал его по пятам. Благо пока дальше утомительных разговоров дело не доходило, но Измеритель не сомневался, что рано или поздно верзила все-таки устанет от бестолкового трепа и пустит в ход громадные кулаки со сбитыми костяшками.

«Боже, ну почему альбиносы не умеют делаться невидимыми или сливаться со стенами? Столько проблем бы это решило…»

— Ты от старика Мортимера, да? — осведомился Стивен на ходу.

— А если и так, то что? — спросил Томас.

Он старался, чтобы голос не дрожал, но получалось не слишком. Люди вроде Томаса очень боятся таких вот стивенов — наглых и самоуверенных ублюдков, прекрасно умеющих запугивать тех, кто не вышел ростом…

«…или цветом кожи… или чем-то еще».

— А то, — протянул «переговорщик», подойдя к альбиносу вплотную, — че я хочу знать, че вы там делали…

Голос у бугая был сладкий, будто уинсдонский мед.

— Ты сам знаешь, что я не могу об этом болтать, — произнес Томас, глядя на великана снизу вверх.

— Чего это не можешь? — изобразил недоумение Стивен. Только сейчас Томас заметил, что на улочке, кроме них, нет ни одной живой души. Где-то вдалеке шумели моторы самоходок, но сюда, как назло, никто не ехал.

«Черт… как специально».

— Потому что Измерители должны хранить в тайне…

Стивен ударил его под дых — коротко, без замаха, но и этого хватило, чтобы Томас выпучил глаза и зашлепал губами, словно рыбина, шальной волной выброшенная на берег. Измеритель схватился за грудь и попятился, боясь нового удара, однако верзила не торопился развивать успех. Вместо этого он схватил Томаса за грудки и, притянув к себе, тихо прошипел:

— Ты, наверное, просто хреново меня знаешь, Холтон. А вот если б ты меня знал, ты б в курсе был, че я не шибко люблю все эти… игры в молчанку.

Томас молча смотрел в красное лицо верзилы.

— Хотя я и так знаю, че ты делал у старого пердуна, — прошипел Стивен, встряхивая Томаса, чтоб тот смотрел ему в глаза, а не в сторону. — Ты ему магию мерял, так, Холтон?

— Ну, может, и так, — буркнул альбинос.

Дураку понятно, что Измеритель мог прийти в чародейскую лавку только для того, чтобы проверить наличие магического поля. Но Стивен подавал все так, будто только что совершил разоблачение века.

«Кретин, каких свет не видывал. Но рука тяжелая».

Внезапно Томас услышал звук, отдаленно напоминающий рев мотора. Сердце в груди застучало быстрей.

«Кто-то едет. Вот бы полиция…»

Звук становился громче с каждой секундой.

«Ну же… скорей…»

Томас с трудом сдержал победный возглас, когда самоходка характерного желтого цвета выскочила из-за дальнего поворота и устремилась к «стервятнику» и альбиносу.

«Такси. Боже, только не сверни никуда!..»

К счастью, Стивен был слишком увлечен разоблачением Томаса, чтобы обращать внимание на посторонние звуки, иначе наверняка утащил бы Измерителя в ближайшую подворотню и продолжил порку.

Альбинос украдкой облизал пересохшие губы.

Это был шанс, причем весьма неплохой. Надо только немного потянуть время, а потом оперативно поднять руку с оттопыренным большим пальцем, чтобы такси точно не проехало мимо.

— Че, кстати, с нашим предложением, Холтон? — Верзила снова встряхнул Измерителя. — Че ты решил?

— А че я должен был решить? — в тон ему ответил Томас.

«Стервятник» нахмурился, и Измеритель тут же проклял себя за легкомыслие.

«Сейчас он окончательно взбесится и вмажет мне еще разок, такси проедет мимо, а я останусь лежать на асфальте, закрывая лицо руками и считая новые удары, пока не отключусь…»

Желтая самоходка уверенно преодолела единственный перекресток на пути к Стивену и Томасу.

«Неужто хоть тут повезло?»

— В смысле — че ты должен был решить? — раздраженно переспросил бугай. — Я тебе предложение сделал, ты сказал, помозгуешь и согласишься. Ну так че намозговал?

— Мне… У меня… На меня тут до черта проблем навалилось, Стив… — с трудом подбирая слова, выдавил Томас. — В последнее время прям не продохнуть…

Он что-то мямлил и даже сам не особенно задумывался, — все его внимание было сосредоточенно на одиноком такси. С каждой секундой шанс на спасение становился все ближе, все реальней.

— Ты эта, зубы мне не заговаривай, Холтон, — предупредил бугай. — И куда это ты там все время косишься, а?

Сердце екнуло в груди у Томаса, и он, понимая, что тянуть дальше бесполезно, выкинул в сторону руку и возопил на всю улицу:

— Такси!

Судя по тому, как скрипнули тормоза, водитель тоже заметил Измерителя и тут же направил машину к тротуару. Поняв это, Стивен досадливо скрипнул зубами и с явной неохотой оттолкнул Томаса от себя. Профсоюз одобрял методы ручных громил ровно до той поры, пока все обходилось без свидетелей. Но если кто-то из дуболомов попадался «при исполнении», его тут же выставляли за дверь — во избежание проблем с полицией.

— Я вернусь, — пообещал «стервятник» и быстрым шагом устремился к ближайшей подворотне. Томас проводил его рассеянным взглядом, после чего медленно побрел к такси, на ходу оправляя растрепанный наряд. Голова слегка кружилась, но в целом Измеритель чувствовал себя неплохо. Приблизившись к самоходке, он уже взялся за ручку, когда водитель пробормотал:

— Постой-ка…

— В чем дело? — глухо спросил Измеритель.

Рука его сама собой опустилась.

— Тут эта… босс запретил нам вас… ну альбиносов возить, — сбивчиво ответил таксист. — Ты только не сердись, парень, мне-то лично дела нет, кто там бледней, кто темней… но если кто-то увидит, что я тебя везу, и шефу доложит, меня с работы попрут, такие дела…

Он, кажется, действительно чувствовал себя неловко, и Томас, без того вымотанный сверх меры, решил не упрямиться понапрасну.

— Вали уже, — буркнул он, отступая от автомобиля.

Водитель с виноватым видом отсалютовал альбиносу и нажал на газ. Скрипнув колесами по мостовой, такси покатилось прочь, а Томас, замерев на краю тротуара, с руками в карманах куртки, хмуро смотрел желтой самоходке вслед. Подобное, разумеется, с альбиносом приключалось не впервые.

«Хорошо хоть, Стивен не видел, как таксист меня отшил, а то бы наверняка вернулся и продолжил… убеждать…»

Вспомнив о «стервятнике», Измеритель бросил опасливый взгляд в сторону подворотни, которая поглотила верзилу, и быстрым шагом направился, куда шел изначально — на Коуби-стрит. От волнения разыгрался аппетит, и Томас решил, что непременно заглянет в какую-нибудь закусочную, желательно — крохотную, с тяжелыми шторами на окнах и столиками в темных, слабо освещенных углах. Уехавший таксист — это не так страшно и обидно, как дымящийся омлет и кружка пива, которые из-под самого носа уносит не в меру глазастый трактирщик.

«Господи, как же надоело жить в тенях…»

Одолеваемый невеселыми думами, Томас брел к улице, названной в честь генерала Коуби, отважного и безумно талантливого полководца…

«…который, как говорят, тоже терпеть не мог альбиносов. Хотя кто вообще нас любит?»

* * *

Когда самоходка Нельсона подъехала к гаражу дядюшки Луиса, солнце уже практически покинуло свое укрытие за горизонтом. Сам дядюшка как раз возился под капотом любимой темно-бордовой «рейбез». Глядя на сгорбленную фигуру старика, Нельсон улыбнулся уголком рта. Он прекрасно помнил, как дядюшка носился с этим авто, когда только-только его купил. Все время по локоть в масле, с грязными разводами на лице — но серые глаза блестят, а губы вечно растянуты в улыбке.

«Хорошее было времечко…»

Заслышав знакомый рев двигателя, дядюшка обернулся. Нельсон, продолжая улыбаться, помахал ему рукой, однако Луис никак не отреагировал на приветствие — только бороду почесал тыльной стороной ладони.