Олег Дивов

Храбр

Часть первая

Храбр

Открылась низкая дверца, в подвал дохнуло морозом.

— Давай, выходи, — позвали снаружи.

В тесном узилище кто-то заворочался, кряхтя и сопя.

— Да выходи уже!

Из подвала в ответ рыкнули, глухо и недобро.

— У тебя медведь там? — на дворе хохотнули.

— Хуже медведя… Эй! Ну выходи скорее, князь тебя хочет.

Сквозь дверцу полезло нечто бурое и мохнатое.

— Ой, ё! — только и сказал шутник. Раздались быстрые удаляющиеся шаги.

— Гы! — отозвался стражник.

Нечто выкарабкалось из подвала, распрямилось во весь рост и оказалось человеческим существом. Нечеловеческих размеров — выше стражника на голову и вполовину шире плечами. Густая бурая грива и нечесаная борода скрывали лицо, вперед из буйных зарослей торчал крупный облупившийся нос. Существо куталось в медвежьи шкуры, свисавшие до пят. Внизу из-под шкур виднелись громадные ступни, замотанные в какие-то тряпки. А на уровне груди — кисть руки, страшная, с неестественно длинными пальцами. В руке существо держало огромные сапоги.

— Живой! — удовлетворенно заключил стражник и оглянулся.

Скрипя утоптанным снегом, по двору шел, переваливаясь, как утка, князь.

Существо, не нагибаясь, поставило сапоги наземь. Расчесало пятерней волосы на физиономии. Задрало голову к небу и прищурилось на утреннее солнышко. Со свистом втянуло ноздрями воздух. Закашлялось, сплюнуло на снег, утерлось.

— Ты князю не перечь, — посоветовал стражник.

Существо опять сплюнуло, уже прицельно.

— Чего он? — спросил князь, подходя.

— Ничего. — Cтражник низко склонился в поклоне. — Живой, здоровый.

Князь встал перед узником, сложил руки на толстом животе и покачался с носка на пятку. Дышал он тяжело, ему было трудно носить лишний вес.

— Иди, — сказал князь стражнику. Тот поспешно удалился, на ходу отряхивая рукав и недовольно шипя.

Князь буравил существо взглядом. Существо молчало, хлюпая носом. Некоторое время на дворе были слышны только одышка князя и сопение узника.

— Ну? — спросил князь.

Существо закашлялось.

— Образумился?

Существо перестало кашлять, далеко сплюнуло в сторону и что-то нечленораздельно буркнуло.

— Вижу, образумился.

Существо приглушенно взрыкнуло.

— А ты не балуй, — посоветовал князь. — Чтоб ты знал: я зла не держу на тебя. Ну покуролесил, с кем не бывает.

Существо то ли хрюкнуло, то ли хмыкнуло. Опять запустило пятерню в волосы, отдернуло свалявшуюся челку, на князя уставились сверху вниз острые и злые серые глаза.

— Ишь, зарос… — сказал князь почти ласково. — Зверюга. Слушай, ты нужен. Послужи-ка, ага?

Существо, нависая над князем, фыркнуло так, что тот попятился.

— Затея предстоит трудная и опасная. — Князь утерся рукавом. — Плеваться ты хорош, вижу. Припомни теперь, что умеешь драться.

Существо полезло рукой под шкуру и принялось там шумно скрестись.

— Кроме тебя, этого не сможет никто, — сказал князь.

Существо на миг перестало чесаться и поглядело на князя с некоторым любопытством.

— А за мной не пропадет, сам знаешь, — добавил князь. — Сделаешь — проси чего хочешь. И уж пир тебе почестен закатим будь здоров.

Существо засунуло руку под шкуру глубже, пытаясь достать до спины.

— На пиру со мной рядом сидеть будешь, — пообещал князь. — Повторяю: зла на тебя не держу. Справишься — все станет по-прежнему. Не справишься… Нет, лучше бы справился! Возьмешь на подмогу самых опытных, из старшей дружины, Добрыня распорядится. Только помощи тебе от них особой не будет, я думаю… Твое это дело, понял?

Существо почесало-таки спину, запахнулось в шкуру плотнее, захрипело горлом, кашлянуло и вдруг пробасило вполне членораздельно:

— В баню бы…

— Значит, договорились… Илья. — Князь осторожно потрепал существо по шкуре, повернулся и заковылял обратно к терему, на ходу отряхивая рукав.

Существо по имени Илья шумно харкнуло ему вслед. Князь оглянулся через плечо. Илья помотал головой, давая понять, что это просто так, с отвычки от чистого воздуха. Князь ухмыльнулся криво и ушел.

Илья поднял с земли сапоги и взвесил их в руке, будто примериваясь, не зашибить ли кого. Он стоял посреди двора совсем один — только в отдалении, возле теремного крыльца да у ворот переминались с ноги на ногу подмерзшие стражники.

— Доброго утра, брат крестовый, — раздалось сзади.

— И тебе, — прогудел Илья, не оборачиваясь. Помахивая сапогами, он медленно зашагал к воротам.

— Баня готова, иди парься, — сказал, нагоняя Илью, высокий широкоплечий боярин, варяг на первый взгляд. Почти такой же крупный, как Илья, только в его огромности не было ничего столь угрожающе-нечеловечьего. Из-под распахнутой длиннополой шубы греческого кроя виднелась алая варяжская рубашка, шитая золотом.

— Оружие твое и броня здесь, я решил, так сохраннее будет. Микола сыт и одет, Бурка на княжей конюшне вполне обихожена, скучает только.

Илья остановился. Поставил сапоги на снег. Воткнул два пальца в бороду, дунул и издал оглушительный свист, резкий, с железным оттенком. Стражники у ворот подпрыгнули. Издалека донеслось в ответ негромкое кобылье ржание.

— Вот-вот, — сказал боярин, ковыряя пальцем в ухе. — Очень похоже. Только он свистит так, что кровь стынет в жилах.

Илья оглянулся на боярина и вопросительно шевельнул бородой.

— Да завелся тут… Разбойник. У Девятидубья. Вышел из леса на дорогу. Громадный, соловой масти. И ладно бы один. Семья целая.

Илья поднял сапоги и продолжил свой мерный шаг со двора. Впереди засуетились стражники, отворяя ворота.

— Зима лютая, — сказал боярин. — Плохая зима. Думаю, в этом дело. Им в лесу жрать нечего, вот и полезли к дороге кормиться. А там как назло место узкое. Они сначала на дороге разбойничали, ели коней, побили людишек человек пять. Дорога сразу встала, ни туда, ни сюда. А потом… Потом они съели Девятидубье.

Илья остановился снова. Встал и боярин.

— Князь послал в Девятидубье дружину малую, — сказал он. — Без толку. Этот разбойник пугает свистом коней, а когда пеший к нему приблизится, он и человека глушит. Не выносят, бегут человечки. Те, которых ему лень догнать и задрать. Распробовал белое мясо, полюбил его, нечисть такая… Тварь.

Илья молчал, о чем-то думая.

— Прогони его, Ульф, — попросил боярин. — Кроме тебя некому.

— Я убью его, Торбьёрн, — сказал Илья.

* * *

В тереме у слюдяного окошка стоял пожилой грек в дорогой сутане и тянул шею, силясь рассмотреть двоих великанов, беседующих у ворот.

— Значит, это и есть Ульф Урманин?

— Теперь его зовут Илья, — сказал князь.

— Ну и чудище… Откуда он такой взялся?

Князь что-то согнал с рукава щелчком.

— Родители Ильи пришли на Русь через Холмогоры, это все, что я знаю. Мать уже была в тягости. Можно догадаться, что случилось, но… Там, откуда он родом, о таком не говорят.

Грек внимательно посмотрел на князя.

— А здесь — говорят? — спросил он.

— Здесь таких убивают сразу после рождения. Иногда вместе с матерью.

— Это правильно, — сказал грек.

Князь задумчиво почесал толстую шею.

— Так и следует поступать, — сказал грек.

Князь отвернулся и тоскливо зевнул.

— Давайте о наших делах, — предложил он. — Отправитесь в Ростов завтра. Вас сопроводят четверо храбров, они полностью в вашем распоряжении. И достаточно сильная дружина, чтобы… Чтобы все было хорошо.

— Добрыня?.. — грек мотнул головой в сторону окна.

— Добрыня нужен мне здесь. Послушайте, Ростов все-таки не Новгород.

— Да, но преподобного Федора ростовчане хотели убить.

— Хотели. Не убили ведь.

Грек снова посмотрел за окно.

— Не понимаю, — сказал он. — Вон какое чудовище — и то крестилось.

— Это как раз ничего не значит. Илья все-таки урманин. Урмане считают, что на каждой земле свои боги и надо поклоняться местным, а то они спокойно жить не дадут.

Грек неприязненно скривился.

— Народ здесь не против Христа, — сказал князь. — Ни ростовчане, ни даже новгородцы не были против. Дело не в вере. Они просто всегда упираются, такая у них природа. На Руси если надо что-то быстро устроить, приходится отдавать указы дубиной. Иначе с тобой согласятся очень не скоро. Поверьте, я знаю. Это особенный народ, преподобный Леонтий. Недаром он так дружен с варягами.

— Если дело не в вере, — едва заметно усмехнулся грек, — зачем вы приказали свергнутых идолов протолкнуть через речные пороги?

— Как зачем… — Князь недоуменно поднял брови. — Боялся, что застрянут.

— Ну-ну. — Грек усмехнулся уже в открытую.

— Все будет хорошо, — сказал князь. — Кстати, я внял вашему совету и поговорил с летописцем. Он… Осознал свою задачу. Ему не впервой.

— Вы мудры, князь. — Грек слегка поклонился.

— М-да… Однако же я попросил бы вас, преподобный Леонтий… О некоторой осмотрительности там, в Ростове.

— Вы сами противоречите себе. То про дубину, то про осмотрительность.

— Мне кажется, преподобный Федор был чересчур настойчив. Здесь уважают крепкую руку, пока она совсем не взяла за горло.

— Не поймите меня неправильно, князь… Вы поэтому так нянчитесь со своим Ильей? Я слышал, он злоумышлял против вас.