Теоретически, я могла представить ситуацию, когда Макс просит у Патрика убежища по старой дружбе. Как бывшая жена Максимиллиана ван ден Берга — да-да, та самая бывшая жена, — я иллюзий на его счет не питала. Макс был эпатажником и авантюристом до мозга костей. Но на практике Патрик — последний человек, к которому Макс обратился бы за решением своих личных проблем. Скорей он пришел бы к моему бывшему боссу.

— Значит, проблемы были не его, — только и сказал Кид Тернер.

Я хотела сказать то же самое, Кид просто опередил меня.

— Хорошо, но чьи тогда? Среди его знакомых было трое, кто так или иначе завязан на Саттанг. Патрик, Фирс Ситон и мой брат Крис. Патрик царствует, Фирса на Саттанге казнила храмовая стража, а Крис нашел, что искал, в совершенно другом месте… В любом случае, я не представляю, что должно было случиться, если Макс дезертировал.

— Ты ведь в последнем деле довольно много узнала про Саттанг? — невинным тоном обронил Кид.

Я понимала, что он спросит. Его волновало, удастся ли договориться о помощи с моим бывшим боссом. Три года я работала ассистентом у инквизитора первого класса Августа Маккинби. Август имел славу человека, способного раскрыть преступление любой сложности. Когда погиб Макс, Августу предложили взять на себя расследование. Он отказался. Притом все заинтересованные стороны не без оснований полагали: Август знает больше, чем контрразведка и федералы, вместе взятые, но заняться этим делом почему-то не хочет. И объяснять свой отказ не желает. Он и меня пытался отговорить. Может, если бы мы не поссорились незадолго до этого, я и поддалась бы.

Чисто формально я все еще работала на него. Эта формальность играла роль прощальной премии: Август считал, что мне пригодится статус его ассистента. Я возмущалась. Я не желала пользоваться ничем, что осталось мне от той работы и напоминало о ней. Но…

Но по всему выходило, что другого варианта просто нет. Либо я ассистент инквизитора с соответствующими полномочиями, либо у меня связаны руки и завязаны глаза. Я не представляла, как иначе справиться с этой невразумительной миссией. Такое ощущение, что я напрочь отвыкла от армейских реалий. Или отвык наш военный министр. Задание сводилось к формуле «пойди туда, не знаю куда, найди то, не знаю что». Всю информацию, похоже, мне придется добывать самостоятельно.

— Кид, я уже думала об этом. Когда мы искали Криса, тоже все указывало на Саттанг, а что оказалось? Боюсь, здесь то же самое.

— Август об этом что-нибудь говорил? — прищурился Кид.

— Да, открытым текстом. Если тебе интересно — он обещал прислать мне свои материалы. И сам работает в параллели, но по другому делу. Там-то точно Саттанг. Обстоятельства смерти Фирса Ситона.

— Вот оно что. Кстати, тоже весьма мутное дело. Очень хорошо, что Август за него взялся. У меня, если честно, давно руки чесались, но не было полномочий. Значит, все-таки парни нашли там нечто ценное…

Фирс был одним из друзей моего брата, Криса. И несколько лет назад они вдвоем летали на Саттанг. Сумели проникнуть в закрытый храм и своими глазами увидеть индейскую святыню — у нас ее прозвали «Великая Мэри». Запредельной красоты золотая статуя молодой женщины, с виду — произведение искусства, недоступного индейцам в силу их технологической отсталости. Оно и землянам было бы не по зубам. Крис утверждал, что эта статуя служила приводным маяком для кораблей Чужих. Корабли не прилетели, Чужие сгинули, а их ненужным маякам поклонялись язычники. Так оно обычно и бывает.

— Кид, я еще могу поверить, что Фирса убили из-за индейского золота. Но Макса?! Кроме того, Крис жив-здоров, а ведь видел то же самое, что Фирс. Нет, не в золоте дело. Золото слишком дешево для таких ставок в игре.

— Вот и я думаю, что же они могли отыскать там, если золото — слишком дешево. А как это формулировал Крис?

— Крис увидел то, что увидел: памятник исчезнувшей цивилизации. Чисто технологической, инженерной ценности для нас не имеет. Коллекционная ценность вполне измерима деньгами. Кровью там платить не за что.

— Макс мог знать о том путешествии?

— Не только мог, но и знал. Крис рассказывал ему. Думаю, будь там что важное, Макс давно изыскал бы способ глянуть. А он Саттангом не заинтересовался нисколько.

— Я тоже не могу представить, что там могло быть. Значит, чего-то мы о Максе не знаем.

Я кривовато улыбнулась:

— Кид, ты ж за этим меня и посылаешь? Чтобы узнать.

— Да я бы уже знал, — Кид поморщился, — если бы Август изволил объяснить, почему отказывается работать по этому делу.

— Мне сказал, что бесперспективно.

— Ты веришь?

— Допускаю, что это может быть правдой.

— Что ж, — Кид вздохнул, — у него есть выбор, работать или нет. У нас — нет.

— У меня, между прочим, тоже есть выбор. Я еще не подписала контракт. У меня только моральный долг офицера. И мне уже не двадцать лет, когда я пошла бы в ад пешком, лишь бы не сочли трусихой. Когда мне важно было отстоять титул лучшей на курсе, хоббитской гордости и так далее.

— О, — Кид поднял палец, — взрослеешь.

— И твое мнение на сей счет для меня тоже некритично, — ответила я любезностью в том же стиле. — Август сказал открытым текстом, что я иду на верную смерть. Я сделала вид, что так и было задумано, что без Макса мне жизнь не мила. Но вообще-то я умирать не собираюсь. У меня есть свои планы на жизнь, и я не хочу от них отказываться.

— Отлично. А я рад, что у тебя есть планы. Хуже нет, когда твой исполнитель — будем называть вещи своими именами? — не знает, куда себя приткнуть. Мне нужно, чтобы ты вернулась с победой. Твои планы — лишний стимул.

— Не спеши, Кид, — я улыбнулась широко и недобро, — я ведь не давала согласия. И не дам, пока не пойму, что происходит.

— Так я тебе объясню. Из Колина Ронту потихоньку выковывается лучший военный министр на моей памяти. Этот парень умен, дипломатичен, дальновиден и склонен любить родину. Но видишь ли, в чем дело. Такой пост требует не столько профессионализма, сколько светскости. Точней, светскость — одно из требований к министру как к профессионалу.

— Прописные истины? — спросила я нарочито доверчивым тоном.

— Информация к размышлению, — отрезал Кид. — Министр на посту уже скоро год, а все еще не совершил ничего масштабного. Не дал повода оценить по достоинству свои таланты. И тут ему подворачивается эта мутная история. Он отлично знает, кто такой Максим Люкассен. Как и все нормальные люди, не верит в измену. Когда министру с нескольких сторон начали нашептывать, что в поиск надо послать тебя, он задумался. Навел справки. Пришел ровно к тому же выводу, что и я, и, видимо, Август. Ты потеряла квалификацию. С миссией не справишься. Но в самой этой очевидности кроется некий подвох. А подвох такой, что ты три года работала фактически детективом. И вот это уже интересно. У министра есть сведения, что происходит нечто странное. Происходит в Эльдорадо, в Куашнаре, в нашем третьем округе и кое-где еще. Все сведения — абсолютно неверифицируемые. И тут в эту мутную водичку падает Берг. И исчезает.

— Макс — это повод? — прищурилась я.

— Конечно. Но, Делла, повод надо отработать на сто процентов. Тебе действительно придется лететь на Саттанг и искать там все, что осталось от этого паскудника. Но туда ты полетишь в последний момент.

— Отлично. И в каком же качестве я должна работать на нашей территории?

— Разумеется, в обычном и привычном. Как ассистент инквизитора. Август взял дело Ситона? Прекрасно. Все, что имеет отношение к делу Ситона, ты передашь боссу. А то, что увидишь попутно… Ты ведь сознаешь свой гражданский долг? Поэтому, заметив факты измены, не станешь молчать? Вот эти факты ты сообщишь мне.

— Вводная?

— Только официальная информация.

— Ну ясно. Я должна подтвердить или опровергнуть сведения министра. Вслепую.

— Именно. Итак?

— Без вариантов.

— Приступайте, капитан Берг. И… удачи.

Я только улыбнулась.

* * *

Меньше всего я ожидала, что меня побеспокоит Дик Монро. Строго говоря, этим вечером я никого не хотела видеть. До меня наконец дошло, что Макса, моего любимого Макса больше нет. Слезы прорвались наружу, я заперлась в номере мадридского отеля, оставив персоналу указание — не беспокоить.

Дик не стал даже предупреждать. Он явился без приглашения и теперь сочувственно глядел на мою опухшую от рыданий мордашку. Старый, безумно элегантный, с застывшей презрительной миной на лице. Он оглядел гостиную в номере, отметил закрытые жалюзи, потом легко передвинул кресло поближе ко мне и уселся.

— Я принес тебе подарок, — сказал он и бросил на журнальный стол голографический кристалл. — Последнее фото Берга.

Я включила кристалл и с трудом узнала Макса. Он отрезал роскошные вороные кудри, сменив их на уставную стрижку. Отпустил бородку. Стоял у посадочного трапа челнока с какой-то некрасивой тяжелозадой женщиной.

— Его постоянный навигатор, Ида Рафферти, — пояснил Дик. — Ушла вместе с ним на Саттанг. Не найдена. Было еще двое: стюард и стрелок. Оба — индейцы. Муж и жена.

Он выпрямился в кресле. Трость, которую он носил исключительно ради шика, отбрасывала блики набалдашником.