В кино погоня длится достаточно долго, до десяти минут экранного времени. Трюки с обгонами, проездом по встречке и разворотами эффект-но смотрятся на большом экране. В этой истории преследование заняло всего пару минут, но Саше показалось, что погоня длилась вечность: когда адреналин бьет в голову, ощущение времени теряется. К нарушителю подбежал полицейский. Остановился в пяти шагах и направил на Сашу пистолет. Главный подошел через минуту и молча, тяжело дыша, застегнул «браслеты» у Петрова за спиной, а потом посадил его в машину, которая все еще сверкала красно-синими мигалками.

На заднем сиденье полицейской машины было тесно и жарко. Оказавшись в замкнутом пространстве, Саша запаниковал. Он стал задыхаться и попросил приоткрыть окно. Крупный пригрозил Петрову электрошокером. Саша кивнул, и — возможно — чтобы установить доверительные отношения со стражами порядка, спросил про «силу тока у этого чудо-прибора». Полицейский ответил: «Если сердце здоровое, отключишься всего на пару минут». Сразу после этих слов машина резко вильнула, Сашу мотнуло, и он блеванул себе под ноги.

Глава 2

Шесть месяцев назад

Видавший виды «Рено Логан» вез пассажира из аэропорта в центр города. В салоне чувствовался стойкий запах цитрусовых, который производил освежитель воздуха. Пузырек с желтой жидкостью болтался и подпрыгивал на нитке, подвешенной к зеркалу заднего вида. На поворотах пузырек раскачивался, словно маятник, отвлекал пассажира и пару раз чуть не угодил ему в лицо. Таксист не мог не замечать этого, но не реагировал и развлекал иностранного туриста фактами о своем родном городе.

— Бог сотворил мир за шесть дней, а на седьмой день создал Рио-де-Жанейро, — сообщил таксист малоизвестный факт Ветхого Завета.

— А я читал другое, — сказал молодой человек.

— Что? — Не понял таксист.

— Про седьмой день, — уточнил пассажир.

Похоже, водитель обиделся, потому что больше не проронил ни слова, машину стало бросать из стороны в стороны регулярно, а маятник-освежитель выплясывал так, что в конце маршрута сошел с ума, оторвался и шлепнулся под ноги пассажиру. Момент падения совпал с прибытием по указанному адресу. Таксист выгрузил багаж у входа в гостиницу, буркнул «Чао», сел в машину и сорвался с места.

Молодой человек бросил вещи в отеле. Минимализм трех звезд прослеживался в обстановке гостиничного номера: на кровати — матрас с пролежнями, в шкафу вешалки из проволоки, вид из окна во внутренний двор, на запутанные провода, мачты телевизионных антенн и баки для нагрева воды. «Какие деньги, такие и условия», — говорила в таких случаях мама молодого человека. То есть — без претензий. При удобном расположении (отель находился в пешей доступности от центра туристической столицы Латинской Америки) стоимость за сутки пребывания и завтрак была вполне приемлемой для молодого человека, а от каменного пола номера (в реальности — из керамической плитки) по ногам тянуло прохладой, что было особенно приятно в душный августовский вечер.

Турист вышел прогуляться по набережной города. Было достаточно оживленно. Местные торговцы навязчиво предлагали свою продукцию. Девушки-администраторы зазывали в свои рестораны, протягивали прохожим меню и бросали фразы на разных языках, угадывая национальность гостей города издалека.

— Добро пожаловать! — выкрикнула девушка на ломанном русском молодому человеку.

Он улыбнулся, кивнул в ответ и продолжил прогулку по набережной Копакабана. С одной стороны тянулся широкий песчаный пляж, за ним полоса океана, сверкавшего на закате. Искры миллиардом раскаленных частиц сбивались в яркие переливы. Любоваться этим пейзажем можно только в солнцезащитных очках. Приезжий носил очки от близорукости, поэтому, глядя на эту ослепительную красоту, щурил карие глаза и морщил длинный нос, от чего оголялись два передних зуба, а выражение лица обретало слегка нелепый и даже смешной вид.

Устав глазеть на яркий закат, турист повернул голову влево, на дорогу, забитую автомобилями. Был час пик. Гудки, визг шин, скрип тормозов, рокот скутеров создавали фон большого города. За авеню, на узкой равнине, прижатой к океану горной грядой, стояли отели и жилые кварталы Рио-де-Жанейро.

По всей набережной были разбросаны палатки с напитками и закусками. Большую часть уличного дохода в этом районе давала продажа варенной кукурузы. Молодой человек то подходил к кукурузным палаткам, то отходил от них. Похоже, ему нравился запах. Торговцы открывали чаны, клубы пара вырывались наружу и разносили по всему побережью дурманящий запах. Устоять было невозможно, и турист приобрел наркотического запаха, ярко-желтого цвета, крупно-горячий початок кукурузы на деревянной палочке и вошел с ним, как ребенок с воздушным шариком на ниточке, в кафе Starbucks.

— Большой капучино с дополнительной порцией эспрессо, — заказал он.

— Имя? — спросила бариста.

— Алекс, — ответил посетитель, — сделайте покрепче. У нас уже глубокая ночь.

Получив напиток, Алекс оглянулся и осмотрелся. Все столики были заняты. В дальнем углу зала сидел одинокий посетитель лет двадцати пяти, может, чуть старше. Его лицо выражало полную отрешенность. При этом глаза, брови, скулы, ямочки на гладко выбритых щеках, короткая стрижка, загар, льняная рубашка с подвернутыми рукавами, светлые легкие брюки свободного кроя и туфли-лодочки указывали на то, что это сильная личность. Во всяком случае, так идентифицировал его внешность Алекс и направился к молодому человеку, держа в одной руке кофе, а в другой кукурузу на палочке, словно мороженое Magnum в желтой глазури вместо традиционного шоколада. Подошел. Спросил по-английски, свободно ли место. Посетитель знаком показал: «Присаживайтесь». Алекс присел, отпил горьковатого капучино. Кофе, приготовленный в Starbucks, одинаково прекрасен и в Рио, и в Москве, и в далеком Пекине. Чего нельзя было сказать о кукурузе. Здесь ожидания туриста не оправдались. Кукуруза оказалась сладкой и недостаточно соленой. Алекс запутался во вкусовых ощущениях и не заметил, что сосед по столику изучает его, глядя в упор. Они встретились взглядами. Алекс хотел что-то сказать, но посетитель начал первым.

— Днем здесь отстойная жара. Вы, я вижу, только приехали?

— Как вы догадались? — спросил Алекс.

— По кукурузе на палочке и по брюкам. В джинсах здесь яйца потеют.

— И что делать?

— Что делать? Снимать штаны и бегать, — предложил собеседник.

— Понял, — сказал Алекс.

— Меня Оскар зовут, а вы Алекс? — Оскар кивнул на стаканчик, где было написано имя.

— Не совсем.

— Что значит не совсем? Тогда Алиса что ли?

— Мое имя Саша. Редкое имя для Бразилии. Поэтому я выбрал Алекс.

— Понятно. Вы ирландец?

— Почему?

— Говорите по-английски с ужасным акцентом, рыжие волосы…

— Я русский.

— Да что вы! — театрально удивился Оскар. — Я тоже.

— Вы серьезно?

— Нет, конечно, — Оскар сделал серьезное лицо. — Я, Саша, прямая ваша противоположность.

— Американец? — предположил Саша.

— Почти угадали. Украинец!

— Да ладно… Класс. Я люблю украинцев.

— А я люблю женщин.

— Женщин-украинцев?

— Женщин-женщин. Разных.

— А где вы родились?

— В Одессе, мои родители эмигрировали в Канаду, когда мне было пять лет.

— Какие умные родители, — сделал вывод Саша.

— Вы правы, дай Бог им здоровья.

— Мы можем говорить по-русски? Мой английский не так хорош.

— А мой русский не так хорош, как ваш, но ради практики… — сказал Оскар, перейдя на русский.

— А где вы учили язык? — спросил Саша.

— Ходил в русскую школу в Торонто.

Повисла пауза.

— А еще здесь безумные пробки, — продолжил Оскар, — похоже, у дорожных служб руки растут из жопы. Все перекрыли. Ковыряются и ковыряются. Ковыряются и ковыряются… — сказал Оскар с едва заметным одесским акцентом.

— Может, к карнавалу готовятся? — предложил вариант Саша.

— Карнавал в феврале, а сейчас август.

— Так вы же сказали, у них руки из жопы. Им время надо.

— Я как-то не подумал.

Опять пауза.

— Хотите выпить? — спросил Саша. — Я угощаю.

Русский и украинец долго выбирали место для ужина. Русский Саша предлагал заведения подешевле, с непринужденной, демократичной обстановкой, украинец Оскар настаивал на ресторане с изысканной местной кухней. Победили предпочтения того, кто оплачивал ужин, поэтому приятели остановились на кафе-забегаловке с незатейливым европейским меню, с пластиковой мебелью на песке, с бумажной посудой и с видом на океан. Алкоголь смыл паузы в общении. Закусывали размороженной куриной отбивной, пожаренной на гриле и украшенной тонко нарезанными кружочками огурца. Пикантный кисло-сладкий соус, которого было слишком много, заглушал вкус самой отбивной, но в целом — под приторный вишневый ликер — приятелей все устраивало.

— Я приехал из Торонто. Месяц назад. Теперь вот здесь живу, — сказал Оскар.

— А где лучше?

— Пока не понял. — Оскар задумался. — Был у меня неудачный опыт в Торонто.

— Любовь? — спросил Саша.

— Морковь! — Оскар легко играл с русскими оборотами речи. — Неудачный предпринимательский опыт. Стартап у меня был. Прогорел я. Говорят, восемь из десяти стартапов закрываются в первый год работы.