Воспоминания Эллы прервал резкий дверной звонок, прозвучавший в гулкой тишине как-то особенно тревожно.

— Иду! Иду! — вскинулась Элла, весьма энергично для человека такой комплекции метнувшись к двери.

На пороге стояла высокая и очень худая женщина лет пятидесяти пяти, темноволосая, бледная и явно демонической внешности. Несмотря на теплый август и уже закатившееся солнце, на гостье было длинное и узкое черное пальто, а на носу — большие черные очки. За спиной женщины стояли два огромных черных кофра на колесиках, будто их владелица приехала сюда сразу с вокзала или из аэропорта.

— Мама Фима, — с улыбкой айсберга невозмутимо проговорила гостья, и Элла не сразу поняла, что та назвала свое имя.

— Очень приятно, а я Элла, Элла Аркадьевна… — забормотала она. Обычно Элла держалась с людьми намного более развязно, но вид незнакомки почему-то смутил ее и внушил благоговейный трепет.

Внезапно в светильнике на лестничной площадке с громким звоном взорвался плафон, и осколки разлетелись в разные стороны.

— Началось! — ахнула Элла, хватаясь за сердце. У нее до сих пор так и стояла перед глазами летящая прямо в голову ваза богемского хрусталя. Но Мама Фима невозмутимо стряхнула упавший ей на руку осколок и проговорила бесстрастным тоном:

— Ничего, это ненадолго.

Решительным движением отстранив Эллу с дороги, гостья вошла в квартиру, катя за собой кофры, остановилась, огляделась и, похоже, мгновенно оценила обстановку. Подошла к столу, смахнула на пол лежащую на нем стопку глянцевых журналов, подняла крышку одного из кофров и принялась доставать из него какие-то спиртовки, колбы, разноцветные пузырьки, шланги и прочие удивительные вещи, включая старинную книгу в кожаном переплете и человеческий череп.

— Настоящий? — испуганно спросила Элла, указывая на череп.

— Оцым-поцым двадцать восемь! — фыркнула в ответ гостья и буквально в считаные минуты соорудила на столе нечто весьма напоминающее алхимическую лабораторию.

— Окна зашторь! — приказала она Элле, и та безропотно подчинилась.

Вскоре комната, мгновенно наполнившаяся запахом благовоний, уже была освещена только огнем черных свечей и пламенем жаровни. Руки Мамы Фимы, увешенные перстнями и всевозможными амулетами, что-то усиленно толкли пестиком в каменной ступке. На плитке, в медном тазу, забурлила черная жижа.

Тут Элла, зачарованно наблюдавшая за всеми этими магическими действиями, решила упомянуть о самом важном.

— Вы помните?! Мне не навсегда… Только на месяц.

— Спокойно! — гостья выгребла из ступки порошок и резко бросила в варево. — Мама Фима — не торговка арбузами, у нее все по-честному. Все, как в поезде Барнаул — Тюмень — по расписанию! Раз сказала «тридцать дней», так сварит ровно на тридцать дней.

— А вдруг оно того… — Элла с тревогой покосилась на варево, — слишком сильное окажется?

— Не боись! — заверила ее Мама Фима, открывая другой кофр. — Чтобы навсегда от домового избавиться, нужна темлеха.

— Что-что нужно?

— Тотальное уничтожение, — пояснила колдунья, доставая что-то из чемодана. — Проще говоря, смерть! А это иной бюджетец. Темлеха куда дороже. А я никому скидки делать не собираюсь. Астрал не богадельня!

Вытащенная из кофра вещь оказалась тушкой курицы, ощипанной, но с головой и лапами. Мама Фима посыпала курицу какой-то пахучей приправой, и тушка вспыхнула искрами, словно порох. Замахнувшись черным изогнутым ножом с позолоченной ручкой, колдунья одним движением снесла курице голову. Нож громко ударился о стол, Элла Аркадьевна охнула и вздрогнула, стол от толчка качнулся, одна из склянок упала и разбилась, оставив на полу у ног колдуньи лужу мутной жижи.

— Чтоб тебя! — выругалась Мама Фима на Эллу. — Не хрюкай под руку. Подай взвар!

Элла Аркадьевна бросилась к бурлящему на жаровне тазу. А Мама Фима сделала шаг в сторону, протянула руку к книге, но вдруг поскользнулась на той самой кляксе жижи, упала навзничь, растянулась на полу, сильно ударившись затылком, и отключилась.

Несмотря на жару в комнате, Элла задрожала как от озноба, и внутри у нее все похолодело. Только этого еще не хватало! А вдруг колдунья убилась насмерть? Что тогда делать? Полицию вызывать? А вдруг менты не поверят, что она сама упала?

Сбегав в кухню, Элла набрала в стакан воды, сбрызнула ею гостью, а потом принялась лупить ее по щекам, повторяя:

— Очнись! Ну очнись же!

Наконец, Мама Фима шевельнулась, и Элла вздохнула с облегчением.

— Живы?! — пробормотала она. — Ну, то-то же. А то я уж подумала… Мне тут никакая темлеха не нужна!

Внезапно распахнув глаза, Мама Фима сделала хрюкоподобный вдох и забормотала что-то совершенно непонятное:

— Это меня с копыт, значит?! Видение было! Вот он, значит, чего здесь пригрел…

— Вы это… как? Лучше? — суетилась вокруг нее Элла.

Даже не взглянув в ее сторону, колдунья села, потом поднялась на ноги и уже совершенно другим, алчным взглядом начала пристально осматривать комнату, словно хотела что-то разглядеть сквозь стены.

— Там взвар-то как, не готов еще? — напомнила Элла, указывая на тазик, из которого уже валил густой вонючий дым.

— Пена позеленела! Пора! — спохватилась Мама Фима, выключая горелку и осторожно перенося тазик на стол. Элла Аркадьевна поморщилась и заткнула нос, а колдунья взяла в каждую руку по лапке курицы и стала помешивать ими в тазу.

— Все углы тебе закрою, кровью стены все омою! — забормотала она.

У-у-у! Словно ветер пронесся по комнате, взметнулась одежда Эллы Аркадьевны, затрепетало пламя свечей.

А Мама Фима продолжала зловеще:

— Во дверях воткну кресты, все сожгу тебе мосты!

После этих слов жидкость в тазу вспыхнула зеленым пламенем, освещая испуганное лицо Эллы Аркадьевны.

— Я не дам тебе житья, знай — жилплощадь не твоя! — выла колдунья, размахивая куриными ногами.

И вдруг балконные двери с громким стуком распахнулись, а шторы заколыхались, точно от сильного порыва ветра.

— Вы только не навсегда, не навсегда! — сочла своим долгом напомнить в этот момент Элла Аркадьевна. Но колдунья только отмахнулась от нее куриной ногой.

— На меня ты не ропщи, новый дом себе ищи! — выкрикнула она.

И в ту же секунду точно ураган пролетел по квартире. Все бумаги и прочие легкие вещи смело со своих мест, разметало по комнате. Вмиг стало холодно и — в этом Элла могла бы поклясться! — что-то невидимое с шумом промчалось мимо нее к балкону так, будто это тянули с улицы за веревку. Потом раздался крик, через мгновение — звук удара, будто на улице шлепнулось что-то тяжелое… И стало тихо.

— Ну, вот и все! — удовлетворенно констатировала Мама Фима.

На всякий случай Элла вышла на балкон и, наклонившись через перила, опасливо поглядела вниз. Но конечно же ничего особенного не увидела. Вернувшись в комнату, Элла Аркадьевна вдруг почувствовала, что у нее подкосились ноги. Она опустилась на ближайший стул и машинально допила из стакана воду, которой обрызгивала потерявшую сознание колдунью.

А Мама Фима в мгновение ока разобрала свою алхимическую лабораторию, бережно сложила в пакет черные свечи и вылила остатки еще горячей жижи в раковину, пробормотав себе под нос какое-то заклинание.

— Вы мне расписочку написали? — напомнила Элла.

— А как же! — колдунья шлепнула на стол перед ней заполненный бланк. — Гарантия тридцать дней!

— А выходные и праздники считать? — уточнила Элла.

— Оцым-поцым двадцать восемь! — фыркнула Мама Фима. — От же ж люди, торгуются, как на Привозе за стакан семечек! Не считай!

Тут раздался звонок домофона, и Элла Аркадьевна ахнула:

— А-а-а! Покупатели! Уже! Сколько времени? Ну да… Но надо же, какая бестактность, не могли опоздать!

— Не суетись под клиентом! — хмыкнула колдунья, застегивая кофры. — Мама Фима сделала дело и испарилась как зарплата.

— Кто там? — пропела риелтор в домофон.

— Элла Аркадьевна, это Вика, — послышался из динамика приятный молодой голос. — Мы с вами утром договорились, что я приду в девять смотреть квартиру.

— Ооо! Так пунктуальненько, — сладко проворковала Элла. — Открываю. Динь-динь!

Но не нажала на кнопку, а побежала в комнату и суетливо огляделась по сторонам. Быстро закрыла балконные двери, поправила подушки на диване и метнулась к Маме Фиме, чтобы помочь ей с кофрами.

Колдунья вручила ей курицу.

— На! Суп сваришь. Деревенская, экологичная!

Но Элла Аркадьевна только замахала на нее руками:

— Нет! Нет! Заберите! Она мне поперек горла сниться будет!

И выбросила курицу в мусорку.

Снова зазвонил домофон:

— Элла Аркадьевна, это снова Вика! Дверь не открылась, — сообщил приятный голос.

— Да что вы говорите? — почти натурально изумилась риелтор. — А так?

И снова даже не дотронулась до кнопки.

— Ты чего это комедию ломаешь? — поинтересовалась Мама Фима, застегивая замки кофров.

— Профессиональные хитрости, — подмигнула ей Элла. — Спущусь к ним сама, все покажу. Театр с вешалки начинается, а хороший дом с подъезда. — И стала подталкивать Маму Фиму в спину.

— Все, все, идите! Нельзя, чтобы они вас встретили!

Но увидев, что та направилась к лифту, зашипела: