Она потянулась, хрустнув суставами:

— Вот забетонируют площадку — будем вертолёты из Ростова принимать. Говорят, теперь нас расширят, не только вертолётную площадку сделают — новый корпус построят. И оборудование подвезут из Москвы. Ладно, идём, нам ещё обход делать…

— Нам? — удивилась Слава.

Екатерина улыбнулась:

— Ну, я тебе помогу, раз уж тут оказалась. Чувствую. Как разобьем бандер, буду в медицинский техникум поступать. Чего знаниям даром пропадать?

Глава 5. Стучащему откроется

От размышлений Надежду отвлек звук подъехавшего автомобиля. Машина не просто проехала мимо, она остановилась перед зданием почты. Хлопнула дверца, Надежда Витальевна выглянула в окно и увидела стоящий на дороге военный автомобиль и шофёра — ополченца, идущего к почте. Машина была трофейная — полуброневик Кременчугского автозавода, кажется, такие называют «Козак». Ополчение отбило у врага уже немало таких «Козаков», потому появление броневика у здания почты Надежду не напугало, благо на машине виднелась символика Народной милиции ДНР.

Раздался стук в дверь.

— Войдите, — сказала Надежда. — Не заперто.

Вошел водитель — солдат в форме Народной милиции. На груди у него была колодка в цветах георгиевской ленты — знак награждения медалью, Георгиевским крестом ДНР.

— Добрый день, хозяюшка! — радушно приветствовал Надежду мужчина. — А как у вас с водой дела?

— Вам попить? — уточнила Надежда. — Или что-то еще?

— Сначала я попил бы, — сказал мужчина. — Денек сегодня жаркий, и в кабине моей душегубки такая парная, что хоть с веником катайся. А вообще, мне бы в радиатор долить, мотор греется, как не в себя.

— Вон на стуле ведёрко, — ответила Надежда. Каждое утро, приходя на работу, она поливала цветы на двух крохотных клумбах у входа, а потом набирала новую воду из колодца позади почты.

Вода в степи — не такое простое дело, как кажется. Это в городе — открыл кран — и потекло, а в деревне воду надо набирать в колодце. Но не везде она есть — степь, конечно, не пустыня, но с водой тут не так хорошо, как в Полесье. Жителям Русского Дола повезло — посёлок был построен в распадке между двух невысоких, покатых холмов, и грунтовые воды здесь залегали довольно близко к поверхности. Их было довольно много, хотя за последние годы некоторые колодцы стали усыхать, и только зимой этого года вода стала потихоньку возвращаться. Владимир Григорьевич, опуская ниже погружной насос, чтобы заборный патрубок доставал до воды, во всём винил укропов — дескать, то, что они перекрыли Крымский канал, поменяло гидрологию этих мест. А Катя, подруга Надежды, считала, что это просто циклические природные изменения.

Был свой колодец и у почты, точнее, позади неё. Когда Надежда только начинала работать, Владимир Григорьевич добавил над ним ещё одно кольцо, которое зашил в сруб, а сверху установил ворот под двускатной крышей. Недавно они с Гришей разобрали эту конструкцию и заменили новой, с электромотором, но поскольку электричество было не всегда, то Надежда добывала воду по старинке, вращая ворот вручную. Муж Надежды всё грозился поставить на колодец погружной насос, но пока так и не сподобился — насос надо было искать в магазинах Донецка, а Владимир Григорьевич со своими госпитальными делами просто не имел на это времени.

Солдатик подошел к стулу, на котором стояло ведро, взял с подоконника эмалированную кружку, на которой нарисованная белочка грызла орешек, зачерпнул воды и выпил.

— Хороша водица, — похвалил он. — Люблю колодезную, она вкуснее, чем городская. Я сам-то крымчанин, из Солдатского. У нас знаете, какая вода? Соленоватая, и Чонгаром [Чонгар — полуостров в северной части залива Сиваш (Гнилого моря).] отдаёт, сколько не кипяти.

Он обернулся к Надежде. Это был обычный мужчина — не красавец, но с приятным, открытым лицом. Светлые волосы выгорели на солнце, подбородок покрывала рыжеватая щетина:

— Я подумал, что ж я вас без воды оставлять буду? Давайте, я сам наберу, вы только колодец мне покажите… — он посмотрел на стол, где лежали распечатанные письма, и нахмурился.

— Вас как зовут? — спросила Надежда.

— Николай, — ответил ополченец. — Можно Коля.

— Очень приятно, а меня зовут Надежда. Вы на письма не смотрите, тут такая ситуация — укроп накрыл артой [Арта — артиллерия (сокр.).] наш почтовый бобик, осколком пробило тюк с почтой, часть писем выпала из конвертов, вот я и пытаюсь их обратно разложить.

— А… — протянул Коля. — Ну, дело такое… известно, что нацики лучше всего воюют с безоружными. Может, помочь?

— Спасибо, я сама справлюсь, — сказала Надежда, выходя из-за стола. — Идёмте, я лучше вам колодец покажу.

— Сейчас, я только за ведром сбегаю, — ответил Коля. Он вышел к своей машине, Надежда вышла вслед за ним и подождала его у крыльца. Коля вернулся скоро, в руках у него было пластиковое желтое ведёрко. Однако, к удивлению Надежды, вернулся он не один, а в сопровождении симпатичной смуглой темноволосой девушки с красивыми, миндалевидными глазами, такими тёмными, что радужка, казалось, сливается со зрачком.

— Добрый день, — поздоровалась Надежда, несколько сбитая с толку.

— Ciao, — сказала девушка. Голос у нее был мелодичным, она как будто не говорила, а пела. — Scusa, non parlo ancora russo [Здравствуйте. Простите, я не говорю по-русски (ит.).].

— Это Джулия, — представил девушку Коля. — Она репортёр итальянского медиапортала, к нам приехала в командировку. Julia, sono Nadezhda, — продолжил он для своей спутницы, — gestisce l'ufficio postale [Джулия, это Надежда, она заведует почтой (ит.).].

Надежда взглянула на Николая со смесью удивления и уважения. Надо же — простой водитель, а свободно говорит по-итальянски! Николай смутился:

— Я в нулевые дальнобоил и катался в основном в Италию, вот язык и выучил.

— Molto felice di conoscerti, — сказала Джулия. — Sono Julia Swallow, giornalista.

— Очень приятно, — улыбнулась Надежда. Итальянка как-то незаметно располагала к себе. — Надеюсь, вам у нас понравится, несмотря на войну. Война закончится, а Донбасс останется, и мы будем рады видеть вас, когда наступит мир.

Коля перевел сказанное Джулией почти без запинки. Джулия улыбнулась:

Si, sì, voglio davvero che la guerra finisca presto! Spero che il mio articolo aiuti. Noi in Italia non sappiamo per niente cosa sta succedendo qui. È terribile! [О да, я очень, очень желаю, чтобы война поскорее закончилась! Надеюсь, моя статья этому поможет. У нас в Италии совсем не знают, что здесь происходит. Это ужасно! (ит.).]

Николай перевел сказанное.

— Война вообще ужасна, — задумчиво сказала Надежда. — Неважно, в Европе, в Африке, где угодно. Человеческая кровь — не вода… Кстати, вы ведь хотели набрать воды?

— Да, — кивнул Николай, переведя Джулии сказанное Надеждой. — Джулия хочет побывать на передовой, вот, везу ее к нашим. Начальство специально выделило трофейную машинку, чтобы меньше риска под обстрел попасть. Но, сказать по правде, машина так себе — перегревается немилосердно, полчаса езды и хоть в чайник из радиатора наливай.

— У меня в колодце вода студёная, — улыбнулась Надежда. — Не скоро нагреется.

Она привела гостей к колодцу и хотела сама набрать для них воды, да Николай не позволил — сам набрал ведро, вытащил, перелил часть воды в своё ведёрко, из оставшейся — зачерпнул кружкой, стоявшей на ободе колодца, и жадно выпил.

— Хороша водица, — сказал он, допив. — Giulia, vuoi provare?

— Sì, caro [— Джулия, хочешь попробовать? — Да, дорогой (ит.).], — улыбнулась Джулия, и Николай набрал воды и для неё. Надежда Витальевна слегка улыбнулась — итальянский она не знала почти совсем, но поняла, что отношения между Джулией и Николаем куда более близкие, чем просто у водителя и пассажира. «Вот жук, — мысленно улыбнулась Надежда. — На вид парень прост, как веник, а, похоже, очаровал иностранную гостью».

— Ну, как вам наша водица? — спросила она итальянку, когда та допила.

— La più bella, Bellissima! — ответила Джулия. — Come da una sorgente di montagna! [Прекраснейшая, как из горного родника! (ит.).]

— Вам с ней повезло, — сказал Николай после того, как перевел сказанное Джулией. — Здесь в степи такую воду не везде найдёшь, а на севере Крыма её просто нет. Я из Солдатского, и в пятнадцатом, когда нацики закрыли Крымский канал, у нас с водой было совсем плохо, да и в других сёлах не лучше.

Джулия что-то сказала, видимо, попросила перевести. Николай перевел. Глаза Джулии буквально округлились:

— Это правда? — спросила она (Николай переводил для Надежды её слова). — Они перекрыли воду для всего Крыма?

Николай и Надежда подтвердили, а Коля еще и добавил что-то, Надежда поняла только слово «электричество», вероятно, речь шла о взорванных националистами опорах магистральной ЛЭП [ЛЭП — линия электропередачи.]. Джулия всплеснула руками:

— У нас об этом никто не говорил! Как же можно было оставить весь Крым без воды и без света? Это всё равно, что лишить света и воды всю Сицилию! А как же люди?

— Мы для них не люди, — сказала Надежда. Прозвучали эти страшные слова обыденно, буднично. Но на Донбассе с этой горькой правдой давно уже свыклись. Нацисты не рассматривали население республик как людей — наверно, чтобы проще было убивать безоружных…

— Ну, Крыму быстро помогла Россия, — добавил Николай. — Но два года вода у нас была по расписанию, даже в Севастополе. А многие села жили на привозной. Сколько питомников, сколько виноградников погибло!

— В каком году, говоришь, это было? — спросила Джулия.