Олег Синицын
Лист Мебиуса
Часть вторая
Городское фэнтези
Часть вторая
Лист Мебиуса
27
— Мы куда едем? — спросил я пассажиров плацкартного купе. Их было пять человек. Мужчина, женщина, пожилой мужчина, пожилая женщина, мальчик лет пяти-шести со стрижкой а-ля пони. Ребенок держал в руке игрушечный револьвер, перебинтованным указательным пальцем пытаясь нажать спусковой крючок. Защитная скоба не давала добраться до крючка, и это обстоятельство спасало присутствующих от немедленного расстрела — в барабане виднелись белые пластмассовые пули. Ярко-красная пожарная машина с раздвижной лесенкой покачивалась на столике.
Мужики, пряча улыбки, отвернулись, женщины округлили глаза, ребенок с любопытством посмотрел на меня и тут же потерял интерес. На мой голос, скрипучий спросонья, отреагировала проводница — ее купе оказалось через одно. Она нарисовалась в проходе, загородив титан с кипятком, и с неотвратимостью ледокола «Добрыня Никитич» двинулась в моем направлении.
— Ваш билетик! — в голове зазвенело так, будто я оказался внутри Царь-колокола и кто-то дернул его за язык. Заболел затылок. Электрические разряды пронеслись через клетки мозга, и он лихорадочно заработал. Неужели друзья-балбесы не удосужились обеспечить меня билетом? Так — гитара. Видимо, моя. Сумка какая-то — с продуктами. Гм, все основательно продумано! Значит, билет должен быть. Где? Я засунул руку в задний карман «вранглеров» и вытащил на белый свет… красные женские трусики.
— Что вы мне суете?! — брезгливо осмотрела трусики проводница.
— Ой!? — искренне удивился я. Неужели Ольга не забрала этот предмет интима? Я же четко помнил, что передал ей трусики, а она зажала их в кулаке…
— Извините, секундочку, — пробормотал я, сконфуженно. В нагрудном кармане какой-то квадратик с набросками новой песни.… На противоположном сиденье лежал «спинжак» коричнево-бурого цвета.
— Мое? — спросил я пассажиров купе.
Пожилой мужчина, сидевший с краю, пожал плечами. «Хрен его знает!» — говорил его жест.
Я схватил пиджак и проверил внутренний карман. Захрустела бумажка. Я вытащил ее и увидел, что это билет на поезд. Это увидела и проводница. Она нетерпеливо выхватила его из моих рук и стала изучать.
— А где ваш друг? — широко раздувая ноздри, поинтересовалась она.
— Сашка, что ли? — сказал я тоном более осведомленного человека. — Так он в Сарапуле остался, у него там… свадьба.
Проводница помолчала, тщательно изучая билет. Вдруг у нее брови поползли вверх, и она осуждающе посмотрела на меня:
— Молодой человек, вы сели не на тот поезд.
— ??? — предела моему изумлению не было. Сказать, что я потерял дар речи — ничего не сказать. Изумление переросло в ужас, который парализовал все мое тело. И это слабо сказано! Смутно помня происходившее недавно, все-таки я стопроцентно знал, что денег еще на один билет у меня нет!
— …вместо 322-го вы сели на 321-й. Не на «Чита — Москва», а на «Москва — Чита».
Пассажиры, якобы безучастно наблюдавшие за этой картиной, оживились. Мужики засмеялись, женщины заохали, а мальчишка посмотрел на меня, как Робин Гуд на Ноттингемского шерифа.
— …вам нужно сойти на первой же станции. Может, как-нибудь еще успеете догнать свой поезд.
Меня охватило чувство, что я все это уже видел и переживал. Особенно мальчишка укреплял меня в этой мысли. Однозначно дежавю.
Я порылся в другом заднем кармане «вранглеров» и вытащил вместе с горстью мелочи… еще один билет на поезд! Проводница тщательно изучила и его.
— Все ясно, — сказала она, — вы с приятелем сели на один поезд, но на разные направления. Разберитесь между собой, кто в какую сторону едет. Одному надо срочно сойти.
Она повернулась широкой кормой к моему лицу и поплыла к себе.
28
План Ивана Григорьевича, как и все гениальное, был прост. Он предлагал допросить рядового МГБ, который томился связанный у дембелей, чтобы выяснить, куда могли отправить арестованного Толсторюпина. Затем деморализовать «краснопогонников» и вооруженными ворваться в их расположение. Арестовать охрану и вызволить Федора. Потом всем скрыться на Листе Мебиуса. Я почесал побаливающий затылок:
— Однако, Григорьевич, ты только не обижайся, авантюра какая-то получается. Я ничего не упустил? Я понял, что перво-наперво нужно деморализовать эмгэбэшников? Как ты собираешься это сделать?
— С помощью истории партии. Проходил такой предмет?
Что за фигня такая? Я представил, как железнодорожник размахивает учебником по истории партии, наводя панику и ужас на автоматчиков МГБ, и расхохотался.
— Смеется тот, кто смеется последним, — Бойко достал из внутреннего кармана аккуратно сложенную газету «Правда» за 27 июня 1953 года. — Читать умеешь?
Я недоверчиво пробежался по газетным строчкам на первой странице:
«… 26 июня… на заседании Президиума ЦК КПСС… Лаврентий Павлович Берия, первый заместитель Председателя Совета Министров СССР, руководитель МВД-МГБ… за антигосударственную и антипартийную деятельность… являясь пособником империализма… преступное посягательство на власть… признан врагом Коммунистической партии и советского народа… арестован…».
— Это же бомба! — торжествовал Иван Григорьевич. — Никто из них ничего еще не знает. Берия для них царь и бог! После смерти Сталина он прибрал к рукам и Министерство внутренних дел, и государственную безопасность. ЦК избавилось от него с помощью маршала Жукова. Но вся пикантность ситуации в том, что нашего Федора загребли накануне всех этих событий. Я подсуну охране эту газету, что, несомненно, ошеломит их, а затем мы берем всех в оборот!
— Допустим, — план становился не таким уж и авантюрным. — А что ты сказал насчет «ворваться вооруженными»? Чем?
— Как чем? — удивился Бойко. — У нас же есть пистолет-пулемет Шпагина…
— У нас? — я все еще пытался удержать в тайне похищение автомата. — Ну да, у нас. Хорошо, а что еще?
— Тульская двустволка. Полный патронташ патронов к ней, снаряженных жаканами и крупной картечью. В ближнем бою — страшное оружие! Ну, я думаю, перестрелок никаких не будет, не допустим, если грамотно сработаем. Все оружие — для устрашения. Может, и придется стрельнуть в потолок пару раз.
— Значит, нас будет двое? Не маловато ли? Эмгэбэшников как минимум шесть человек, — я вспомнил о пленном. — Может быть, уже пять. Но все равно…
— Во-первых, побеждают не числом, а умением, — улыбнулся путевой обходчик. — Вспомни графа Рымникского, князя Италийского, генералиссимуса Александра Суворова. Во-вторых, у тебя разве есть еще кандидатура?
— Есть, — ответил я, — кое-какие соображения. Не знаю только, согласится ли?
И я поведал Ивану Григорьевичу о сержанте автомобильных войск.
— Ну, не знаю, — задумался он. — Боец он, может быть, и неплохой окажется, да и не помешает нам лишний боец, но о существовании входов-выходов Листа Мебиуса лучше не знать больше никому…
— Почему?
— Потому что Лист Мебиуса, как энергия атома. Можно направить на мирные цели — электричество давать в города, а можно бомбу соорудить и эти города.… Смотря в чьих руках будет.
— Но ведь я же узнал. Случайно. Узнают и другие. Ничего сложного наткнуться на твой… портал.
— Вот именно, что сложно! — возразил Бойко. — Вышел ты из поезда и попал в портал случайно. Но ты бы никогда не увидел портала. Никогда! Знаешь, почему? Потому что увидеть его может лишь тот, кто испробует моей «бойковки».
— Ты серьезно? Ты думаешь, стоит выпить какого-то там самогона и наступит прозрение?
— Ни какого-нибудь, — опять возразил Иван Григорьевич. — «Бойковку» я делаю пятидесятипятиградусную, настаиваю на кедровых орешках и… добавляю порошок из корня «чернобоя». Корень этот использовали в своих снадобьях древние волхвы. На Руси языческой их почитали за колдунов и ясновидцев. С помощью «чернобоя» они видели то, что простым смертным не было дано. Я предполагаю, что они заглядывали в параллельные миры, с помощью черных дыр, порталов мгновенно перемещались в пространстве, а поэтому могли говорить о прошлом и будущем, как очевидцы. Возможно, им был знаком и эффект Листа Мебиуса, хотя описаний этого аномального явления я не нашел ни в каких источниках.
— Убедил, Григорьевич, — успокоил я Бойко. — Чем меньше будет знать людей об этой аномалии, тем лучше. Но мы сержанту можем сказать, что необходимо выручить нашего друга из банды сумасшедших неосталинистов, которые вообразили, что могут вернуть прошлое, а потому хватают направо и налево граждан и замучивают их до смерти, если те не признают себя «врагами народа». Только нам придется выйти из поезда и провести в 1953 году сколько-то часов. Вот это как ему объяснить?
— Пожалуй, можно сказать, что поезд остановили на ремонт на несколько часов, так как обходчики обнаружили дефект на колесах вагона. Сточились больше допустимой нормы выступы на колесах. Будет производиться замена. Все это делается на запасных путях и требует времени… И все-таки я сам должен поговорить с ним…
В дверь постучали. Я открыл ее и увидел демобилизованного сержанта:
