— Не горит, — пожал плечами Сталин. — Все равно теперь придется в другое место перебираться… ладно, это мы с тобой еще обсудим, я про твои рекомендации насчет безопасности, про которые ты еще в сентябре говорил, помню. Похоже, пришло время под землю прятаться, как ты и предлагал. Свободен, Николай Сидорович.

— Так точно, — Власик покинул кабинет, неслышно прикрыв за собой дверь.

— И не надо так на товарища Сталина глядеть, Сергей Викторович, — буркнул Вождь, шурша спичечным коробком. — Согласен, может, и не стоило ему знать. Но он не предаст, я ему верю. Кроме того, я уже сказал, пора его в кое-какие подробности посвятить, он мужик умный, потому не нужно, чтобы попытался что-то самостоятельно выяснить. Ты мне вот что лучше скажи, майор: то, что этот диверсант из людей Лаврентия оказался — это что-то значит? Не люблю, когда такие совпадения случаются.

— Не думаю, товарищ Сталин, — без малейшей задержки ответил Кобрин, мысленно уже принявший решение. — Практически убежден.

— Почему? Объясни?

— Иосиф Виссарионович, я почти уверен, что сержант Маленник в данном случае только реципиент.

— Что?! Как ты сказал?! — горящая спичка так и не добралась до папиросы, замерев в нескольких сантиметрах от курки [Ку́рка — часть папиросы, набиваемая табачной смесью.]. Ощутив, как огонек ожег пальцы, Сталин, не глядя, швырнул ее в пепельницу. — Шени дада!

— Подозреваю, Иосиф Виссарионович, что в этом мире появились и другие «гости из будущего», кроме меня и моих товарищей. Собирающиеся помочь тем, с кем мы сражаемся. Но доказать пока никак не могу. Это, ну, предчувствие, что ли? Интуиция, как вы сами недавно говорили.

— Плохо, и так, — глухо пробормотал Вождь, прикуривая со второй попытки. — Совсем нехорошо, да… Лейтенант, — обратился он к дернувшемуся, словно от электрического удара, Зыкину, — налей-ка нам еще по чуть-чуть.

— Так точно, товарищ Сталин. — Ухитрившись ни разу не звякнуть горлышком о края стаканов, Витька набулькал в посудины граммов по двадцать.

— Давайте выпьем, товарищи. Врачи говорят, от нервов помогает, если не злоупотреблять.

Отставив пустой стакан, Иосиф Виссарионович несколько минут молча курил, угрюмо глядя перед собой. Затем поднял взгляд:

— Сергей Викторович, если ты не ошибаешься, это может стать для нашей страны большой проблемой, я правильно понимаю?

— Правильно понимаете, товарищ Сталин.

— Вот кстати, тебе там, у себя, — Вождь ткнул отставленным большим пальцем куда-то за спину, — ни о чем подобном не рассказывали?

— Никак нет, точно не упоминали.

— Может, у тебя просто допуска не было? Потому и не вводили в курс?

Поразмыслив несколько секунд, Сергей помотал головой:

— Не думаю, Иосиф Виссарионович. Всех подробностей до меня, разумеется, не доводили — поначалу я даже не был уверен, что каждый раз попадаю в один и тот же мир, — но подобное уж слишком серьезно, чтобы скрывать.

— Э-э, а ну-ка погоди, майор, — неожиданно поднял ладонь Сталин. — А вот это ты сейчас что имел в виду? Что значит «в один и тот же мир»? Поясни, не понимаю. Их что, несколько, что ли, миров этих? Как такое быть может?

Кобрин мысленно тяжело вздохнул. Вот же блин, и кто его только за язык тянул?! Не мог как-то иначе сформулировать? Теперь придется объяснять, ничего иного не остается. Поймет? Разумеется, поймет, не тот это человек, чтобы не понять. Проблема в другом: он и сам не во всем разобрался, вот ведь как выходит! Идиотская какая-то ситуация…

— Понимаете, товарищ Сталин, существует научная теория, что мир, откуда я пришел — его еще называют базовым, — не единственный. Есть еще множество других, которые ученые называют «параллельными». И ход истории в каждом из них с определенного момента различается. Этот момент называют «точкой расхождения» или «бифуркации». Как бы вам попроще объяснить…

— Попроще не нужно, товарищ Сталин не дурак, нужно так, чтобы мы с товарищем лейтенантом поняли! — решительно отрезал Вождь, назидательно подняв указательный палец. — Что это еще за бифуркация такая? — латинское слово Иосифу Виссарионовичу явно не нравилось.

— Так точно. Считается, что любое серьезное вмешательство в прошлое приводит к неминуемым изменениям всех дальнейших событий будущего. И далее весь исторический процесс идет уже по новой колее. В момент этого вмешательства от базового мира, где все остается в точности, как и раньше, ответвляется новая ветка, в которой события начинают развиваться по другому сценарию. Этот момент и есть точка бифуркации. А вторая ветка — альтернативный или параллельный мир. Собственно говоря, вот этот самый мир, где мы сейчас находимся. Разрешите лист бумаги и карандаш?

— Держи, — Иосиф Виссарионович выложил перед Кобриным требуемое.

— Смотрите, так, наверное, понагляднее будет… — Сергей начертил по центру жирную линию. — Вот это — базовый мир, историю которого вы знаете от меня и моих реципиентов, — он кивнул на стопку папок на краю стола. Сталин понимающе качнул головой. Зыкин слушал, приоткрыв рот, но, похоже, даже не замечал этого.

— А вот это — точка бифуркации, — майор перечеркнул линию коротким поперечным штрихом, подписав внизу «22 июня 1941». — Момент, когда я и мои товарищи впервые изменили ход истории. Именно в этот день история начала меняться и произошло примерно следующее, — строго параллельно «базовой» линии появилась еще одна, потоньше, начинающаяся от поперечной черты. Ну, настолько строго, насколько хватило чертежных талантов Сергея, конечно.

— Мы сейчас где-то здесь, — карандаш снова черкнул по бумаге, пересекая вторую линию и выводя сегодняшнюю дату. — Простой пример: в базовой линии никакого покушения на вас в этот день не было. Зато был чудовищный разгром Красной Армии в летнем приграничном сражении, несколько котлов и так далее. Все, о чем вы знаете из документов, — события моего мира. Здесь же все идет уже совершенно иначе, свидетелем чему вы сами являетесь. Поняли, товарищ Сталин?

— Понял… — глухо пробормотал тот. — А… этот новый мир… он еще чем-то отличается от, гм, прошлого? Как ты там сказал, «базового»?

— Абсолютно ничем, Иосиф Виссарионович. Упрощенно говоря, даже количество волос на вашей голове совпадает, или число листьев на любом из деревьев у здания Совнаркома. Я не ученый, а боевой офицер, так что никаких сугубо научных подробностей просто не знаю, но в этом уверен: единственное различие вашего и моего мира только в том, что здесь история пошла в более благоприятном для Советского Союза направлении. Чего, как я понимаю, собственно говоря, и добивалось мое командование. Зачем это сделано — понятия не имею.

— Какая любопытная… теория, — иронично хмыкнул Вождь, аккуратно складывая лист в несколько раз и зачем-то пряча в карман френча. — И что же дальше?

— Как что?! — откровенно опешил Кобрин. — Виноват, не понял вопроса? Заканчивать войну и строить новый мир, разумеется! Мир, который будет лучше моего и где не будет ни распада СССР, ни многолетнего доминирования американцев с их античеловеческой идеологией, ни колониальных войн в далеком будущем! Собственно говоря, если судить по сегодняшнему покушению, у вас все получилось…

— Как ты сказал? — мгновенно напрягся Сталин. — Почему так считаешь?

— А как иначе? — удивился Сергей. — Сами посудите, Иосиф Виссарионович: освоить технологии хронопутешествий раньше, чем это произошло в моем родном мире, наш неведомый пока противник никак не мог, иначе об этом уже стало бы известно. Значит, они отправляют своих доноров примерно из того же времени, откуда пришел я. Почему отправляют? Полагаю, ответ может быть только один: что-то там, в их будущем, им активно не нравится. Настолько сильно не нравится, что они решились попытаться переписать историю, не позволив Советскому Союзу достичь всего того, чего он, твердо убежден, достигнет!

— Все сказал?

— Так точно, все. Простите, если сумбурно вышло, но мне ведь тоже никто и ничего прямо и не объяснял, одни сплошные намеки. Официально считалось, что мы отправляемся именно в параллельный мир или даже несколько миров, но одно время я искренне считал, что все-таки попадаю в прошлое базовой реальности, просто волна изменений еще не добралась до будущего. Мне ведь приходилось постоянно работать с архивами Мин-обороны, и я видел, как менялась судьба моего предка, Федора Кобрина, — при этих словах Вождь незаметно для Сергея бросил на Зыкина короткий многозначительный взгляд, в ответ на который лейтенант понимающе кивнул.

— Тем более перед самой первой отправкой в прошлое генерал-лейтенант Роднин упоминал, что не существует никаких параллельных миров. Правда, больше он к этому вопросу ни разу не возвращался, а напрямую я больше не спрашивал. Но потом я стал догадываться, что на самом деле слушатели получают доступ к архивам именно вашей реальности. Каким именно образом, понятия не имею — то ли между параллельными мирами все-таки установлена связь, то ли «архив МО» создан искусственно, исключительно для участников эксперимента: узнать, как обстоит на самом деле, я не мог, все научные подробности строжайше засекречены.

— Значит, будут и другие… гости незваные?