Командиры одобрительно загудели. Наконец-то доведенный до ума «Т-34-85» мог драться на равных даже с «тиграми», при умелом, конечно, использовании и разумной дистанции. Да и надежностью отличался.

— Собственно говоря, нашему батальону доверена высокая честь, — дождавшись, когда офицеры приутихнут, продолжил комбат. — Мы должны первыми войти на территорию Восточной Пруссии.

Крупенников опустил слова командующего фронтом: «Если сможете…» Опустил намеренно. Впрочем, это сделал бы любой нормальный комбат.

— Прошу замполита донести до переменного состава эту информацию. Кстати, старший лейтенант… А какая у вас фамилия? — неожиданно спросил Крупенников.

Замполит вскочил, зачем-то поправил круглые очки и, втянув голову в плечи сказал:

— Финкельштейн, Яков. Извините…

— А чего извиняешься, замполит? — повернулся к нему всем корпусом Харченко. — Стесняешься еврейского происхождения?

Замполит опять поправил очки, вечно съезжающие на кончик носа:

— У меня мама русская, между прочим…

— Да хоть китаянка! — усмехнулся особист. — Мы тут все люди советские, вне зависимости от национальности.

— Вам-то хорошо, — с неожиданной обидой сказал Финкельштейн. — А у меня как фамилию узнают, так сразу начинают…

— Что начинают, Яш? — подал голос Заяц.

— Раз еврей, сразу в замполиты, чтобы на тепленькое местечко!

— Это кто так сказал? — прищурился Харченко.

— Да это не здесь, — мотнул головой замполит.

— Яша… — проникновенно сказал Заяц. — Во-первых, ты на еврея ни разу не похож. Во-вторых, ты даже не обрезан, я в бане видел. А вот Иксамбаев из моей роты обрезан. Я тоже в бане видел. В-третьих, у тебя медаль «За отвагу» есть?

— Есть, — кивнул замполит.

— И «звездочка» есть?

Замполит снова кивнул.

— А «За оборону Москвы»?

— Есть, сразу после ополчения получил…

— Так вот, Яша… Кто тебе еще раз скажет, что ты поц, ты сначала сам ему в рожу дай, а потом нас позови. Мы еще добавим. Понял, Яша?

Под общий смех Крупенников продолжил:

— Яков, а вы откуда родом?

— Из Омска, а что? Не из самого, правда.

— На зверя ходил?

— Так батя у меня еще с царских времен там осел. Сначала на зверя хаживал, потом на беляков. Потом женился на маме, меня родил. Потом мы вместе хаживали… — забавно было слушать сибирские словечки из уст Яши Финкельштейна.

— На беляков? — хохотнул кто-то из офицеров.

— На беляков я не успел, а вот на зверя — бывало. А почему вы спросили, товарищ майор?

— К слову пришлось. Очень уж ты ладно про зверя в берлоге докладывал. Как по писаному.

— Так я по писаному. В смысле, доклад из фронта прислали. Вот я и читал.

Крупенников махнул рукой. Смех смехом, а делом надо заниматься.

— По прибытии на место получим двойной боекомплект. Сухпайки также двойные. Спирт получать будем по ходу наступления.

— Серьезно все… — качнул головой Лаптев.

— Серьезнее некуда. Итак, товарищи офицеры, получаем карты…

И началась обычная командирская работа.

Глава 2

Будущее, 2297 год

Впервые за всю историю человечества собрался Единый Штаб Обороны. Возглавлял его сам Автарк Восьмой — Клаус Маурья. Буквально на ходу историки анализировали военные труды предков, пытаясь понять военную систему, давно и прочно забытую эйкуменцами. Общим голосованием были выбраны из сенаторов начальник штаба, начальник оперативного отдела, начальник особого отдела, верховный комиссар и прочие адъютанты с ординарцами. Кто и чем должен заниматься, мало кто понимал, но времени для настоящего изучения катастрофически не хватало. Ящеры, как пока называли Чужих, руководствуясь скудными внешними данными, полностью оккупировали Западный сектор и продолжали выдавливать людей из Северного и Южного секторов, захватывая планету за планетой.

— Сограждане, начинаем заседание Штаба. Начальник, доложите обстановку!

— Я? — поднял лысую голову сенатор Надей Пелетье.

— Именно вы.

— Обстановка… А нет ее, обстановки. Я не могу сказать, что сейчас происходит. Ящеры каким-то неизвестным нам способом блокируют гравитационную связь, так что получать новые данные нам попросту неоткуда. Да и передавать их, эти сведения, похоже, просто некому… Могу сказать только одно: через несколько суток после потери связи планета оказывается захваченной противником. Что при этом происходит с населением, мы все примерно представляем. Это все.

— Надей, это точно или вы предполагаете?

— Я точно предполагаю! — упрямо повторил начальник Единого Штаба. Сидящие по обе стороны от Автарка консулы переглянулись и синхронно кивнули.

Автарк заметил их движение. Поджал губы и плотнее запахнул символическую красную тогу. Тогу, которую не надевали со времен Римской империи. Тогу — символ войны. О том, что это одеяние не слишком-то и удобно, Автарк старался не думать. В конце концов, когда человечество на грани гибели, чем-то нужно и жертвовать…

Правый консул встал. Обвел тяжелым взглядом присутствующих. И произнес короткую фразу:

— Мы погибаем!

Левый консул подскочил и почти крикнул:

— Протестую! Это давление на Сенат! То есть на Штаб!

Потом они оба снова синхронно кивнули и сели.

Автарк поморщился. Пожевал губами и продолжил:

— Сограждане! Нам нужен план. Хоть какой-нибудь.

— План? — с горечью в голосе буркнул начальник оперативного отдела. — Электронный мозг, когда мы загрузили в него всю историю военного искусства, предложил на выбор несколько вариантов — усиленный фланг Эпаминонда, прямую атаку фалангой по примеру Александра Македонского, косую атаку Фридриха Великого, «бег к морю» Шлиффена, концентрические удары Рокоссовского. А какой толк всех этих стратегий в космосе? Или в масштабах целой планеты или планетной системы? К какому морю мы должны бежать? Где наносить основные и вспомогательные удары? Мы позабыли науку войны, потеряли былое умение! Единственное, что нам остается, — вооружать население. И надеяться на лучшее… ну, или хоть на что-то надеяться…

— И это все? — спросил Автарк.

— Не совсем. Есть еще Гвардия.

— Гвардия? И что могут сделать рота шотландских гвардейцев и рота кремлевских курсантов?

— Хотя бы умереть с максимальной пользой, Автарк.

— Мы все умрем. А нам не нужна смерть, нам нужна жизнь. И победа в этой безумной войне…

— Автарк…

Клаус ударил тонкой папкой по столу:

— Повторяю: и это все, что могут предложить лучшие умы человечества?!

Несмело поднял руку начальник научного отдела:

— Можно, согражданин Маурья?

Тот кивнул.

— Есть предложение. Возобновить эксперименты с проникновением во Время.

Правый консул тут же подскочил:

— Запрещено поправкой Джексона-Линдсена.

Следом вскочил Левый консул:

— Поправка Джексона-Линдсена отменяется в чрезвычайной ситуации.

— Чрезвычайное положение не объявлено. Отклонено.

— А я еще не ввел чрезвычайное положение? — искренне удивился Автарк.

— Нет! — в один голос ответили сенаторы.

— Тогда ввожу! — рявкнул Автарк.

— Принято, — так же в один голос сказали консулы и одновременно сели.

— Продолжайте, Ученый, — кивнул Клаус Маурья.

— Итак, нам необходимы настоящие солдаты. Воины. Бойцы. Мы уже проанализировали исходные данные. Выдергивать по одному человеку из каждого времени нецелесообразно. Во-первых, это потребует массу энергии. Во-вторых, много времени уйдет на адаптацию воинов друг к другу и к нынешнему времени. Гораздо экономичнее перенести из прошлого целую воинскую часть, уже спаянную, обученную, прошедшую войну. Таких объектов мы насчитали лишь несколько. Наиболее близкий к нам по времени — отряд китайского спецназа из середины двадцать первого века. Минус один и очень весомый: если они сочтут нас врагами, то мгновенно перейдут на сторону ящеров…

— Что надо сделать, чтобы они так не сделали?

— Расчет показывает, что наше общество абсолютно не соответствует идеям китайского социализма середины двадцать первого века. Контакт маловероятен.

— Понятно. Далее.

— Американские морские пехотинцы начала двадцать первого века. Расчет показывает, что они откажутся воевать, так как мы не сможем обеспечить уровень комфортности боевых действий.

— Чего не сможем обеспечить?!

— Обеспечить уровень комфортности, Автарк!

— А разве на войне бывает комфорт? — искренне удивился Главнокомандующий.

— Архивные данные говорят, что нет. Но американцы начала двадцать первого века были свято убеждены в этом.

— Хм… Оставьте этот вариант как запасной. Что еще?

— Мы остановились в изучении на уровне середины двадцатого века.

— Почему?

— Понимаете, можно перетащить сюда даже спартанцев времен царя Леонида…

— Даже так?

— Никаких особых ограничений по глубине проникновения в прошлое у нас нет; впрочем, дело вовсе не в этом. Важно то, что эти спартанцы не умели толком ни читать, ни писать. В совершенстве владели только холодным оружием. Слишком долго их обучать нашей технике. Если вовсе возможно, уж очень сильна окажется инерция мышления.

— Понятно. Хорошо, так что у нас с ХХ веком?

— В середине ХХ века шла самая кровопролитная война за всю историю человечества. Вторая мировая.