— Проснись, нельзя спать, замёрзнешь, вставай! — услышал он вдруг голос хозяина и резко очнулся.

Шатаясь от голода и усталости, пёс шёл без сна двое суток, пока не упал, обессиленный, рядом с чьей-то калиткой. Очнулся в незнакомом сарае. На шее тяжёлая, короткая цепь… Так в самом нежном возрасте, вопреки своему желанию, он был определён в охранники частного деревенского дома.

Люди, подобравшие щенка, хотели иметь злую собаку. И дабы воспитать в нём агрессию, били, не кормили сутками. Он же мечтал об играх и ласках, которые уже успел познать…

У него чесались зубы, и за погрызенные доски вольера его жестоко наказывали.

Но всё равно пёс не смог превратиться в дикого зверя, поскольку знал: на свете между человеком и собакой существуют любовь и дружба. И только любимым людям он готов был служить преданно, беззаветно.

Вскоре новые владельцы избавились от него как от непригодного: отдали на «службу» — охранять торговую базу.

День и ночь он сидел на короткой цепи, злобно лаял на посетителей, демонстрируя готовность разодрать на части всех воров и бандитов. В любую погоду: под знойным солнцем, проливным дождём, при ураганном ветре. Осенними ночами примерзал шкурой к луже, в которой приходилось спать.

У него размок и развалился ошейник, но никто не пожелал купить новый. Шею просто обмотали тяжёлой цепью, сделав из неё удавку. Его часто забывали кормить, а когда база закрывалась на выходные, приходилось голодать несколько суток. В жаркие дни страдал от жажды: миска редко наполнялась водой.

Но всё это пёс мог бы простить, если хотя бы один раз кто-нибудь из людей, чьё имущество он охранял, приласкал бы его. Но почти в каждом проходящем мимо он видел человека, чьей жизненной целью были лишь деньги. Не люди — ходячие калькуляторы, с душой, закрытой для любви.

Несколько лет алабай на цепи был узником, охранявшим вход. Десять шагов в одну сторону, десять в другую… Дни тянулись бесконечной, безрадостной чередой. Цепь постепенно врастала в шею, душила, и никому в голову не пришло её ослабить — его громкий лай становился всё более хриплым. Когда-то весёлый, восторженный щенок превратился в медлительного и безразличного ко всему пса.

Скорее всего, он так бы и умер, задохнувшись на цепи-удавке, если бы однажды не появился на базе новый работник. Он подметал двор и часто поглядывал на собаку.

— Хороший мальчик! — оценил его дворник.

Услышав знакомые слова, пёс поднял голову.

— У меня на родине был волкодав, — рассказывал дворник, — помогал отару пасти. Умер, и отары больше нет. Возьми, — протянул он собаке бутерброд, — худоват ты что-то.

С того дня у алабая стал просыпаться интерес к жизни. Работник появлялся на базе не каждый день: иногда несколько дней отсутствовал, и тогда жизнь опять казалась псу скучной, безрадостной. Внимание дворника было единственным светом и теплом, озарившим его мучительную, безрадостную, опостылевшую жизнь.

Как-то днём недалеко от входа на базу алабай заметил наблюдавшего за ним человека и сразу, инстинктивно, почувствовал опасность. Если большинство людей к нему были равнодушны, этот — боялся и ненавидел.

Утром незнакомец появился снова, подошёл к дворнику.

— Дай это собаке, — протянул он кулёк со съестным.

— Зачем? — дворник отшатнулся.

— Будешь вопросы задавать — долго жить не будешь!

Дворник нерешительно подошёл к псу, положил кусок колбасы, внимательно посмотрел в глаза. Тот понюхал и есть не стал…

— Он сыт, потом съест, — взяв в руки метлу, дворник отошёл.

— Хорошо, я подожду, — прошептал человек и попытался приблизиться к собаке.

Едва он сделал шаг вперёд, пёс угрожающе зарычал.

— У, шайтан! — с воплем бросился прочь незнакомец.

Дворник задержался на работе допоздна. И когда совсем стемнело, подошёл к алабаю:

— Отравить хотят, смерть твоя нужна кому-то, я даже догадываюсь зачем. Человеку тому скажу: умер, мол, похоронил! Только уходи отсюда подальше!

Дворник отцепил карабин и ужаснулся: цепь вросла собаке в шею. Отдирать не решился — просто перекусил цепь кусачками.

— Уходи отсюда! Пошёл! Беги!

И алабай понял.

Медленно перебирая лапами, пёс побрёл вдоль трассы. За несколько лет жизни на привязи он почти разучился ходить, быстро уставал, часто ложился.

Он вновь шёл по дороге, как несколько лет назад, щенком, но теперь это был уже крупный, статный пёс. И даже несмотря на неухоженность, свалявшуюся, грязную шерсть, гордая осанка великана должна была бы вызывать восхищение. Но люди в страхе шарахались от него.

Пищу он находил рядом с придорожными кафе в кустах и урнах. Спал где придётся — там, где заставала его безмерная усталость.

Мимо пролетали машины. Однажды рядом притормозил большой чёрный джип. Раздались выстрелы. Пёс взвизгнул, свалился в канаву, а машина помчалась дальше под радостный гогот мужиков. Пуля лишь слегка задела лапу, но крови было много…

Устроившись в кустах, пёс долго зализывал рану. За что? Не знал он, что человек — единственное разумное животное, которое убивает ради удовольствия.

Рана воспалилась, пёс с трудом опирался на лапу, хромал, его бил озноб, и очень хотелось спать.

Он шёл уже много дней, куда и зачем — не знал, страдал от одиночества и всё чаще вспоминал своего хозяина, маму. Как же ему вновь хотелось прижаться к её теплому телу, согреться, как в детстве, чувствуя себя в полной безопасности.

— Неужели мой хозяин был единственным добрым человеком на свете? — плакал он во сне. — Нет… был ещё дворник, сейчас — вокруг лишь тьма.

Сон был прерван острой болью: навалившийся человек пытался перерезать собаке горло. Но вросшая цепь спасла псу жизнь: нож, скользнув по железу, воткнулся в плечо. Алабай резко вскочил, сбросил с себя убийцу, грозно оскалился, и человек бросился наутёк.

— Надо вызвать ментов! Бешеная собака на заправке! Бросилась на меня, зверюга огромная! — влетел он в придорожный магазинчик. — Искусала! — размахивал руками в крови алабая.

— Звоните в полицию!

— Бешеная? Закрыть двери! Никому не выходить! Вызываю наряд! — распорядился охранник.

Пёс, хромая и оставляя за собой кровавые следы, двигался по обочине трассы. С каждой минутой он всё больше слабел. Вместе с последними силами уходило желание жить, и только в глазах — немой вопрос: за что? Если действительно Бог смотрит на людей глазами собак, почему этот мир до сих пор существует?

Где-то вдали взревела полицейская сирена.

И пёс решил не сопротивляться судьбе. Метрах в пятидесяти от заправки лёг на обочину:

— Больше не могу — добейте!

И когда рядом остановилась машина, вышли люди, пёс, готовый к самому худшему, прикрыл глаза.

— Что с ним? — услышал он женский голос. — Отдыхает или машина сбила?

Незнакомка наклонилась и… неожиданно погладила его большую плюшевую голову. Пёс удивленно открыл глаза. Сколько лет он не видел человеческой ласки!

Перед ним стояла молодая, хрупкая, бесстрашная женщина.

— Разрешишь посмотреть, что с тобой? Ты же хороший мальчик? Надо срочно ехать в клинику, иначе умрёшь от потери крови! Пойдёшь со мной, малыш!

И великан доверился сразу: поднялся, на дрожащих от слабости лапах пошёл к машине. Сил едва хватило, чтобы залезть на заднее сиденье.

— Молодец, умница, будешь жить! — приговаривала женщина, помогая ему забраться в автомобиль.

Пса заботливо укутали шерстяным пледом, и он сразу погрузился в спокойный, глубокий сон — даже сирена полицейской машины, промчавшейся мимо, не смогла его разбудить.

IV. Переживший смерть

Если невозможно получить какие-либо знания, не мучая собаку, необходимо обойтись без этих знаний.

Джордж Бернард Шоу

Был канун Нового года. В воздухе витало ожидание волшебного, таинственного праздника, когда кажется, что жизнь обязательно изменится к лучшему и в дом придут покой, уют, сказочное счастье.

Конец ознакомительного фрагмента