Глава 5. О выборе без выбора

Неведомая зверушка дотопала до двери и остановилась. Я прижалась ухом к дверному полотну — не слышно, как дышит. Страшно, очень страшно. Особенно, если не знаешь, что там такое. Но как говорила моя бабушка, незабвенная Елизавета Аркадьевна — «Жизнь — это не ожидание, когда снегопад закончится и снег расчистят. Это умение брести через сугробы».

Я решила быть смелой, как учила бабушка, и открыла дверь. Но не широко, а так, чуть-чуть, и заглянула в щелочку одним глазком. Вроде спальня. Надеюсь, моя. И поблизости никого.

Осмелев, я распахнула дверь и даже вошла, но была тут же едва не сбита с ног. Что-то ярко-малиновое, высотой примерно до колена, звонко топоча по паркету, бросилось ко мне. А вот и оно!

Я не сразу опознала очередное чудо-юдо. Все потому, что оно двигалось слишком быстро — крутилось вокруг меня, прыгало и приседало. Будь у него хвост, я бы приняла его за собаку. Но и хвост, и приветственный лай отсутствовали. Впрочем, второе с успехом заменял топот — такой же громкий и звонкий.

— Да успокойся ты! — всплеснула я руками. — Дай хоть посмотреть на тебя.

Существо послушно замерло. Тогда-то я и поняла, что передо мной мебель. Пуфик, если быть точной. С мягкой сидушкой, обшитой плюшевой тканью, и четырьмя деревянными ножками. Задние ноги пуфик поджал и вроде как сел на «попу», преданно глядя на меня. Один в один как собака, и даже какое-то подобие морды имеется. Две золотые пуговицы на боку смахивали на глаза, а красная посередине — на нос. Похоже, их нашила сама Фелисити.

— Какой же ты… — я не смогла подобрать слова. Вместо этого наклонилась и осторожно похлопала пуфик по… будем считать, что по загривку.

Мое прикосновение привело его в щенячий восторг, и он принялся скакать с новой силой. Совсем как комнатная собачка, только… мебель.

— Куда хоть тебя кормить? — задумчиво пробормотала я.

А вообще удобно — кормить не надо, в туалет выводить тоже, не лает. Жаль, укусить врага не может, но есть шанс, что затопчет деревянными ножками.

Наблюдая, как пуфик резвится, я гадала — какие еще сюрпризы ждут в этой комнате чудес? Чего еще касалась Фелисити? Лучше выяснить это сразу.

Я с опаской двинулась по спальне. Так, комод вроде стоит на месте, ваза на нем — тоже. Я добралась до трюмо, бормоча себе под нос:

— Свет мой зеркальце скажи…

Зеркало молчало, и я выдохнула с облегчением. Наклонилась ближе изучить новый облик. Отражения в витрине было недостаточно. Только в зеркале я увидела, какие у Фелисити уникальные глаза. Не желтые, не янтарные и даже не золотые. Я не сразу подобрала сравнение, а потом осенило — солнце! Вот что они мне напоминают. И светятся также.

Увы, расслабилась я зря. С трюмо вдруг подорвался гребень и вцепился мне в волосы. Искренне верю, что он просто хотел меня расчесать, но ощущалось это как попытка снять скальп.

— Прекрати, не надо меня расчесывать! Моя прическа в порядке! — размахивая руками, я отбивалась от гребня. Вокруг меня при этом радостно скакал пуфик, о который я пару раз чуть не споткнулась, а где-то неподалеку летала метелка.

После битвы с гребнем я отступила к окну и там наткнулась на цветок в горшке. С виду милый, но меня не проведешь. Сиреневый бутон покачивался на длинном стебле. Едва я приблизилась, как он распахнулся, демонстрируя сотню острых зубов-иголок.

— Щелк! Щелк! — клацал зубами цветок и тянулся ко мне, чтобы схватить.

На том же подоконнике стояла банка с засушенными мухами. Схватив ее, я сыпанула часть ее содержимого в пасть растению, и оно довольно зачавкало. Проголодалось.

Бочком, бочком я прошла мимо окна. Через день жизни в этой спальни у меня будет дергаться глаз. Если меня, конечно, не сожрет очередной монстр. Вон банкетка недобро стоит. Пожалуй, не буду на нее садиться. И статуэтка в форме совы подозрительно косится. Меня посетили первые признаки паранойи — повсюду мерещились враги.

Понятно, почему лорд Мэнсфилд негодовал. Его старшая дочь вовсю пользовалась магией, не думая о последствиях и неудобствах для других.

Но за всеми этими живыми-неживыми предметами мне виделась печальная история. Как же одиноко было Фелисити, если она искала друзей в вещах. Вместо того, чтобы общаться с сестрами, она окружила себя армией послушных бессловесных рабов.

Что интересно, ни один из оживленных ею предметов не разговаривал, так как попросту не имел рта. Хотя в случае с пуфиком это, пожалуй, к лучшему. Фелисити создала себе идеального питомца — не лает, не гадит, не ест, а при необходимости на нем и посидеть можно.

А вот я с горгульей совершила промах — у статуи был рот и к тому же болтливый. С другой стороны, умный помощник мне не помешает. Я одна явно не справляюсь.

Пуф — я решила так назвать питомца Фелисити — и не думал уставать, все носился по комнате. А вот я едва на ногах держалась.

Расстегивая на ходу платье, я доплелась до кровати, но ложиться не торопилась. Сначала все как следует изучила. Мне не нужны сюрпризы в постели. А то еще подушка придушит во сне, или одеяло спеленает по рукам и ногам. Исключительно от большой любви. Создания Фелисити не могли ей навредить, по крайней мере, умышленно. А то, что гребень чуть не сделал меня лысой, так это он от избытка чувств. Только мне от этого не легче!

Постельное белье не подавало признаков жизни, но все же кровать была не до конца безопасна. Под матрасом я нащупала книжку в розовом кожаном переплете. Все бы ничего, но у нее были глаза. Голубые, между прочим.

Хлоп-хлоп — длинные ресницы порхали вверх-вниз. Похоже, у меня в руках дневник Фелисити. Только его имело смысл прятать под матрас. Какая находка!

Я воодушевилась. Возможно, из дневника я узнаю, что случилось с девушкой. Но сначала надо его открыть, а это оказалось не так-то просто.

Дневник был запечатан намертво. Как я не пыталась заглянуть внутрь, ничего не выходило. Он не приоткрылся даже на миллиметр. И только глаза — хлоп-хлоп — смотрели на меня, будто в ожидании чего-то.

— Чего глядите? — вздохнула я. — Пароль вам нужен, да?

Ресницы опустились, на секунду задержались в нижнем положении и лишь потом снова поднялись. Видимо, это означает «да».

Я отложила дневник на прикроватную тумбу. Пароля у меня нет, и даже идеи на его счет отсутствуют. А еще я очень устала. Займусь подбором пароля завтра, а сейчас спать. Голова все равно не соображает.

Я рухнула лицом в подушку. Ты же моя мягонькая, как мне тебя не хватало! Одежду я стянула, оставшись в сорочке и перчатках. Носить их, не снимая — то еще удовольствие, но выбора нет. Если буду спать без перчаток, то проснусь в живой кровати с живым постельным бельем. Нет уж, хватит с меня макаронного монстра.

Сон и без того предстоял непростой. Стоило мне удобно устроиться в кровати, как на нее запрыгнул Пуф. Меня аж подбросило на матрасе. Все же Пуф весит прилично.

Первым делом он попытался лечь на соседнюю подушку, поближе к моему лицу. Питомец хотел спать с хозяйкой — вроде ничего необычного. Но не когда в качестве любимца мебель!

Кое-как мне удалось спихнуть его в ноги. Ну и тяжелый! Беру свои слова обратно — у этого питомца все же есть недостаток. Жесткость. Коты и собаки мягкие, с ними приятно спать в обнимку. А вы попробуйте поспать в обнимку с куском дерева. Какое счастье, что горгул не лезет ко мне в постель!

Вот высплюсь и со всем разберусь! И в первую очередь с дневником Фелисити. Необходимо понять, что с ней стряслось. В конце концов, это вопрос моего выживания в чужом мире.

Только бы проснуться в своей постели, а не где-нибудь… у Хэлла Лэджоя под боком.

Уснула я мгновенно. Никакой бессонницы, которая частенько мучила меня в последнее время в родном теле. А вот пробуждение вышло тревожным. Открыв глаза, я первым делом увидела балдахин с кистями и вздрогнула от ужаса — это не моя спальня!

Резко сев, принялась озираться по сторонам. Так, Пуф в ногах, Проглот (так я назвала плотоядный цветок) на подоконнике, глазастый дневник на тумбе. Фух, я пусть и не в своей родной спальне, но хотя бы все еще в комнате Фелисити.

Я проснулась там же, где засыпала. Какое счастье! Надеюсь, со странными перемещениями покончено раз и навсегда.

Судя по длинным теням на полу, день перевалил за середину. Встав, я покормила Проглота, а то он уже нетерпеливо щелкал зубами, а заодно выглянула в окно. Пока носилась по городу то от Хэлла, то к нему, некогда было даже время года определить. Сейчас же прикинула — где-то конец второго квартала, то есть июнь. Это у нормальных людей год делится на времена, а я привыкла считать по отчетности.

Прихватив с собой дневник, я отправилась в ванную. Там меня тоже ждал сюрприз — еще несколько живых вещей. Ванна сама набрала воду, причем той температуры, что я люблю, и пенку не забыла. А едва я погрузилась в нее, как за меня взялись мочалки. Взбивая пену, они терли кожу и мыли волосы. От меня требовалось только одно — расслабиться.

Я им не мешала, сосредоточившись на дневнике. Для начала перечислила в качестве возможного пароля имена всех родных Фелисити по отдельности и в разных комбинациях. Времени на это ушло прилично, но толку не было. Дневник продолжал хлопать ресницами и оставался закрытым.