Огромная лестница в стиле ампир с позолоченными ажурными перилами вела на второй этаж. Полы устилали мягкие ковры, поглощающие шум шагов. В оформлении холла преобладали коричневый и темно-красный цвета, что лишь подчеркивало общую мрачную атмосферу.

Хотя за окном была середина дня, здесь царил сумрак. Казалось, солнечный свет не способен пройти сквозь толщу оконного стекла, которое вместе со стенами образовывало крепкую броню, отгораживающую внутренние помещения отеля от внешнего мира. Дверь захлопнулась за нашими спинами, как капкан, и звуки улицы перестали проникать в холл. Общая атмосфера дома произвела на нас удручающее впечатление. Даже Дима был молчалив и хмур, что абсолютно ему не свойственно; впрочем, возможно, причина крылась в его больной ноге.

Старуха, не оборачиваясь, направилась в сторону двери, которая, по всей видимости, вела в гостиную. Мы решили, что нам следует пойти за ней. Распахнув резные двойные двери, она пропустила нас вперед и тут же ушла прочь.

Гостиная, как и холл, поражала своими размерами. Потолки были не ниже четырех метров; украшенные лепниной, они, казалось, парили на недосягаемой высоте. Стены были оклеены ткаными темно-зелеными обоями, но даже этот цвет, который по идее должен производить на человека благоприятное, расслабляющее впечатление, здесь выглядел мрачным и враждебным. Вся мебель была сделана из дерева и, так же как и двери, украшена резьбой. Дима присел на старинную тахту, обитую тканью в зеленую и светло-бежевую полоску, с деревянными подлокотниками. Как только брат получил возможность сесть и вытянуть ногу, складки на его лбу разгладились, на лицо вернулась привычная улыбка, и он принялся разглядывать остальные предметы интерьера.

Особое место в гостиной занимал камин, который сразу привлекал к себе внимание благодаря своим размерам. Он был почти в рост человека, и я, немного пригнувшись, вполне мог пройти внутрь, хотя во мне около одного метра и восьмидесяти пяти сантиметров. Камин был выложен белой керамической плиткой с изображениями сцен из жизни греческих богов. Мне удалось узнать Ареса, в воинственной позе стоящего над телами поверженных врагов, Зевса, держащего огненные стрелы в руке, Афродиту, жеманно смотрящую в зеркало, но это была лишь малая часть изображений. Перед камином стояли два кресла, между ними располагался столик со стеклянной столешницей и бронзовой фигурой девушки, исполняющей роль ножки. На стенах висело несколько картин с изображением бушующего моря. Должно быть, один из бывших хозяев «Замка» был поклонником маринистов, решил я.

Отец подошел к одному из высоких окон и теперь стоял, глядя на пустынную улицу. Прямо напротив отеля находилась аптека, и папа рассматривал ее с таким видом, будто она могла дать ответы на все вопросы мироздания.

Я остановился около камина. Он непонятным образом притягивал меня не меньше, чем отца — аптека. Что-то зловещее было в его огромной пасти, напоминающей паровозную топку. Мне показалось, что среди дров, аккуратно сложенных за кованой каминной решеткой, есть щель в днище. Я даже немного нагнулся вперед, чтобы как следует ее рассмотреть, но тут дверь гостиной распахнулась, и я был вынужден прервать свои исследования.

В комнату вошла молодая стройная женщина. Темные вьющиеся волосы пышной волной спадали чуть ниже ее покатых плеч. Кожа девушки была смуглой от загара, но это лишь подчеркивало светло-карие глаза, делая их более глубокими и выразительными. Темно-синее платье, сшитое точно по фигуре, плотно облегало ее округлые бедра и при этом было достаточно коротко, чтобы не оставить незамеченными стройные ноги. Одним словом, она была весьма мила собой и, кажется, прекрасно об этом знала.

Патрисия Блэйд, а это, как я догадался, была именно она, приветливо нам улыбнулась.

— Простите, что заставила вас ждать, — она начала с извинений. Ее голос, похожий на мурлыканье кошки, говорил о том, что при необходимости она может выпустить коготки. — Хотите кофе, джентльмены? — спросила девушка и, не дожидаясь ответа, дернула за шнурок, висящий сбоку от двери. Раздался мелодичный перезвон, и в ту же секунду на пороге возникла старуха, которая нас впустила. — Принесите, пожалуйста, четыре чашки кофе, миссис Гридл.

Старуха удалилась так же молча, как и пришла. У меня вообще сложилось впечатление, что она немногословна. Возможно, она просто стеснялась своего богатырского баса, который, в моем представлении, скорее подошел бы дровосеку или шахтеру, нежели старой леди.

Девушка прошла к тахте, на которой сидел Дима, и села в кресло напротив него. Отец занял второе кресло, мне же досталось место рядом с Димой, который подозрительно затих, как только Патрисия вошла в гостиную.

— Позвольте представиться, Патрисия Блэйд, — произнеся это, она повернула голову к отцу, безошибочно угадав в нем главного и ожидая, когда он сообщит цель нашего визита.

— Я Виктор Климентьев, а это мои сыновья — Владислав и Дмитрий. Мы частные сыщики. Наша фирма называется «Климентьев и сыновья», — папа протянул ей заранее приготовленную визитку, которую Дима только вчера создал и распечатал на своем ноутбуке. Мы предположили, что вряд ли мисс Блэйд станет звонить в Калифорнию, где якобы была зарегистрирована наша фирма, и узнавать, существует ли таковая на самом деле.

— Хорошее название, — одобрила хозяйка отеля, улыбнувшись одними губами. Ее глаза при этом оставались настороженными, и я бы даже сказал, немного враждебными. Но я отнес это на счет ее непростого положения: несчастную девушку наверняка утомили журналисты и полиция, задавая вопросы о пропаже людей. Теперь вот еще и отель закрыли. У нее были серьезные поводы относиться к нам с недоверием.

В гостиную вошла старуха, она несла на подносе четыре ароматно дымящиеся чашки кофе. Я невольно отметил про себя, что, несмотря на почтенный возраст, ее руки совершенно не дрожат. Поставив перед нами кофе, она ушла.

— Вы из России? — спросила Патрисия, взяв чашку с подноса.

— Эмигранты, — лаконично ответил отец. Мы решили, что не имеет смысла скрывать нашу национальность; конечно, мы хорошо говорили по-английски, но кто-нибудь вполне мог обратить внимание на легкий акцент, и это вызвало бы ненужные вопросы. Вообще, в любую ложь надо включать как можно больше правды, чтобы уменьшить возможность того, что тебя поймают на несоответствиях.

— Я все еще не понимаю, чем могу быть вам полезна, — продолжила мисс Блэйд. Похоже, объяснение отца насчет нашего происхождения ее вполне удовлетворило, и она не собиралась возвращаться к этому вопросу.

— Это мы хотим вам помочь, мэм, — улыбнулся ей папа. — Так уж вышло, что нас очень заинтересовало дело об исчезновении людей из вашего отеля.

Девушка удивленно приподняла брови:

— Я всегда думала, что клиенты находят частных детективов, а не наоборот.

— Бывают и исключения, — весело парировал отец. Он старался выглядеть непринужденным, но то знал, как много зависит от того, сможем ли мы стать постояльцами отеля.

— Боюсь, у меня нет денег на оплату ваших услуг. Отель больше не работает, и все это, — она обвела рукой гостиную, — я буду вынуждена в скором времени продать.

— Если мы сумеем разобраться, в чем дело, вам, возможно, разрешат снова открыть «Замок», — проникновенно произнес отец, и я заметил, как блеснули глаза девушки. Кажется, ему все-таки удалось ее заинтересовать. — Тогда и поговорим об оплате.

Патрисия Блэйд опустила голову и несколько секунд молча рассматривала свои руки, сложенные на коленях. Когда она снова подняла на нас глаза, я понял — в этом раунде мы победили.

— Что вам нужно для того, чтобы раскрыть это дело? — практично осведомилась она.

— Для начала мы должны поселиться в отеле, — отец поднял руку, останавливая протест, готовый сорваться с ее губ. — Я знаю, вам запрещено пускать постояльцев, но вы можете сказать, что мы ваши старые знакомые и приехали, чтобы помочь подготовить отель к продаже, — она кивнула, принимая его предложение. — И потом вы должны рассказать нам все, что знаете об этом месте.

— Это будет несложно, — хозяйка горько усмехнулась, — я знаю не так уж много, — она снова ненадолго замолчала, а потом продолжила: — Этот отель — все, что у меня есть. Если вы поможете мне его сберечь, я не оставлю вас без вознаграждения.

— На это мы и рассчитываем, — папа выглядел довольным, и я расслабился. Полдела сделано: нам удалось проникнуть внутрь отеля и заручиться поддержкой его хозяйки. — Если вы не против, мы бы хотели заселиться прямо сейчас.

— Конечно, — девушка встала. — Мы с миссис Гридл приготовим комнаты, пока вы сходите за вещами.

С этими словами Патрисия вышла из гостиной, оставив нас одних.

— Ну, — отец тоже поднялся на ноги, — пошли за чемоданами.

После прохлады отеля было приятно снова ощутить на коже солнечные лучи. Я даже улыбнулся и повыше поднял голову, наслаждаясь первым весенним теплом. Дима шел сбоку от меня, немного прихрамывая. Он был необычайно молчалив и задумчив.

— Ты в порядке? — спросил я брата, так как подобное поведение было для него нехарактерно, и это не давало мне покоя.

— Да, — отмахнулся он, — просто… — Дмитрий замялся. — Ты ее видел? — шепотом поинтересовался он спустя несколько секунд. Я удивленно посмотрел на него. — Красивая, правда же? — Он спросил это так, будто ждал моего одобрения.

— Пожалуй, — ответил я настороженно. Но Дима не стал продолжать и лишь удовлетворенно кивнул, как будто я сказал именно то, что он хотел услышать.

— Эй, вы там уснули, что ли? — послышался оклик отца, и мы прибавили шаг.

Захватив чемоданы, мы направились в отель. Я старался идти помедленнее, потому что мне по непонятной причине очень не хотелось опять оказаться по ту сторону двери. Вдобавок меня беспокоили слова Димы о Патрисии Блэйд. Он, конечно, прав, она красива, но что-то в ее облике не давало мне покоя. Возможно, дело в простой осторожности, но все-таки я бы предпочел, чтобы мой брат менее восторженно отзывался о хозяйке отеля, в котором странным образом пропадают люди. Хотя мне ли об этом судить? Ведь я сам однажды спас вампиршу от смерти и умудрился в нее влюбиться. Видимо, именно по этой причине я решил пока оставить эту тему, но про себя подумал, что было бы неплохо повнимательнее присмотреться к девушке.

Старушка провела нас на второй этаж, представляющий собой длинный коридор, по обе стороны которого находились двери в номера. Всего на этом этаже их было четыре, по два с каждой стороны. Коридор был оформлен в той же цветовой гамме, что и холл, на стенах тоже висели картины, но, в отличие от гостиной, на них были изображены женщины. Всего я насчитал семь полотен. Женщины были разного возраста и внешне не походили друг на друга, но сами рисунки были чем-то неуловимо схожи между собой. Видимо, их создал какой-то художник конца девятнадцатого века, изобразив на холсте свои фантазии. Одна из женщин была изображена в виде феи с прозрачными крыльями в длинном белом платье, чем-то напоминающем подвенечный наряд, а другая — гордой воительницей с мечом в руках. Единственное, в чем я был уверен, так это в том, что их всех нарисовал один и тот же человек. Это было видно по технике письма.

Нам всем предоставили отдельные номера. Моя комната оказалась второй справа, сразу за комнатой Димы. Номер приятно меня удивил; жить в такой роскоши мне еще не доводилось. Центральное место в комнате занимала огромная деревянная кровать, накрытая сверху большим пологом из полупрозрачной светло-голубой ткани. Одна только спинка в резных ангелочках, на мой взгляд, являлась произведением искусства. Покрывало и шторы на единственном окне тоже были голубыми, но немного другого, более насыщенного оттенка. Остальная мебель не уступала кровати. На стене висела картина, на которой была изображена молодая пастушка, присевшая отдохнуть в тени раскидистого дуба. Она сидела полубоком, поджав ноги и обхватив руками посох, вокруг в высокой траве паслось ее стадо, которое, как ни странно, состояло из матерых волков. Ее голова была повернута к зрителям, а пряди темных волос, выбившиеся из прически, развевались на ветру. Не знаю, почему эта картина произвела на меня такое впечатление, но я довольно долго не мог оторвать от нее глаз, пока, наконец, тряхнув головой, не скинул странное наваждение.

Я осмотрел ванную, которая была под стать спальне, и разложил в шкафу свои вещи. Взглянув на часы, я убедился, что до обеда осталось еще полчаса, а значит, у меня было время на то, чтобы принять душ. Милая старая леди своим басовитым голосом поведала нам, что хозяйка сейчас занята, но в три часа будет рада видеть нас за обедом, а потом постарается ответить на все интересующие нас вопросы. Я чувствовал — старуха не одобряет решения Патрисии разрешить нам остановиться в отеле, но вряд ли может что-то изменить, потому что не имеет права голоса.

Мне пришлось немного спустить воду, прежде чем ею стало можно мыться, так как поначалу из крана текла ржавая темно-коричневая жидкость. Я списал это досадное обстоятельство на старые трубы.

К трем часам я, чисто выбритый, переодетый и благоухающий свежестью, был готов к любым неприятностям, которые, несомненно, в изобилии ждали нас в этом месте.

4. Мистер Генри Говард Холмс

B коридоре я встретился с отцом и Димой. Они тоже успели привести себя в порядок, особенно это касалось брата. Он надел белую классическую рубашку (лучшую, что у него имелась) и черные брюки со стрелками. А ведь я прекрасно знал, как он ненавидит все, что не является джинсами! Я также обратил внимание на то, что он потратил немало времени на расчесывание своих светлых волос, которые сейчас были вполне аккуратно уложены, хотя обычно не поддавались никакому внешнему воздействию и беспорядочно торчали во все стороны, что придавало внешности брата разбойничий вид. Его голубые глаза возбужденно блестели, видимо, от предвкушения встречи с Патрисией Блэйд.

Забавно, что, будучи родными братьями, мы абсолютно не похожи внешне. Дима пошел в отца, тот тоже светловолос и коренаст, тогда как я — копия мамы. Она была высокой и худощавой, от нее мне достались темные волосы, карие глаза и еще, пожалуй, правильные черты лица, благодаря которым многие женщины считали меня красивым. Правда, плечи у меня такие же широкие, как у отца. Прибавьте к этому развитую долгими тренировками мускулатуру, и вы поймете, что я не выглядел хлюпиком рядом с широкими в кости отцом и братом.

Спустившись вниз, мы без труда нашли столовую. Она находилась напротив гостиной за такими же двойными дверями. В центре столовой стоял большой прямоугольный стол не менее шести метров длиной, покрытый белой кружевной скатертью. Хозяйка села во главе стола, мы разместились по обе стороны от нее. Так как я сидел спиной к окну, мне пришлось смотреть на глухую стену, которую, в лучших традициях этого дома, украшали картины — три больших натюрморта, вполне подходящих для столовой.

Обед проходил в приветливой обстановке, при этом мы говорили обо всем, кроме дела. Блюда сменялись одно за другим. Сначала был суп из лапши, приготовленный на основе куриного бульона, затем салат из свежих овощей, стейк с картошкой, зажаренные куриные крылышки и еще куча всего. Лично я наелся где-то в промежутке между салатом и стейком, так как мне вообще не свойственно много есть. К остальным блюдам я даже не притронулся. Заметив это, хозяйка извинилась за чересчур обильный обед, пояснив, что миссис Гридл состоит при отеле на должности поварихи, но с тех пор, как их закрыли, она практически осталась без дела. Поэтому наш приезд был для нее как бальзам на душу, и она специально в нашу честь приготовила этот шикарный обед. Я взглянул на старуху, которая как раз ставила на стол очередное блюдо, и подумал, что выражение ее лица говорит о чем угодно, только не о радости.

Отобедав, мы направились в гостиную. Приближался вечер, и на улице похолодало. Это особенно чувствовалось в отеле из-за гуляющих повсюду сквозняков. Наверное, поэтому в камине был разожжен огонь. Основным источником света служила огромная люстра под потолком, но все же отблески живого огня, падая на стены и причудливо переплетаясь друг с другом, создавали мистическую атмосферу.

Мы заняли те же места, что и в прошлый раз. Некоторое время все задумчиво смотрели на огонь, а потом Патрисия заговорила:

— Когда я узнала, что мой дядя оставил мне отель, я очень обрадовалась. Мне тогда было всего восемнадцать, и я была полна оптимизма. Как видите, мне многого удалось добиться. Конечно, все это сделано благодаря тем деньгам, которые мне достались вместе с отелем, — она снова, как и в прошлый раз, обвела комнату рукой. — Кое-что прошлось изменить, но я старалась сохранить колорит той эпохи, в которой был выстроен отель.

— У вас это получилось, — вежливо вставил Дима.

— Спасибо, — девушка улыбнулась, и я краем уха услышал, как мой брат вздохнул. — Поначалу дела шли просто отлично. История этого дома привлекала толпы туристов. Но потом люди стали пропадать. Сперва на это никто не обращал внимания, то есть правильнее будет сказать, это не связывали с отелем. Полиция считала, что они просто заблудились где-нибудь в окрестных горах. Но поиски ничего не давали. Наверное, я первая заметила, что пропадают только постояльцы моего отеля, — она откинула прядь волос со лба и продолжила: — Ведь в городе есть еще другая гостиница и, конечно, местные жители, но никто из них не пострадал, — Патрисия закусила нижнюю губу, помолчала, а потом произнесла шепотом: — И я испугалась, — она снова замолчала, глядя в камин.

— Вы рассказали полиции о своих подозрениях? — предположил отец.

— Забавно, не правда ли? — Девушка грустно улыбнулась. — Я сама спровоцировала закрытие отеля. Кто знает, сколько еще времени понадобилось бы полицейским, чтобы понять, что все дело в «Замке»?

— А вы уверены, что дело в нем? — спросил я.

Она посмотрела на меня:

— Мне так кажется, — ее голос звучал неуверенно, но все же она закончила свою мысль: — Иногда я думаю, что этот дом проглатывает людей, — она передернула плечами, но потом, словно опомнившись, улыбнулась и добавила: — Но это лишь глупые женские фантазии. Вы ведь здесь не за тем, чтобы слушать подобную ерунду. Давайте я лучше расскажу вам историю отеля. Вам знакомо имя Германа Вебстера Маджетта?

Я впервые слышал это имя, и по выражению лиц Димы и отца догадался, что и они тоже его не знают. Видимо, это поняла и Патрисия, потому что, не став дожидаться ответа, задала другой вопрос:

— А как насчет Генри Говарда Холмса?

Когда она назвала второе имя, что-то шевельнулось в моей памяти. Я был уверен, что раньше где-то уже слышал его, но никак не мог припомнить, где именно. Я посмотрел на отца и по его нахмуренным бровям и сосредоточенному взгляду понял, что ему оно говорит гораздо больше, чем мне.

— Немного, — ответил папа.

— Что ж, тогда я расскажу вам о нем, — девушка встала и подошла к камину. Теперь она стояла к нам спиной. Ее голос звучал спокойно, хотя вещи, о которых она рассказывала, были не для слабонервных. — Герман Маджетт родился в крошечной нью-гемпширской деревушке в 1861 году. У него было непростое детство. Насколько известно, он с ранних лет подвергался насилию в семье, и это оказало немалое влияние на всю его последующую жизнь. Когда он вырос, то поступил в Мичиганский университет и, окончив его в 1884 году, получил медицинский диплом, — Патрисия вещала без интонаций, как преподаватель, читающий лекцию студентам. Она лишь перечисляла факты, не давая им никакой оценки. — К тому времени он уже был закоренелым мошенником. Маджетт наловчился надувать страховые компании. Он открывал страховку на какое-нибудь лицо, а потом добывал труп, заявлял, что это и есть застрахованный, и таким образом получал деньги. Естественно, успех зависел от умения разжиться мертвым телом. Однако Маджетт вполне успешно справлялся с этой задачей. В 1886 году он переехал в этот город и сменил имя на Генри Говарда Холмса. Здесь ему удалось найти работу фармацевта, — при этих словах Патрисия кивнула в сторону окна, за которым виднелась подсвеченная неоном вывеска аптеки. — Хозяйкой аптеки была пожилая вдова, которая несколько месяцев спустя таинственным образом исчезла, успев завещать Холмсу свое дело. Будучи опытным жуликом, он без труда выуживал крупные суммы у доверчивых людей. Присовокупив к этим деньгам доходы от других афер, он в 1890 году выстроил на участке земли напротив аптеки великолепный трехэтажный особняк и назвал его «Замком». Здесь он замучил и убил не один десяток людей, прежде чем его поймали и осудили, — при слове «здесь» она повернулась к нам и развела руки в стороны, показывая, что имеет в виду именно это место.