Прочитав надпись и подивившись про себя амбициям Холмса, я решил догнать остальных, пока они не ушли слишком далеко. Но, как оказалось, они не продвинулись дальше порога. О помещении, в котором мы оказались, можно было сказать наверняка лишь одно — зал был огромным. Свет наших фонарей не мог не только охватить его, но даже осветить хотя бы одну из стен, кроме той, что была за нашими спинами. Я чувствовал — это и есть конец нашего пути. За это красноречиво говорил запах, который здесь достиг своего апогея.

Я видел, как Дима обернулся назад и осветил арку, через которую мы только что прошли. Он начал медленно перемещать фонарь, и свет заскользил по стене. Я почти автоматически следил за его плавным передвижением, когда мне вдруг показалось, будто что-то блеснуло в его лучах.

— Постой, — я положил руку на плечо брата, и он замер, удивленно посмотрев на меня. — Верни назад.

Как ни странно, Дима мгновенно понял, что я имел в виду, и повел фонарем в обратную сторону. Через пару сантиметров в круг света попал рубильник, находившийся справа от входа. Провода от него шли вверх, и Дима, насколько это было возможно, проследил за ними, но мощности фонаря не хватило, чтобы осветить потолок.

Я посмотрел на отца, наблюдавшего за нашими действиями, и, получив в ответ кивок, направился к рубильнику. Меня немного удивило, что он поддался без труда. Кто-то неплохо о нем заботился, не давая прийти в негодность. Послышались хрип и кашель запускаемого двигателя, и над нашими головами одна за другой начали загораться лампы. Они то разгорались, то снова затухали, но постепенно звук работающего мотора выровнялся, сменившись тихим урчанием, и лампы перестали мигать.

Мы молча стояли и смотрели на то, что открылось нашему взору. Зал был круглой формы, его стены уходили вверх более чем на пять метров. С потолка каскадом спускалось несколько желобов, их края были опущены в емкости, стоящие по периметру комнаты. Все это могло бы напомнить водные горки из какого-нибудь аквапарка, если бы не мысль о том, что ванны наполнены кислотой. Расположение желобов убедило меня в том, что мы находимся прямо под отелем.

Слева от нас стоял стол с множеством различных рычагов и кнопок, которые должны были, по всей видимости, приводить в движение механизмы этого дома. Я подозревал — многие из них, как и лампы под потолком, были оборудованы нынешним хозяином подвала и не имели к Холмсу никакого отношения.

Помещение напоминало мне камеру инквизиции средневековых времен. Мрачные темные цвета, множество приспособлений, единственное назначение которых заключалось в том, чтобы причинять человеку боль, — все это угнетало. Большую часть огромного помещения занимали беспорядочно расставленные повсюду орудия пыток. Самым ужасным было то, что где-то здесь находилась Ксения.

Похоже, эта мысль практически одновременно пришла всем в головы, потому что мы тут же засуетились, спеша начать поиски. Так как площадь зала навскидку составляла около трехсот квадратных метров, мы решили рассредоточиться, чтобы дело продвигалось быстрее. Я пошел направо, Дима — налево, а отец двинулся вперед. Одна Патрисия осталась на месте. Она была настолько восхищена тем, какие перспективы открывает наша находка для отеля, что позабыла обо всем на свете. В первую очередь Патрисия принялась с благоговейным трепетом изучать стол управления. Посоветовав ей ничего не трогать руками, мы оставили ее наедине с наследством.

Света теперь было более чем достаточно, и я погасил бесполезный фонарик. Я шел и негромко звал Ксюшу по имени; мой голос, усиленный эхом, разносился по всему залу. С двух сторон до меня доносились звуки голосов отца и брата.

Первым предметом, попавшимся на моем пути, был один из тех чанов, к которым спускались желоба. Проходя мимо, я заглянул в него и тут же отшатнулся, еле сдержавшись, чтобы не закричать. Из чана прямо на меня смотрела пустыми глазницами человеческая голова. Лицо было настолько изъедено кислотой, что я не мог даже определить пол бедняги. От моего резкого движения жидкость в баке заколебалась, и я разглядел в этой ряби руки, ноги и другие части человеческих тел. Так как одних только правых рук я насчитал, по меньшей мере, три, можно было уверенно предположить, что в этом чане упокоился не один постоялец «Замка». Прикрыв рот рукой, чтобы сдержать крик, я поспешил пройти мимо.

Чем дальше я шел, тем больше мне попадалось трупов и разрозненных останков человеческих тел. Думаю, остальных ждали те же сюрпризы. Судя по степени разложения трупов, я мог сказать, что некоторые лежали здесь несколько лет, а другие погибли относительно недавно.

Я медленно шел вперед, стараясь не думать о том, что пришлось пережить перед смертью несчастным, чьи изуродованные останки попадались мне на каждом шагу.

Окружающее было настолько ужасно, что казалось нереальным. Мир поплыл у меня перед глазами, мои движения замедлились, я шел как под гипнозом. Где-то слева стошнило брата. Видимо, он натолкнулся на что-то такое, чего не смог выдержать его желудок. Я чувствовал — подобная участь вскоре постигнет и меня.

Не знаю, как долго я бродил среди этого кошмара и звал Ксению, когда вдруг мне послышался очень слабый стон. Я остановился, ожидая его повторения. Долгое время ничего не было слышно, но потом я скорее почувствовал, чем услышал какой-то звук. Пытаясь определить источник звука, я замер и постепенно пришел к выводу, что он шел из большого железного ящика, чем-то напоминающего сейф. На его двери висел огромный железный засов, который сейчас был закрыт.

Я остановился перед его дверцей и прислушался, но больше не услышал никаких стонов. В одной из стен шкафа я заметил отверстие, диаметр которого не превышал сантиметра. Похоже, это была еще одна из пыток сумасшедшего Холмса. Человек, помещенный сюда, должен был медленно задохнуться, но, так как воздух все-таки поступал, агония умирающего продолжалась не пару минут, а несколько часов.

Я отодвинул засов и уже собрался открыть дверь, когда мысль о том, что из шкафа может вывалиться полусгнивший труп, заставила меня остановиться. Но ведь там могла быть и Ксюша! Я несколько раз вздохнул, успокаивая нервы, дернул дверь на себя, и тут же был сбит с ног упавшим на меня человеком.

Моим первым побуждением было оттолкнуть выпавшее тело, но меня остановило то, что оно было теплым. За сегодняшний день это было второе мое падение, и оба раза я упал не по своей вине. Я ударился спиной и, само собой, многострадальным копчиком. Похоже, я еще долго не смогу нормально сидеть, если, конечно, мы вообще отсюда выберемся. Кое-как приподняв голову, я увидел рыжие волосы, разметавшиеся по моей груди. Я нашел Ксюшу и, слава Богу, она была жива.

Поднявшись, я подхватил девушку на руки и как мог быстро двинулся к двери, через которую мы пришли. На ходу я звал остальных.

Когда я, наконец, достиг входа, отец и Дима уже давно были там. Еще бы, они двигались гораздо быстрее, чем я, хотя бы потому, что никого не несли. К тому же у них не болели зады.

Отец забрал у меня Ксению и положил ее на ближайший свободный стол. Конечно, этот стол тоже был приспособлен под пытки, но в данный момент годился и он. Ксюша еле слышно застонала, и я убедился, что действительно слышал ее, и стон в шкафу не был моей фантазией. После беглого осмотра выяснилось, что Ксюша потеряла сознание от нехватки кислорода, но в остальном цела. Все, что ей нужно, чтобы пойти на поправку, — это немного времени. Правда, она до сих пор не приходила в себя.

На волне эйфории от того, что нам удалось найти Ксюшу, мы на какое-то время позабыли, что понятия не имеем, как выбраться из подвала. Когда мы в полной мере осознали это обстоятельство, все снова приуныли.

На этот раз ситуацию спас Дима.

— Пока я искал Ксюшу, мне удалось заметить несколько ходов в стене, — сказал брат.

Я тут же вспомнил, что и сам видел небольшие проемы в стене, гораздо меньше того, из которого мы пришли. Трудно сказать, куда могли вести эти коридоры, но другого выбора у нас все равно не было.

Мы решили воспользоваться первым же ходом, который попадется на нашем пути. Так как мне после двух падений было трудно идти, отец сам понес Ксюшу, а я возглавил наш отряд. Патрисия шла следом за мной. Я заметил, что она была необычайно задумчива и тиха. Полагаю, она просчитывала в уме возможную прибыль от показа подвала туристам.

Чтобы пройти в проем, мне пришлось немного нагнуться. Он вообще был более тесным и узким, чем первый коридор. Отец был вынужден повернуться боком, чтобы протиснуться сюда с Ксюшей на руках. Спустя какое-то время мы добрались до лестницы. На этот раз она не была винтовой, хотя причудливо петляла из стороны в сторону. Я обратил внимание, что здесь было меньше пыли и паутины. Создавалось впечатление, что за этим проходом, как и за комнатой внизу, кто-то следил.

Вдруг я увидел впереди небольшой лучик света, пробивавшийся сквозь отверстие в стене. Я остановился и заглянул в него. То, что я увидел, поразило меня. Передо мной был кабинет Патрисии во всей своей красе. Хозяйка кабинета оттеснила меня и тоже заглянула в отверстие. Когда она наконец отошла от стены, на ее лице застыло удивление и недоверие; Патрисия пыталась переварить информацию, что все время, которое она живет в отеле, за ней кто-то наблюдает. Я не стал ее добивать и не сказал, что почти уверен — подобные отверстия есть в каждой спальне. Вместо этого я принялся осматривать стену рядом с дырой. Насколько я мог судить, тот, кто пользовался этим проходом, открывал стены изнутри, а значит, где-то поблизости должен быть механизм, с помощью которого мы сможем выйти. Я предположил, что он будет проще, чем тот, что открывал камин. В конце концов, здесь скрываться не от кого. И мои надежды оправдались: я довольно быстро обнаружил слева от отверстия небольшую кнопку.

Я надавил на нее, и в ту же секунду стена без единого звука отъехала в сторону. Кажется, чья-то заботливая рука смазала, а то и заменила, все детали в этом механизме. Вот почему никто не слышал, как открывались все эти потайные двери. По всей вероятности, только ход за камином в гостиной не использовался за ненадобностью. Все остальное находилось в рабочем состоянии.

Мы выбрались из прохода, и я с удовольствием вдохнул полной грудью чистый воздух. Вид у нас был еще тот. Все перемазанные в золе, с паутиной и пылью в волосах, мы представляли собой жалкое зрелище. Бегло осмотрев себя, я заметил порванную рубашку, насквозь мокрые кроссовки и содранную кожу на правом локте.

Отец посадил Ксюшу в одно из кресел и принялся растирать ее затекшие руки. Я обернулся назад к тайному ходу как раз вовремя, чтобы увидеть, как Патрисия захлопывает его.

— Нет! — только и успел произнести я, но было поздно. Механизм уже сработал, а открыть его с этой стороны было невозможно.

— Ой! — девушка виновато улыбнулась мне. — Но ведь есть еще камин?! — полуспросила, полупредложила она.

— Разумеется, — проворчал я, будучи при этом совершенно не уверенным в том, что каминное устройство сработает еще раз.

— Давайте отнесем Ксению наверх, — отец вернул нас к реальности. Я видел, что он, как и я, недоволен поступком Патрисии, но ничего не мог поделать.

На этот раз почетная миссия нести девушку на руках выпала Диме. Мы отнесли Ксению в комнату отца; мы не хотели оставлять ее без присмотра, словно боясь, что ее могут снова украсть. Хотя лично я считал — после того, что мы сегодня видели, нигде нельзя было чувствовать себя в безопасности. Уложив девушку в постель, отец опять осмотрел ее и, оставшись довольным пульсом, вышел к нам в коридор.

Как раз в это время к нам присоединилась миссис Гридл.

— Я очень волновалась за вас, — проскрипела старуха с самым равнодушным видом, что заставило меня усомниться в искренности ее слов. Да и сама фраза прозвучала как-то неестественно.

— О, это было ужасно! — начала причитать Патрисия, будто не замечая выражения лица миссис Гридл. — Там столько трупов, — она закатила глаза, а старуха, изображая ужас, прижала руки к груди.

У меня вдруг возникло ощущение, что я присутствую на дешевой постановке плохого театра. Возможно, старуха заметила недоверие на моем лице, так как поторопилась увести девушку в спальню под предлогом заботы о ее хрупком здоровье.

Отец направился к себе в комнату с намерением провести ночь или, вернее, день, дежуря у постели Ксюши. Дима тоже пошел к себе, засыпая на ходу. А я же, прежде чем лечь спать, решил поговорить с отцом.

Я застал его в кресле, которое он пододвинул к кровати, где спала Ксения. Отец молча глядел на девушку; он был грязный и усталый, но явно довольный результатами нашей экспедиции. Ему даже не потребовалось поднимать голову, чтобы понять, кто пришел.

— Мне следовало серьезней отнестись к предостережению Патрисии, — прошептал он, все еще не отрывая взгляда от Ксюши.

— Это не твоя вина, — я сказал ему то, что он и сам должен был знать. Ведь не мог же он, в конце концов, вечно за нами присматривать. Мы были уже достаточно взрослыми, чтобы принимать решения самостоятельно. Ксюша ни за что не согласилась бы уехать домой; более того, я был уверен, что, придя в себя, она снова откажется уезжать.

Отец усмехнулся. По-видимому, он думал о том же, но заговорил о другом:

— Что-то стряслось?

— Нет, — успокоил я его. — Просто я хотел сказать тебе, что считаю: нам надо поговорить с Патрисией.

— О чем? — лаконично спросил он.

— Я думаю, стоит рассказать ей все. Ведь мы все подозреваем миссис Гридл.

При этих словах отец наконец поднял на меня взгляд.

— Да, думаю, что все, — согласился он после небольшого раздумья. — Но для начала надо быть уверенными до конца.

— Она имеет право знать, — сказал я. — В конце концов, это ее дом.

— Она тебе нравится? — задал отец неожиданный вопрос.

— Нет, — ответил я, не задумываясь, и это было абсолютной правдой. — По крайней мере не так.

— Понятно, — пробормотал он, снова опуская голову. Мне показалось, что в его голосе я услышал разочарование. — Хорошо, мы расскажем ей все, — он сдался без боя, но счел нужным добавить: — Когда придет время.

Более или менее удовлетворенный его ответом, я ушел к себе в комнату. Первым делом я пошел в ванную, скинул грязную одежду, поставил сохнуть мокрые кроссовки и смыл с себя следы нашего путешествия. Вода, убегавшая в сток, была чернее сажи. Выйдя из душа, я обработал царапину на руке; не хватало мне только заражения крови. Кто знает, что за грязь в этом подвале?

После этих процедур я, наконец, добрался до кровати. Укладываясь, я вспомнил, что сказал мне отец. Я знал — он не оставляет надежды на мое счастливое будущее, а точнее — на то, что я позабуду прошлое. Но если это когда-нибудь и случится, то не из-за Патрисии. В этом я был уверен на все сто процентов.

Этой ночью мне приснилась Амаранта, и она была, как всегда, прекрасна.

11. Гипотеза

Я снова проснулся к обеду, но чувствовал себя при этом лучше, чем в прошлый раз. Кажется, поздний подъем стал входить в привычку. За годы, которые я занимаюсь охотой, мой организм приучился быстро подстраиваться под изменения ритма жизни. В зависимости от обстоятельств я становлюсь то жаворонком, то совой. Гораздо сложнее в этом отношении было Диме, так как он любит поспать подольше.

После душа и зарядки (которая далась мне не без труда, так как мой копчик все еще ныл) я спустился к обеду, полный сил и желания действовать. Я застал всех в столовой. Присутствовал даже Дима, хоть он и выглядел сонным. Только Ксюши не было. Она все еще оставалась в комнате отца.

Патрисия, как всегда, сидела во главе стола. На ней было короткое белое платье, которое прекрасно сочеталось с ее смуглой кожей и темными волосами. Платье напомнило мне Амаранту, которая тоже любила белый цвет, но я постарался отвлечься от этих воспоминаний.

В целом обед проходил как обычно. Создавалось впечатление, что вчера ничего не произошло или, по крайней мере, что все позабыли о случившемся. Миссис Гридл все так же подносила собственноручно приготовленную еду, и я подумал, что более подходящего момента для массового убийства, наверное, и найти нельзя. Ей достаточно было подсыпать что-нибудь в одно из блюд, и нас бы еще не скоро хватились. Но, так как я был голоден, а отец без всяких опасений принялся за первое блюдо, я тоже решил поесть.

Очень скоро я обратил внимание, что атмосфера все-таки изменилась, и я ошибался, считая, будто все просто предпочли забыть о случившемся. Патрисия была необычайно молчалива и задумчива, ее лицо выражало печаль, и я укорил себя за то, что еще недавно думал, будто ее интересует одна лишь выгода. Похоже, она искренне переживала за погибших туристов. Но вот она заговорила, и я понял, что снова ошибся.

— Что теперь? — спросила она, обращаясь к отцу. — Мы должны вызвать полицию?

Я видел, как папа нахмурился, пытаясь придумать ответ. Мы совершенно позабыли о необходимости связаться с представителями власти. Хотя нам стоило помнить — хозяйка отеля обычный человек, а не охотник. Поэтому при воспоминании о трупах в подвале ей сразу пришла на ум мысль о полиции. Само собой, нам придется согласиться с необходимостью их приезда, но все-таки полицейские были последними людьми, которых мы сейчас хотели бы видеть. Их появление могло все испортить, закрыв нам доступ в подвал и лабораторию, а то и в отель.

Как ни странно, положение спасла сама Патрисия.

— Я понимаю, что это необходимо, — начала она осторожно, — но, возможно, мы могли бы с этим повременить.

Замолчав, она посмотрела на нас, оценивая нашу реакцию. Видя, что резкого «нет» не последовало, она продолжила:

— Ведь, в конце концов, вы здесь для того, чтобы раскрыть это дело. Что если подождать до тех пор, пока вы не найдете преступника, а уже затем звонить в полицию, — так как никто не останавливал ее, девушка все больше входила в раж, пытаясь доказать нам свою правоту: — Тогда все, что им останется, — посадить убийцу и увезти все эти ужасные трупы. И я снова смогу открыть отель, — закончила она свою мысль голосом триумфатора, а я подумал, есть ли в этом мире хоть что-то помимо отеля, что бы ее волновало. Уж точно это не кучка зверски замученных туристов.

Но я также понимал — будет глупо упустить такой шанс. Она сама предлагала нам решение проблемы, и этим стоило воспользоваться. Отец именно так и поступил. Он тут же согласился с ее доводами, сказав, что для нас, безусловно, важнее всего желание клиента (все-таки мы были вроде как частными детективами, а она — нашим нанимателем). На том и порешили. Туристам, видимо, придется еще какое-то время побыть там, где они все это время находились.

После обеда мы втроем поднялись в номер отца; Ксения уже приходила в себя, и папа хотел бы расспросить ее о том, что с ней случилось. Захватив с собой поднос с едой, мы поднялись наверх.

Ксюша сидела в кровати. Она была еще слаба, это было видно по ее бледному лицу и темным кругам под глазами, но аппетит у нее был. После того как она пообедала, отец начал задавать вопросы.

— Ксюша, что ты видела? — спросил он.