Пора было выйти из укрытия, тем более что мое присутствие уже заметили: Дитрих косился на дверь с надменной улыбкой, явно гордясь своей недавней победой надо мной.

Толкнув дверь, я шагнула в комнату и остановилась, ожидая реакции присутствующих. Андрей скользнул по мне взглядом и тут же отвернулся, всем видом демонстрируя, что не увидел ничего интересного. Лидия изобразила одну из своих очаровательных улыбок, столь же фальшивую, как и ее обладательница. Дитрих с самодовольным видом откинулся на стуле и подмигнул мне. Мне показалось, что после случившегося он считает, будто нас что-то связывает. Неужели он все-таки попробовал мою кровь? Я непроизвольно дотронулась до шеи, но не нашла на ней никаких следов укуса. Но ехидная усмешка Дитриха стала еще шире, и я дала себе зарок — как только останусь одна, непременно проверю, нет ли на мне следов от укусов. Одна только Сибилла поднялась мне навстречу.

— Солнышко, не рано ли ты встала? — проворковала она, направляясь ко мне. — Тебе надо беречь силы. Той крови, что я тебе дала, слишком мало, чтобы восстановить их до конца. Ты все еще такая бледненькая, — она сокрушенно покачала головой и поправила мои волосы.

Я знала, что Сибилла права: я голодна. Крови, которую она мне дала, не хватило бы даже на то, чтобы утолить малую часть моего голода, и я рассчитывала, что мне удастся достать еще. Это было основной причиной, по которой я решилась выйти из своей комнаты.

Я постаралась улыбнуться Сибилле в ответ.

— Я думала раздобыть еще, — неуверенно произнесла я, изображая из себя маленькую девочку, так как знала, что ей это понравится.

— О, — она замешкалась, оглянувшись на Дитриха, — прости, солнышко, но у меня ничего больше нет.

Дитрих поднялся, подошел к нам, остановился позади Сибиллы и улыбнулся мне.

— Тебя ждет Грэгори, — он указал рукой на дверь, приглашая меня следовать в этом направлении.

Ища поддержки, я посмотрела на Лидию и Андрея.

— Думаю, вам есть о чем поговорить, — заметила Лидия. Она говорила, чуть растягивая слова, так как считала, что это придает ее голосу дополнительный шарм.

Стало ясно — она мне не помощник. Андрей вообще проигнорировал мой немой призыв. Вздохнув, я направилась к двери. Дитрих пошел следом. В коридоре он обогнал меня, остановился у входа в кабинет Грэга и повернулся ко мне лицом. Пока я шла ему навстречу, он смотрел на меня скользким изучающим взглядом. Мне стало противно, и я решила продемонстрировать свое отвращение.

— Я мечтаю лишь о том, как сотру эту гнусную улыбку с твоего лица, — подойдя поближе, шепнула я ему.

— Это так мило с твоей стороны — мечтать обо мне, — томным голосом передразнил он. — Но боюсь, сестренка, не я твоя основная проблема, — с этими словами он открыл дверь кабинета и втолкнул меня внутрь, да так быстро, что я не успела ничего сказать ему в ответ.

Дверь за моей спиной захлопнулась. Я стояла в святая святых — кабинете Грэгори. В отличие от остальных помещений этого дома, он был выдержан в темных тонах. Это однозначно говорило о том, что Грэг сам потрудился над интерьером, взять хотя бы обои темно-коричневого цвета с золотистым рисунком. Здесь тоже был камин; только в этой комнате он использовался по назначению. Вот и сейчас в нем потрескивали дрова. Камин был единственным источником света в кабинете. Грэгори не любил электрическое освещение. На полу лежал толстый ковер с длинным мягким ворсом. Рабочий стол окружали многочисленные книжные полки. Как любой бессмертный, которому нечем занять себя в дневное время, Грэг любил читать.

В этом кабинете Грэгори принимал гостей, среди которых довольно часто были и люди. С ними он вел свой бизнес, связанный, конечно, с ночной жизнью города. Именно на эти деньги семья вампиров безбедно существовала многие годы.

Хозяин кабинета сидел в кресле у камина и внимательно смотрел на огонь. В руке он держал бокал с красной жидкостью, она вызывающе переливалась, дразня меня. Я почувствовала, как во мне начал нарастать голод. В бокале, конечно же, была кровь, я могла уловить ее терпкий запах. Я бы многое сейчас отдала, чтобы завладеть бокалом, и он это прекрасно знал. Думаю, этот бокал находился здесь специально для меня.

— Амаранта, я рад, что ты нашла время зайти ко мне. Нам есть о чем поговорить, — голос Грэгори был спокоен и полон радушия.

— Ты обманул меня, — я начала с обвинений, но мои мысли постоянно возвращались к бокалу.

— Неужели? — Он обернулся ко мне, выглядя при этом удивленным.

— Ты сказал, что у меня есть выбор.

— Ах, вот в чем дело, — вампир перевел взгляд на бокал и качнул его из стороны в сторону, любуясь, как переливается вязкая жидкость. — Выбор, конечно, есть всегда, моя милая.

— Тогда зачем я здесь? — спросила я, стараясь, чтобы мой голос звучал уверенно.

— Чтобы сделать свой выбор, разумеется. Зачем же еще? — произнеся это, он залпом осушил бокал и поставил его на столик.

Я почувствовала себя так, будто у меня только что отняли последнюю надежду на счастье. Я еле сдерживалась, чтобы не заплакать.

— Ты голодна. Рано или поздно тебе придется поесть. Ты можешь терпеть, сколько тебе вздумается, а можешь просто взять то, что тебе нужно, — подытожил он свою мысль.

При его последних словах дверь распахнулась, и вошел Дитрих, волоча за собой перепуганного мальчишку лет четырнадцати. Глаза парня, широко распахнутые от ужаса, смотрели прямо на меня, а его сердце стучало со скоростью пулемета. Он явно должен был послужить одним из основных блюд сегодняшнего ужина. Я пришла в ужас при мысли о том, чтобы причинить ему вред, но мой организм среагировал по-своему. Передние зубы начали ныть, и я с трудом сдержалась, чтобы не оголить подросшие клыки. Моя реакция вызвала у Грэгори улыбку, и именно это помогло мне вернуть контроль над собой. Не хватало мне только снова стать его марионеткой.

— Вот он, твой выбор: либо его смерть, либо твоя, — предложил Грэг, указывая на мальчика.

— Если я не стану пить его кровь, ты убьешь меня? — спросила я устало.

Все эти игры начали утомлять меня, да и борьба с собой давалась нелегко. Единственное, чего я сейчас хотела, — чтобы меня оставили в покое. Для этого надо умереть? Что ж, я готова. К тому же, если в моей жизни и был какой-то смысл, недавно он исчез окончательно. Я все равно представляла собой лишь оболочку, лишенную внутреннего содержания. Все, что когда-то было мною, погибло в тот момент, когда Влад оставил меня. Так стоило ли продолжать цепляться за такую жизнь?

В комнату вошла Сибилла. Она грациозно прошла мимо нас с Дитрихом и опустилась на подлокотник кресла, в котором сидел Грэгори. Ее улыбка сохраняла нежность даже в этой ситуации, а глаза были полны печали. Похоже, она всерьез увлеклась ролью матери нерадивой дочери.

— Солнышко, никто здесь не причинит тебе вреда, — проворковала она, ласково глядя на меня. Ее рука лежала на плече Грэга, а пальцы привычным движением поглаживали его пиджак. — Единственный, кто может навредить тебе, — это ты сама, — заключила она, и Грэгори кивнул в знак согласия.

— Подумай, если ты не будешь пить кровь, ты погибнешь от истощения, — он невесело улыбнулся. — Никто не станет насильно заставлять тебя делать то, чего ты не хочешь. Но и помогать тебе тоже никто не будет. Ты все должна решить сама.

— Будь умничкой, — попросила Сибилла с заботой в голосе, — сделай то, что следует.

Я посмотрела на подростка, замершего в нескольких шагах от меня. У него был безумный взгляд человека, который не понимает, куда он попал, но догадывается, что ничто хорошее его тут не ждет. Я знала — даже если откажусь от предложенного мне блюда, его все равно ждет смерть. Не я, так другие убьют его сегодня ночью. Эта мысль могла бы послужить мне опорой, но я чувствовала — стоит мне сделать это, и я уже никогда не смогу жить в мире с собой.

— Прости, — прошептала я, и на секунду на лице Грэгори появилось торжествующее выражение, но потом он понял, что мои слова обращены к нему. Его кулаки сжались, а глаза стали еще темнее, чем обычно. Еще секунда, и он бы бросился на меня. Тогда меня бы уже ничто не спасло, но тут вмешалась Сибилла. Она встала и подошла ко мне, закрыв меня своим телом от Грэга.

— Очень жаль, — она вздохнула. У нее действительно был огорченный вид, и мне стоило большого труда не купиться на эту игру. — Но знаешь, мне кажется, ты просто не до конца осознала, что тебе предлагают, — Сибилла шагнула в сторону мальчика и, запрокинув его голову назад, склонилась к его шее. Если бы во рту у мальчишки не было кляпа, думаю, он бы закричал. — Возможно, тебе нужно время, чтобы подумать.

Она посмотрела на Грэгори и, видимо получив от него какой-то знак одобрения, обратилась к Дитриху:

— Отведи ее в подвал. Пусть побудет немного наедине со своими мыслями, — бросила она обыденным голосом и полностью сосредоточилась на мальчике, позабыв про меня.

Я почти выбежала из кабинета, так что Дитрих еле поспел за мной. За спиной слышались приглушенные звуки возни и стоны умирающего ребенка.

7. Наказание

В подвале было холодно и сыро. Дитрих запер меня в одной из комнат, специально предназначенных для того, чтобы держать в заключении вампира. Междоусобицы в нашем мире не редкость. Их главная причина — борьба за территорию или за власть. Например, Николай погиб, бросив вызов Грэгори. Он посчитал себя достаточно сильным, чтобы занять его место, и, конечно, ошибся. Кроме тюрьмы для вампиров, в подвале был своего рода погреб для хранения редких вин, только вместо бутылок здесь находились люди. Как правило, недолго.

В целом это место чем-то напоминало катакомбы под домом Глеба, но думаю, все тюремные камеры похожи между собой. Окна здесь отсутствовали, и это меня порадовало. Кроме прибитой к стене небольшой деревянной койки в комнате ничего не было. Дверь заменяла решетка, через которую была видна лишь противоположная пустая камера да часть темного коридора.

Вероятно, у моих родственников были относительно меня особые планы. Как я поняла из слов Сибиллы, они не собирались сдаваться и так просто оставить меня в покое. Все, что им требовалось, — набраться терпения и подождать, пока я проголодаюсь настолько, что не смогу себя сдерживать. И тогда победа будет на их стороне, потому что в таком состоянии я способна убить даже младенца, не испытывая при этом никаких мук совести.

Подобная перспектива пугала меня, но побег из камеры казался невозможным. Решетки сделаны из специального укрепленного сплава, сломать который не под силу даже такому, как Грэгори. Я была на грани отчаяния. Хорошо еще, что Сибилла дала мне выпить бокал крови, иначе я бы убила того мальчика в кабинете. Думаю, она напоила меня кровью без ведома Грэга, но это ничем не могло мне помочь. Я еще ни разу не видела, чтобы они ссорились. Грэгори все равно простил бы ей эту оплошность, которая, в сущности, ничего не меняла.

Я оказалась в тупиковом положении, и рядом не было никого, кто мог бы мне помочь. В происходящем имелся только один плюс: моя голова сейчас была настолько занята проблемами выживания, что у меня не оставалось времени думать о Владе. Хотя, конечно, мысли о нем всегда присутствовали где-то на грани сознания, и боль от его потери не стала меньше.

Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем ко мне явился первый посетитель. Само собой, это была Сибилла. В руках она несла ворох постельных принадлежностей, полностью скрывавший ее лицо. Но ей совсем необязательно видеть дорогу, чтобы не оступиться; как и все мы, она больше доверяла своим инстинктам, чем зрению.

Ее сопровождал вампир, которого я видела у дверей своей комнаты. Это был огромный качок с суровым лицом. Заглянув в его лишенные выражения глаза, я сразу отбросила мысль о немедленной попытке побега. Он открыл дверь, и Сибилла прошла внутрь камеры, положила одеяла и подушки на мою новую кровать и повернулась ко мне.

— Прости, солнышко, здесь не очень-то уютно, — посетовала она. — Но все изменится, как только ты примешь верное решение, — она потрепала меня по щеке. — А пока это все, что я могу для тебя сделать. Будь паинькой и не зли Грэгори больше. Это может плохо для тебя кончиться, — предостерегла она, прежде чем снова оставить меня в одиночестве.

Я взглянула на атласное белое белье, которое принесла Сибилла. Оно настолько не вязалось с окружающим, что я не смогла сдержать улыбку. Что ж, по крайней мере, спать я буду как королева. Я застелила кровать, легла прямо поверх мягкого пухового одеяла и постаралась расслабиться. Мне следовало беречь силы, уже сейчас они были на исходе. Я чувствовала себя вялой и больной. Это очень похоже на слабость, которую испытывают люди во время серьезной простуды или гриппа.

Мои мысли то и дело возвращались к мальчику, которого я видела в кабинете. А точнее, к тонкой венке, которая билась на его шее. Мое воображение рисовало мне, как я погружаю клыки в мягкую кожу, и горячие капли крови стекают мне на язык. Зрение изменилось само по себе, без всяких усилий с моей стороны. Я поняла — мне срочно следует сосредоточиться на чем-то другом, иначе я не выдержу в этой камере и дня.

Как хорошо, что Влад не может сейчас меня видеть! Ему было бы противно даже смотреть в мою сторону.

Теперь я начала думать, что его отъезд был очень правильным решением. Страшно представить, что случилось бы с ним и его близкими, если бы их застал Грэгори. Я бы никогда не простила себе их гибели. Но они живы, так что можно сказать, что все сложилось удачно. Грэгори мог сколько угодно отрицать существование судьбы, но теперь я была почти уверена в ее существовании, пусть даже Грэг, по его собственным словам, является ее частью. Я готова с этим примириться, ведь, если бы не он, я бы никогда не встретила Влада.

Мысли ушли в сторону от воспоминаний о подростке, и мне сразу стало легче. Я задремала, когда услышала шаги следующего визитера. Я сразу узнала порхающую походку Лидии. Каблучки ее туфель стучали по бетонному полу подвала, отдаваясь эхом во всех его уголках.

Когда она возникла передо мной, я даже не потрудилась встать со своего ложа, а лишь приподнялась на локтях, чтобы ее видеть. Я никогда особо не симпатизировала ей, впрочем, как и она мне. Лидия была способна на безграничную любовь только к одному существу в этом мире — к самой себе, а я, видите ли, не выказывала должного восхищения ее красотой. Но между нами не было и разногласий: у нас слишком разные интересы, чтобы мы могли что-то не поделить.

— Ужасно выглядишь, — с порога заявила она. Я заметила в ее глазах осуждение. — Стоит ли так изводить себя? Что ты стремишься ему доказать?

— Абсолютно ничего. Я просто хочу жить по своим правилам, — постаралась я объяснить свою позицию.

— Знала бы ты, какой переполох здесь вызвал твой побег. Ты всегда была его любимицей, — она возмущенно фыркнула. — Я до сих пор не могу понять, почему.

Я посмотрела на себя с ее точки зрения: невысокий рост, самая младшая по возрасту (причем и как человек, и как вампир), тело не успело до конца сформироваться. Я подозревала, что, будь у меня шанс еще подрасти, моя грудь выросла бы, а бедра округлились, но у меня навсегда осталась фигура девочки-подростка. А еще у меня немного вздернутый нос, и губы чуть крупнее, чем следует. Даже после превращения в вампира я всего лишь бледная тень по сравнению с Лидией. Естественно, я для нее и выеденного яйца не стою, ведь в ее мире критерием значимости служила только внешность. И все же Влад считал меня красивой, а для меня он — самый главный судья.

— Мне жаль, что так вышло. Я бы предпочла не занимать первых ролей, — искренне заметила я, пологая, что, если бы Грэгори было на меня плевать, он бы не стал тратить время на мои поиски.

Лидия отмахнулась, показывая, что ей нет дела до моих откровений.

— Я пришла лишь потому, что он мне приказал, — у нее была странная манера никогда не называть Грэгори по имени, но при этом делать ударение на личных местоимениях. — Я обязана сказать тебе, что ты ведешь себя глупо, и у тебя нет никаких шансов победить в этом противостоянии. Вот вроде и все, — она повернулась, чтобы уйти, но неожиданно остановилась. — Ах да, чуть не забыла. Я, кажется, должна еще спросить тебя, не передумала ли ты, — она вопросительно посмотрела на меня.

— Нет, — коротко ответила я.

— Я так ему и передам. Кстати, — бросила она невзначай, уже уходя, — остальные тоже навестят тебя в ближайшее время. И на твоем месте я бы не стала дожидаться визита Дитриха, а постаралась выйти отсюда пораньше.

Я снова осталась одна. Интересно, кто будет следующим визитером? Вероятнее всего, Андрей. Одно меня радовало — рано или поздно я увижу Марину. Одна мысль об этом подбодрила меня. Потом я, кажется, заснула.

Меня разбудил звук шагов. В подвале не было ни окон, ни часов; я не знала, сколько прошло времени, и уже начала привыкать к этому. Прислушавшись, я определила, что неторопливая походка действительно принадлежит Андрею. Ради него я даже встала. Конечно, между нами нет особой дружбы, но и врагом я его тоже никогда не считала. Он был настолько далек ото всех, что я просто не могла его понять. Зато он был гораздо лучше Дитриха. Этого почти достаточно, чтобы полюбить его всем сердцем.

Андрей, как и Лидия до него, остановился перед решеткой камеры и скучающим взглядом обвел мое пристанище.

— Мило, — констатировал он, заметив на койке ворох постельного белья, и перевел взгляд на меня. Его серые глаза всегда манили меня своей бездонностью. Казалось, они смотрели не на мир, а внутрь его собственного «я». На лице Андрея было обычное задумчивое выражение; все происходящее не слишком его волновало. — Уверен, ты в курсе, зачем я здесь.

— Чтобы уговорить меня быть хорошей девочкой и делать то, что велят, — утвердительно произнесла я.

— Вроде того, — он кивнул. — Не понимаю, зачем тебе это нужно, — я впервые увидела некое подобие недоумения у него на лице и не сдержала улыбку.

— Я просто думаю по-другому, вот и все.

Андрей внимательно посмотрел на меня, как будто видел впервые.

— Пожалуй, я тебя недооценил, — он усмехнулся краешком губ, и я подумала, какая, должно быть, красивая у него улыбка. — Ты принимаешь условия Грэгори?

— Нет, — мой ответ был прежним, хотя голод только возрос.

— Я так и думал, — он немного помолчал, а потом добавил: — Ты должна понимать, что рано или поздно тебе придется сдаться.

Стиснув зубы, я кивнула. Обидно думать, что я уже заранее проиграла, но пока во мне жила надежда, источник которой я не могла объяснить даже себе самой. Вероятно, я ждала чуда, так как только оно и могло помочь. Мне вдруг стало жаль, что мы с Андреем так и не успели как следует узнать друг друга. Я чувствовала — мы могли бы найти общий язык.

— Удачи, — он кивнул мне на прощание и собрался уже уходить, когда я окликнула его:

— Андрей, а Марина придет? — Я вдруг подумала, что Грэгори может не пустить ее ко мне, потому что она была моим другом.

— Она погибла, — спокойно сообщил сероглазый вампир.

— Но… — Я замолчала, не зная что сказать. Мне представилось, как Грэгори в порыве гнева ломает Марине шею. Неужели он убил ее только за то, что она помогла мне сбежать?