— Здоро́во. Дэну не звонил? — спросил Мика, снимая легкую куртку.

— Не думаю, что он так быстро очухался после вчерашнего. Слабачок, обычно после пинты пива полдня в лежку.

— Тоже верно. Но, может, он что-нибудь помнит?

— А ты помнишь?

— А ты?

Никогда еще их разговор не носил столь загадочный характер. В этот момент они оба ощущали острую потребность в третьем товарище, что случалось не так часто. Дэн обычно много нудел и мало пил. Вернее, недолго пил. Поскольку быстро отключался. Но сегодня его не хватало, без него пазл не складывался.

— А вот и он, воробышек, — Вэл поднес к уху вибрирующий айфон. — Бессмертным будешь! Только о тебе вспоминали, — он нахмурил брови, Мика подался вперед. — Ладно, ладно, не кипятись. Ждем в «Карете», без тебя не начинаем.

— Ну, чего там? — нетерпеливо спросил Мика.

— Обиделся, — пояснил Вэл, — что без него похмеляемся. Сейчас примчится.

И в самом деле. Не прошло и тридцати минут, как в полутемное помещение влетел Дэн. Выглядел он безупречно, особенно на фоне помятых в прямом и переносном смыслах товарищей.

Вопреки их ожиданиям, Дэн не схватился первым делом за меню, а бросил им под нос конверт из «Инвитро» и плюхнулся на стул, ослабляя галстук, повязанный поверх идеально выглаженной рубашки. Пока он пристраивал к стенке свой портфель, Вэл присвистнул:

— Мы всего лишь сходили в стрипбар, а он уже проверился! Ну ты и алармист!

— Значит, про бар ты помнишь? — осторожно поинтересовался Мика. — А про то, что было после бара, утром?

Вэл поджал губы и, отведя глаза, уставился на висящую на стене футбольную бутсу.

— Странно, — сказал он, — и почему мы тут ни разу футбол не смотрели?

Мика безнадежно развел руками и съехал по стулу.

— Ну, ладно-ладно. Я помню, что мы задумали какую-то хрень с этой танцовщицей, кажется, даже скинулись в кругленькую сумму. Но вот потом… Почему я весь в говне пришел домой? Нас вышвырнули, что ли, оттуда?

— Потом мы ее трахнули, — тихо сказал Дэн.

Мика заерзал на стуле, облокотился о стол и уронил лицо в раскрытые ладони.

— Блядь. Я надеялся, что мне это приснилось.

— Пацаны, а что за траур? Даже если и так — слегка диковато, конечно, в нашем возрасте вот так развлекаться, но мы пришли в заведение, кишащее проститутками, заплатили и логически зафиналили цепочку событий. Жаль, правда, что ни хрена не запомнили за такие деньги.

— Ты помнишь сумму, но не помнишь, что было? — продолжал допытываться Мика.

— Мы бухали их зеленую фирменную дрянь.

— Вот именно! — громко произнес Дэн. — Они опоили нас!

— Ага, околдовали, — усмехнулся Вэл.

Мика с тревогой переводил взгляд с одного собеседника на другого.

— Я не шучу, — с профессорской серьезностью продолжил Дэн. — Неужели вы не заметили ничего странного? Я пока молчу о том, что мы, как животные, залезли толпой на одну проститутку. Лично я тогда вообще ничего не соображал. А вот мое утреннее состояние меня очень сильно насторожило. Это был эффект дереала. Дереализация. Обычно с этим состоянием разбираются психотерапевты. Но и у психически здорового человека оно может наблюдаться после применения синтетических препаратов, длительных запоев или при панической атаке. Сечете?

— Ну, еще бы! Столько выжрать за раз — рекорд даже для меня. Как ты выжил, я вообще удивляюсь! — пробасил Вэл.

— Э-э-э не-е-е, — Дэн с очень хитрым видом и неуместной улыбочкой покачал указательным пальцем перед носом у друзей. — С одного раза такого не будет, просто тебя вывернет наизнанку, ты убьешь кого-нибудь или сам умрешь. Для дереала нужен накопительный эффект. У меня такое было в десятом классе, когда я из кожи вон лез, чтобы не отставать от товарищей, и каждый вечер пил с ними водку в подъезде. И в какой-то момент меня перестало забирать. Я приходил домой, и мне не нужно было притворяться трезвым перед родителями. Я сначала так обрадовался, что могу без палева бухать с корешами, но в какой-то вечер забрался под душ и услышал музыку. Помните, еще группа такая была, «Вирус» называется? Я стою пританцовываю, думаю, какие соседи молодцы, врубили на всю мощь, чтоб мне плескаться не скучно было. Воду выключаю, вытираюсь, выхожу — родители и ухом не ведут, а время уже за полночь. Я говорю, типа, вот соседи ошалели! А главное, вроде и некому, вокруг всегда жили одни тихони. Они мне: «Ты о чем?» Я говорю: «Ну музон, слышите, врубили?» Они, как на идиота, на меня посмотрели. А я долго еще бродил по квартире, пытаясь определить, из какого угла слышнее, пока не осознал, что музыка играет только в моей башке. Я тогда чуть с ума не сошел, уснуть не мог до утра. Зарываюсь в подушки, а песня все громче. Хоть через подоконник сигай. Переборол с трудом это желание и больше по подъездам не шатался. Не, вру — шатался, конечно, но старался делать перерывы. Больше вроде не накрывало.

— Ух, страсти! Ты псих. Я так же бухал, и ничего подобного не было, — резюмировал Вэл.

— Слушай дальше! У Нади было…

— Семейка!

— У нее это случилось в аэропорту, когда мы летели из Турции. Тогда у нас только старший был. Там уж не знаю, что сыграло роль. Может, все вместе. Две недели «все включено», и Надя этим усердно пользовалась. Так вот, у нее наложилось на паническую атаку, которая у нее случилась в результате задержки рейса и долгого ожидания взлета. Она начала такое нести! И что стюардесс она видит насквозь, и что они на самом деле инопланетяне, монстры, скрывающиеся под человеческой оболочкой, и что она чувствует, как у нее сердце останавливается. А потом вдруг она забыла, как дышать, вцепилась в меня, начала носиться по всему салону в поисках врача, валокордина или хотя бы коньяка, чтобы прийти в норму.

Вэл попросил у официанта еще пива.

— В общем, утром я обнаружил себя в этом состоянии. Оно всегда по-разному проявляется, но его ни с чем не спутаешь. Ну и главный вопрос: где похмелье? Оно должно было проявиться после всего выпитого, — Дэн заговорщически понизил голос: — Нас опоили какой-то херней. Может, в алкоголь подмешали.

— Зачем? — шепотом спросил Вэл.

— Чтобы усилить влечение. И, следовательно, вытянуть бабки.

Мика нахмурился.

— Подсыпать средство в алкоголь или синтезировать напитки подобного действия — не проблема для них, — продолжил Дэн. — А мы держались долго, сидели полночи, как импотенты или педики, вот они и решили нас взбодрить. И не рассчитали. Вернее, наша танцовщица долго возилась, и они нас сумели добить.

— Да, когда мы собирались уходить, у меня уже все колом стояло, — согласился Вэл.

— Это действие препарата, он улучшает циркуляцию крови в области малого таза. Плюс активируется работа части головного мозга, отвечающей за возбуждение. Тестостерон зашкаливает — клиент готов! Не стоит на шлюх? Нате! Сейчас все будет! Такая у них политика, видимо. А вкупе со всем выпитым ранее или с тем, во что эта хрень подмешена, вылезают побочки, такие, как агрессия, амнезия, потеря сознания.

Полумрак привычного заведения сегодня казался каким-то зловещим, как будто мозг и впрямь дал сбой и то ли подвергся панике, то ли буксует из-за воздействия инородных препаратов. Знакомые официанты не казались дружелюбными, притворство на их лицах было заметнее, чем обычно. Они обслуживали их столик, как будто бы с трудом скрывая брезгливость, вызванную неизвестно откуда появившимся у них знанием того, что эти мужчины совершили прошлой ночью.

— Нас отравили, парни. И я в этом удостоверился. — Дэн выдвинул конверт на середину стола. — Цинк, медь, ниацин. Значения зашкаливают. Потихоньку эта хрень вымывается из организма, но еще утром концентрация была велика.

Мика и Вэл непонимающе уставились на разложенные перед ними бумаги.

— К чему все это? — спросил Мика.

— В первую очередь я хотел проверить свои догадки. Во вторую — это наша подстраховка.

— От чего подстраховка? — спросил Вэл.

— От обвинения в изнасиловании, — Мика откинулся на спинку стула, скрестив локти на груди.

— Так, стопэ! Позвольте мне как меньше всех помнящему трезво взглянуть на ситуацию, — деловито сказал Вэл.

— Какой-то оксюморон, — невесело усмехнулся Мика, кивнув на вторую опустошенную литровую кружку.

Но Вэл продолжил, не обращая на него внимания:

— Мы пришли в закрытое заведение, где продается секс. Законно это или нет — другой вопрос. Даже если бизнес подпольный и запрещен в стране — это не дает никому права обвинять в насилии каждого, кто развлекся со шлюшкой за деньги. Мы вели себя, как примерные гости, мы безропотно пили их пойло и так же безропотно отдали свои кровные. Случился закономерный контакт, и мы ушли. Единственный, кому стоит сейчас краснеть, — это наш женатый Дэн. И то я бы на его месте не стал жалеть о небольшом невинном приключении.

— Ты, мне кажется, действительно ни хрена не помнишь. Почему мы оказались на улице?

— Сложно сказать, — Вэл почесал густую бороду. — Предположим, что мы не наскребли на койко-место.

— Да хрена с два! — прикрикнул в несвойственной себе манере Мика. — Мои воспоминания — лишь череда ускользающих вспышек, но и этого достаточно, чтобы понять, что все было жестко! Мы совершили акт насилия, парни!