— Не смей, — рявкнул Бастиан со злостью, которая удивила его самого, и все разом притихли.

Возможно, Найрин права. Это всего лишь отголоски чар. Чужие эмоции заразны.

Настолько, что он почти потерял контроль?

Глаза Мэдерли были темно-синими, как ночное небо, и в их глубине мерцала звездная пыль. Сумеречная тень с чаросветом в крови? Вряд ли. Но проверить стоит.

* * *

Я с самого утра решила загрузить себя работой. Отскребла столы, подмела полы, перестелила белье у постояльцев на втором этаже. Однако заглушить воспоминания не удавалось. Я то и дело возвращалась взглядом к столу, на котором целовалась с чаром, и мои щеки предательски пылали. В конце концов я сбежала из таверны на крыльцо, которое давно не мешало вымыть.

Сизую хмарь неба кромсали лучи сторожевых башен, под ногами редких прохожих чавкала грязь. А вокруг, разрежаемые огоньками окон да газовых фонарей, царили Сумерки — вечный полумрак, пристанище теней вроде меня, не одаренных светочарами. Дома на тонких ножках свай тянулись вверх как чахлые ростки, на плоских крышах торчали вертикальные грядки — жалкая попытка ухватить солнечные лучи. Но жизнь и тут может быть вполне сносной.

Я принялась за крыльцо, протерла перила и резные столбики, подпирающие козырек, и не сразу заметила чаромобиль, который бесшумно подкатил к таверне.

Серые дверки распахнулись одновременно точно крылья птицы, и из чаромобиля вышли двое. Оба в сером, но один лысый, а другой наоборот — кучерявый.

— Мэдерли? — спросил кудрявый.

Я неуверенно улыбнулась, комкая в руках мокрую тряпку, однако ни один из незнакомцев не улыбнулся в ответ. Я посторонилась, пропуская их в таверну, но мужчины поднялись по ступенькам и остановились рядом со мной.

— Сегодня отличный рыбный пирог, — соврала я. Рыба была старой, но Рут добавила много лука, и в целом вышло неплохо. — Проходите, занимайте любой свободный столик.

— Обойдемся без пирогов, — ответил лысый и вдруг подался вперед, заглядывая мне в глаза, так что я отшатнулась от неожиданности, едва не свалившись за перила.

— Похоже, предположение верное, — протянул он.

Кудрявый вытащил из кармана блестящий кругляш со стрелкой и бесцеремонно прижал его к моему лбу.

— Что вы?.. Меня проверяли на светочары! — воскликнула я. — Еще в детстве, как остальных. Ничего.

Кудрявый убрал прибор и посмотрел на него. Стрелка дернулась и отклонилась вправо, и мое сердце подпрыгнуло от неожиданности.

— Совсем мало, — с легким сожалением заметил лысый.

— Для тени — слишком много, — возразил его коллега. — Мэдерли, как там дальше…

— Эванс, — выпалила тетя Рут, выскочив на порог. — Что тут у вас за дела с моей Мэди?

— Очень хорошие дела, — заверил лысый и достал из внутреннего кармана бланк с уже проставленной круглой печатью. Положив бумагу на вымытые мной перила, он быстро вписал мою фамилию и торжественно произнес: — Мэдерли Эванс, вы приглашены в академию чаросвет.

Я нервно всхлипнула, а тетя Рут деловито забрала бумагу у лысого и чуть ли не носом в нее уткнулась.

— Это шутка? — только и смогла выдавить я.

— В вас горит свет, — пояснил кудрявый. — А значит, вы имеете право обучиться чарам. Это шанс на совсем другую жизнь.

— Все расходы академия берет на себя, — веско добавил лысый.

Он окинул взглядом и меня, и таверну, и тетю Рут, которая шевеля губами читала по бумажке, — и поморщил нос, когда до него донеслись ароматы рыбного пирога, который я так расхваливала.

— Вам следует прибыть в академию как можно скорее, — сказал кудрявый. — Занятия уже начались.

Они даже не стали заходить внутрь. Сели в серый чаромобиль, захлопнули дверцы и укатили прочь, оставив в грязи рифленый след шин и еще бумажку в руках тети.

Этого не может быть. Я обычная тень. Это розыгрыш!

— Та злобная блондинка, что облила меня компотом, решила поглумиться, — осенило меня. — Это глупая шутка! Меня даже не пустят на порог академии!

Я обернулась к тете Рут, однако оказалось, что ее и след простыл. Исчезла вместе с бумажкой. Я раздраженно швырнула на пол мокрую тряпку, но потом все же решила домыть крыльцо, раз уж взялась.

Тетя вернулась через добрый час, когда я почти успела себя убедить, что все это мне причудилось. Но следом за ней в таверну шагнул Первый. Я не видела его уже с год, но он совсем не изменился: те же жесткие черты, словно высеченные из камня, белые волосы, лицо разрезали морщины и шрамы.

Тетя Рут шмыгнула на кухню и принесла чай. Мне — ягодный, Первому — черный. Поставила на тот самый стол, на котором я целовалась с чаром.

— Я знаю, — сказал Первый. — Про чара и остальное.

— Это какое-то недоразумение, правда? — робко спросила я. — Шутка.

Первый положил в чай две ложки сахара, размешал, изучая меня холодными глазами, светло-серыми, как грязный снег.

— Ты примешь это предложение, Мэдерли, — сказал он. — Поедешь в академию завтра.

Я открыла рот и закрыла. Никто не спорит с Первым. А если и появляется такой дурак, то вскоре исчезает навсегда.

— Надо напомнить, что ты задолжала мне, Мэди? — добавил Первый.

Я мотнула головой. Я никогда этого не забывала.

Кулон на шее защитил меня от неприятностей, поджидающих сиротку на каждом углу, а тетя Рут вовсе не была моей тетей, но дала мне теплый кров и еду, и никогда не попрекала куском.

— Ты одна из нас, — сказал Первый. — Сумеречная тень. Ты нам поможешь.

— Что я должна делать? — угрюмо спросила я.

* * *

Утром я удрала на крышу и, устроившись на скамейке под салатной грядкой, долго смотрела на полоску золота, растекшуюся над горизонтом. Конечно, тетя без труда нашла меня и, вздохнув, села рядом.

— Там тепло, — сказала она, набросив плед мне на плечи. — Солнышко светит.

Я закуталась в плед плотнее, положила голову на плечо тети Рут. Ветер трепал мои волосы, хлестал ими по лицу, гнал волны по реке, что извивалась вдали мятой серебряной лентой. Руины поселка на том берегу лежали как на ладони. Я все гадала — какая из крыш моя. Может, та, из конька которой выросло дерево, или с длинной черной трубой, что обгоревшим перстом грозила небу, или та, которой не осталось вовсе.

— Вчера Первый сказал мне кое-что, — с усилием произнесла я. — Кое-что важное.

Рут вздохнула.

— Ты подслушивала, — утвердительно произнесла я.

— Я так скажу, — выпалила тетя. — Это всего лишь догадки.

Семь лет назад зеркало на одной из башен солнечного рубежа вышло из строя. Свет, идущий отраженным лучом к сторожевому посту сумеречного городка, погас. Отчего-то никто не поспешил заменить зеркало новым и исправить поломку. Говорили, что оно раскололось вдребезги, и настроить перекрестный луч тоже не получилось. Всего несколько часов без света. Для солнечной долины это ерунда, забава. Они приезжают к нам в Сумерки и жалуются на палящее солнце.

Но для городка, разместившегося по ту сторону реки, разбитое зеркало оказалось роковым.

Я зажмурилась, пытаясь вспомнить хоть что-то, но моя память была чиста, как свежевыпавший снег. Или напротив — черна, как самая глубокая ночь. Как я ни силилась поднять завесу тьмы, о прежней жизни не помнила ничего.

Лекарь объяснял это шоком. Рут сказала: к добру — меньше буду тосковать о потерянном. Я словно родилась в ту самую ночь, когда твари тьмы напали на город и уничтожили всех. Кроме меня.

А теперь Первый говорит, что все это не случайно.

Я должна выяснить правду.

— Я буду скучать, — сказала я, повернувшись к тете.

— Сомневаюсь, — усмехнулась она, ласково убрав прядь волос с моего лица и погладив меня по щеке. — Вряд ли в академии чаросвет у тебя будет время для скуки.

* * *

Бастиан не стал рассказывать о своих предположениях друзьям, но сам не мог думать ни о чем другом. Если он не ошибся, и в девушке из Сумерек горит свет, то скоро она приедет сюда, в академию.

— Найрин на тебя за что-то злится? — спросил Кейден Монтега.

Бас знал его с детства, но не считал другом. Уж больно себе на уме. И проницательный — в этом ему не откажешь.

— Найрин может делать все, что ей угодно, — ответил он.

Они спустились по мраморным ступеням во двор академии, и девчонки, что собрались стайкой под раскидистым кленом, захихикали, бросая на них кокетливые взгляды. Синие юбки до колен, белые блузки с широкими воротниками, синие пиджачки — Мэдерли бы пошло.

Хоть бы его догадка оказалась верна!

Если она приедет сюда, в академию, будет куда проще выяснить, что за наваждение случилось в таверне. А иначе придется опять тащиться в Сумерки. Потому что оставлять эту загадку нерешенной Бас не собирался.

Кей, обернувшись, послал девушкам воздушный поцелуй, вызвав новую волну игривого смеха. А из академии появился Фалько, прошмыгнул через толпу, возвышаясь над всеми вихрастой рыжей башкой, подошел ближе и указал пальцем вперед.

— Это еще что?

От ворот академии по мощеной булыжником дороге катил видавший виды экипаж. Он гремел как жестянка с гвоздями, и все студенты невольно оборачивались на звук. Кляча была невнятной мышиной масти, кучер одет в теплый кожух, а на дверце Бастиан с замиранием сердца разглядел потертый знак сумеречного района — узкий край солнца и три луча. Экипаж обогнул здание академии и покатил к приемному корпусу.