— Кабинет номер шесть, девять часов.

В трубке послышались короткие гудки, а я так и стояла, рассматривая бомжа на картине Юльки. Понятно, почему подруге не сразу удалось поступить — пропорции тела мужчины не выверены, рука странно согнута. Но тем не менее мужчина был живой: в чертах лица еще проступала былая интеллигентность, уголки губ трогательно приподнимались, будто ему снилось что-то хорошее. Пустая бутылка лежала у вытянутой руки, поблескивая зеленоватым боком в свете фонаря.

— Наследство какое-то, — пробормотала я.

— Это же здорово! — обрадовалась Юлька, дорисовывая дорожку слюны, стекающую по щеке бомжа и собирающуюся в лужицу. — Вот как подвалят тебе сейчас миллионы!

— Не с моим счастьем, — буркнула я.

Тем не менее ровно в девять часов утра я переминалась с ноги на ногу возле кабинета номер шесть нотариальной конторы. По такому поводу я постаралась одеться официально — черная юбка-карандаш, белая блузка, туфли на каблуках; на плече болталась маленькая черная сумочка, в нее влез лишь паспорт, кошелек и ключи, которые уже через два дня мне нужно отдать хозяйке квартиры. Волосы с помощью подруги удалось укротить, уложив во вполне приличный пучок, зеленые глаза только слегка подведены карандашом. Я надела черную кожаную куртку и пожалела об этом, еще выйдя из подъезда, — с утра подморозило, несмотря на начало мая. Но возвращаться за пальто не хотелось — плохая примета.

Мы с Юлькой весь вечер перебирали варианты, от кого мне могло перепасть наследство. Вспомнили всех: учительницу английского, у которой я была любимицей, соседа по даче, норовившего ущипнуть меня за попу, стоило мне нагнуться за сорняком, заодно перебрали всех бывших.

Я долго не могла заснуть. В кои-то веки был повод порадоваться тому, что я сирота — мне не за кого было переживать. Но кто-то в этом мире оставил мне наследство, значит, как-то выделял среди прочих людей, чувствовал связь, а я даже не знаю, кто это может быть…

Я робко постучала в дверь кабинета.

— Опаздываете, Василиса Егоровна, — отчитал меня уже знакомый холодный голос.

— Ровно девять, — попыталась возразить я, заходя в кабинет, но, увидев нотариуса, поняла, что все слова бесполезны.

Женщина, сидящая за столом, напоминала сфинкса: та же незыблемость, монолитность и невозмутимость. Ее руки лежали на столе параллельно друг другу, большие карие глаза чуть навыкате смотрели сквозь меня, бронзовые локоны одинаковыми спиральками спускались на плечи.

— Приступим, — сказала она. — Моя клиентка, Маргарита Павловна Воронцова, ваша троюродная бабка, недавно отошла в мир иной.

Я молчала, переваривая информацию. Фамилии схожи, имя мне не знакомо.

— Вы не были знакомы лично, — угадала мои мысли Эльвира Протосовна, — но она оставила весьма четкие указания. Вы получаете право пользования всем ее движимым и недвижимым имуществом сроком на год. Если вы выполняете условия, оговоренные в завещании, то через год вступаете в право владения всем наследством.

— Условия? — Я поискала глазами стул или кресло, но так и не нашла, куда опустить свою попу. Кабинет номер шесть не отличался гостеприимством и уютом, стол и кресло Эльвиры Протосовны были единственной мебелью — абсолютно белой, как и стены и потолок. Возле окна, закрытого белыми пластиковыми жалюзи, в глиняном горшке стоял фикус, и я постоянно возвращалась к нему взглядом. Право слово, он казался куда живее нотариуса.

— Здесь всё. — Эльвира Протосовна едва заметно кивнула на большой желтый конверт на краю стола, где стоял лишь маятник с металлическими шариками, прижавшимися друг к дружке круглыми боками, как замерзшие воробьи на веточке. — Ознакомьтесь. Завтра жду вас в это же время.

Я взяла конверт, попыталась всунуть его в крохотную сумочку, поняла, что это бесполезно, и прижала конверт к груди.

— А что за наследство? — спросила я.

— Оно больше, чем вы можете вообразить. — Сфинкс прикрыла глаза, словно забыв обо мне.

Я пробормотала «до свидания», вышла из кабинета, надорвала конверт и вытащила верхний листок.

«Находясь в здравом уме и твердой памяти, передаю Василисе Егоровне Вороненко все свое имущество, в том числе:

Дом (переулок Чертополоховый, № 1)…»

Сердце мое оборвалось, а потом заколотилось, как набат. У меня теперь есть дом!

Я влетела в квартиру, на ходу сбрасывая туфли, ворвалась в кухню, сгребла Юльку, колдующую у плиты над сырниками.

— Дом! Дом! Я получила в наследство дом!

Юлька завизжала, мы заскакали по кухне, как две бешеные козы.

— Давай же рассказывай скорее! — Подруга схватила меня за плечи и затрясла, как будто ожидая, что так слова быстрее из меня выпадут.

Я протянула ей конверт.

— Нотариус выдала мне вот это, сказала ознакомиться. А завтра в то же время прийти к ней. Там какие-то условия.

— Какие еще условия? — Спохватившись, Юлька сунула конверт обратно мне, а сама бросилась к сковороде. — Подгорели немного, замаскируем сметаной…

— Я еще не читала.

— А какой размер пошлины надо оплатить? — спросила подруга. — Какие справки предъявить? Там наверняка куча мороки.

Я опустилась на стул, вздрогнула, покосившись на бомжа, нарисованного Юлей как раз на уровне стола.

— Слушай, а ведь она у меня даже паспорт не попросила, — осенило меня. Кровь бросилась в голову, пульс застучал в висках.

— Давай читай, — кивнула на конверт Юля. — Вслух.

Я послушно открыла конверт, вынула лист, исписанный от руки. Чернила были густые, темные, с крупицами приставшего песка. Крупный заголовок выделялся наверху страницы витиеватыми закорючками.

— «Условия для наследницы ведьмы», — упавшим голосом прочла я. На кухне повисла пауза, еще более зловещая, чем одинокая шляпка в пруду на стене. Я закусила губу, сдерживая злые слезы обиды.

— Вот сволочи! — в сердцах бросила Юлька. — Что за дурацкий розыгрыш? Хотя ты была бы зачетной ведьмой — буйные кудри, зеленые очи, острый язык…

— А сама? Думаешь, меня обманет твой образ нежного цветочка? Я-то знаю, какие черти водятся в тихом омуте.

— На меня стрелки не переводи, мне ведьмино наследство не предлагают.

— Ладно, проехали. Что там за условия? «Собрать урожай тыкв с огорода, не менее сорока двух штук, использовать в последнюю ночь октября».

— Как использовать? — уточнила подруга. — Сварить тыквенный суп и раздать бедным?

— Написано: «подробнее смотри в книге-чудеснице».

Я заглянула в конверт — пусто. Где эта книга?

— Выбрось каку, — посоветовала Юля. — Кто-то решил поглумиться.

— А вот смотри, последний пункт, наверное, самый важный, написан большими буквами: «Принять участие в шабаше ведьм, надев ведьмин кулон. — Подчеркнуто. Схему прилета смотри в книге-чудеснице». Где эта книга? Я ее хочу! Похоже, там ответы на все вопросы. И что за кулон?

— А метлой, надо полагать, тебя обеспечат. — Юлька села за стол, подвинула ко мне тарелку с сырниками, плюхнула сбоку кляксу сметаны.

— Пункт два. «Кормить кота».

— Без кота честной ведьме никак, — согласилась Юля. — Ешь давай, пока не остыло.

— Не хочется, — вздохнула я, окинула взглядом список. — Понимаешь, когда я прочитала эти строки — «передаю все имущество, в том числе дом», — у меня мозги напрочь отшибло. Такая эйфория охватила! Это было бы решением всех моих проблем.

— Да, как-то подозрительно вовремя это, — заметила Юля. — Может, твоя Наталья Борисовна балуется?

— Если так, то она окончательно свихнулась, — пробурчала я, вставая из-за стола.

— И что теперь? Голодать из-за нее?

— Да все в порядке. Нет аппетита. Бомж и вурдалак как-то не способствуют, — кивнула я, указывая на стену. — Знаешь, а ведь моя мымра на твоем таланте может состояние сколотить. Будет сдавать квартирку желающим похудеть.

Я ушла в комнату. Одежда, не уместившаяся в чемодане, лежала на кресле, книги ровными стопочками перекочевали на стол, в пластиковом контейнере устроились свежие кусочки мыла, каждое завернуто в отдельный лоскуток ткани. Что бы я делала без подруги? Я уселась у раскрытого ноутбука, тайком обернулась на дверь, и ввела в поисковик адрес.

Как и ожидалось, Чертополохового переулка не нашлось.

Юлька уехала в общежитие готовиться к семинарам, а я провела день в бытовых хлопотах: собрала вещи, устроила большую стирку, разморозила холодильник. Вымотавшись за день, почти забыла об утреннем происшествии.

Вечером забралась в ванну, от души добавив туда пены. Откинула голову, прикрыла глаза, наслаждаясь успокаивающими ароматами бергамота и можжевельника. Розыгрыш с наследством замаячил на задворках сознания. Если бы не мои глупые надежды, я бы сразу поняла, что с Эльвирой Протосовной что-то не так. Да у нее даже компьютера на столе не было!

И все же, все же, как бы мне хотелось переехать из съемной квартиры в собственный дом! Стены из бруса, красная черепица, у крыльца кусты пиона с маленькими розовыми тыковками бутонов… Так, не надо про тыквы. Пусть у крыльца будут ромашки, а еще мята. Удобно — вышел на крыльцо, нарвал для чая или мохито… На деревянной двери бронзовый молоток для гостей, ненавижу, когда трезвонят. Пушистая серая кошка ждет меня на подоконнике, таращась в окно желтыми глазищами. Я вздрогнула и открыла глаза. Кошка в моем воображении получилась тощая и злая, как собака. Я села, подтянула колени к груди. А вдруг есть крохотная вероятность, что наследство — настоящее? Вдруг так карты сошлись, что моя далекая чокнутая бабка нашла такого же чокнутого нотариуса? Может, они были подругами, вместе ходили на собрания-шабаши анонимных ведьм, где ели тыквенный суп-пюре и обсуждали нелетную погоду. Тогда где-то в доме номер один в Чертополоховом переулке сидит голодный кот и ждет, когда же наследница явится выполнять пункт номер два — кормить кота.