Ольга Кноблох, Всеволод Пименов

Белоснежка и семь апостолов

Венди

— …всего один снимок! Вам что, жалко? — В голосе зрительницы зазвучало подлинное возмущение.

Я неловко оправила парик и опустила глаза.

— Вам, кажется, было ясно сказано: артисты не фотографируются, — ответил за меня Отто. Жестко ответил, я бы так не смогла, я вообще податлива на уговоры. Но тут следовало блюсти правила. — И вообще, кто вас пустил за кулисы? — Отто сделал шаг ей навстречу.

Я мысленно поблагодарила его.

У девочки, цеплявшейся за мамину сумку, заблестели глаза. У ее мамы тоже — но совсем по другой причине.

— Звезд из себя корчите, — скривила губы она. — Дешевые клоуны… Белоснежки драные… Пойдем!

Она рванула девочку за руку и поволокла к выходу. Девочка все оглядывалась и смотрела на меня со слезами. Через пару шагов ее мама оступилась в темноте и крепко выругалась в наш адрес, ничуть не стесняясь дочери.

— Ну вот, — вздохнула я, оборачиваясь к Отто, — а у ребенка теперь будет психическая травма. Может, на всю жизнь возненавидит цирк и клоунов.

Отто только хмыкнул:

— Ребенку и без клоунов по жизни весело будет. Девочка телепатка. А мама у нее… м-да… А-а, Венди, забудь. Правила есть правила.

Больше желающих сфотографироваться с артистами не было. Публика тянулась к выходу, а мы наконец расслабились.

Хорошо знакомое ощущение — я выложилась до конца и выложилась не зря. Сладкое удовлетворение. Вы расходитесь по домам, кто-то довольный, кто-то — досадующий на зря потраченные деньги, но самое интересное у вас еще впереди…

За кулисами я присела на скамейку и распечатала пакетик печенья — всегда после выступления меня одолевал страшный голод. Отто сел рядом.

— Ну и как все прошло? — поинтересовалась я.

— Ты превзошла саму себя. — Он поправил очки и дружески погладил меня по голове. — Нетронутыми остались только шестеро. Двое — глубокие старики, им уже ничего не светит; один мужичок и две дамы средних лет, и еще ребенок с синдромом Дауна.

— Странно, — пробормотала я, слизнув с губ крошки. — Я раньше работала с даунятами — открывались не хуже других.

— Не забивай себе голову. Все равно сегодняшнее выступление — это рекорд. Не налегай-ка на печенье. Тебе толстеть незачем.

— Ну-ну, а раньше ты говорил наоборот: «Тебе надо почаще картошку с салом на ночь есть, а то ты тощая, как гвоздь, это нездорово». И что? Поздоровела на пять кило… — (Вообще-то, если честно, на восемь, но как же я скажу такое вслух?), — а ты опять недоволен? Поняла: ты просто боишься конкуренции. — Я усмехнулась; Отто весил около ста двадцати килограммов, при этом выглядел не как толстяк, а как богатырь. Широкоплечий, мощный, с грубоватым открытым лицом — человек-стена. Но он прав, больше мне толстеть незачем, я и так… Еще немного, и придется садиться на диету, иначе Артурчик не сможет поднимать меня в воздух. Черт, но что делать, если каждый раз за кулисами у меня начинается нервный жор?

— Мяса хочу, — мечтательно сказала я.

— Потерпи полчасика. Влад обещал сготовить свою фирменную пиццу.

— Одной пиццы будет мало. Надо успех отметить по-крупному. Винища раздобыть, что ли…

— Это не ко мне — это к Артему.

— Дождешься от него, — буркнула я, поднимаясь, — Ладно, я-то потерплю, а вот мурок моих надо покормить прямо сейчас — они тоже работали на износ. Вообще им валерьянку надо давать за вредность.

— Кстати о мурках. Твоя Дуся беременна, ты знаешь?

— Дуся? Ты не напутал? Это которая рыжая с белыми лап… — Я осеклась, вспомнив, что Отто белые лапки ни о чем не говорят. Кошек моих он различал по-иному, и на его взгляд Дуся вполне могла оказаться синей с золотыми усами.

— Дуся, точно.

— Вот блин. И когда она успела? И, главное, где? Видимо, какой-то Васька к нам захаживал… Завтра же схожу в зоомагазин за «антисексом». Надеюсь, в этом городе есть зоомагазин или там птичий рынок?..

Отто улыбнулся. Он классный. Он самый старший из нас, и именно ему три года назад пришла мысль собрать нашу «революционную ячейку».

Революционеры! Буревестники!.. Смешно сказать. Дети индиго… Спросите Отто — он вам все расскажет. И про индиго, и про кармин и охру, и даже про королевский пурпур. Он изучил всю радугу человеческих талантов.

Вы все еще не владеете магией?! Тогда мы идем к вам!

— «…мы идем к вам!» Что за дурацкий пафос! — раздалось над ухом. Долговязый Влад как всегда подкрался тише мыши и самым гнусным образом меня сканил.

— Придурок, — огрызнулась я. — Нашел кого прослушивать.

— А ты зашторься, — сконфузился он.

— Мы же договаривались — своих не сканить! Эх ты…

— Да ладно тебе. Просто с тобой я удержаться не могу — ты думаешь словами.

— Это удивительно, что она у нас вообще думает! Она же блондинка! — Отто, смеясь, стащил с меня черный парик Белоснежки.

— Вам бы только смеяться, — огрызнулась я. — Хватит уже болтать, пойдемте расслабимся чуток. Где остальные?

Отто покрутил головой, прислушиваясь. То есть это только выглядело, как будто он прислушивался. В этот момент он видел далеко сквозь стены и безошибочно мог отыскать не только пятерых отсутствующих членов команды, но и любую из моих кошек.

— Димка, Пит и Чжао собирают в зале фантики и билеты. Артем на вахте висит на телефоне; думается мне, что там все время занято, и он этим недоволен. Артурчик у черного хода клеит девчонку.

Я кивнула. Все как обычно.

— Влад, давай собирай всех. Если Артурчик захочет, пусть прихватит свою подружку.

Артем

У Светы было занято. Занято давно и, по всей видимости, надолго. Я еще какое-то время послушал короткие гудки. И решил плюнуть на все. Ребята наверняка уже отмечали удачное выступление. Пора к ним.

Хорошо получилось. Определенно. Венди у нас сегодня молодец. А новый совместный номер Влада и Артурчика публика приняла просто на ура. Надо пойти похвалить. Послушать дежурные Вендины шпильки, коньячку тяпнуть. А Света… да бог с ней. Завтра договоримся, время терпит.

Планирование наших гастролей напоминает стратегическую игру: одновременно надо держать в голове несколько сюжетных линий и ежеминутно контролировать процессы, происходящие в каждой из них, на всех стадиях. Не знаю, как работают на самом деле менеджеры настоящих «цирков-на-сцене», но у нас, любителей, это происходит примерно так: пока я договариваюсь с хозяевами заведения в городе А (на тему «оказания досуговых услуг»), в типографии города Б печатаются наши афиши (материалы мы присылаем по Интернету), а сами мы находимся в городе В, где афиши уже расклеены (об этом тоже заранее договариваюсь я). Отыграв оговоренное количество выступлений (мы стараемся не задерживаться дольше двух дней), расплатившись со всеми партнерами и убрав за собой все улики, мы тихо исчезаем из города В и перемещаемся в Б, где расклейщики уже стараются вовсю, и администрация какого-нибудь клуба или Дома культуры ждет нас с распростертыми объятиями. Афиши Волшебного цирка Белоснежки появляются на улицах, автобусных остановках и в магазинах (тут мы просим размещать их низко от пола, на уровне глаз четырех-пятилетнего ребенка; он увидит наших нарядных кошек и уговорит родителей купить билет).

Я тем временем уже завожу знакомство с руководством другого клуба в городе Г, а в городе А начинает работать печатный станок. Проще всего, конечно, организовывать выступления в мелких населенных пунктах, там вообще все переговоры проходят в течение часа-двух, афиши мы лепим свои, а иногда и вообще обходимся без них, задействуем сарафанное радио и каких-нибудь горластых мальчишек.

Мы — не шапито, иначе бы пришлось всякий раз вести переговоры с начальством повыше — мэриями, сельсоветами и тому подобными конторами, выбивать разрешение на установку шатра. Он у нас вообще-то есть, мы заказали его через третьих лиц в Польше. Так, на всякий случай. Он махонький, на пятьдесят мест, и используется нами очень редко. Гостиница нам тоже не нужна — мы как улитки, наш домик всегда с собой. За три сезона мы переменили четыре гастрольных жилища, нынешний роскошный девятиместный «Ford — Four Wind Infinity» — пятый. Правда, он чересчур привлекает внимание. Было время, мы путешествовали от А до Б и дальше по маршруту в КамАЗе. Еще неделя — и пора будет снова подыскивать новый дом на колесах. Точнее, я его уже подыскал. Договорился о сделке по Интернету.

Томск, пока что — город А, и время на самом деле терпит. Но есть вариант вовсе плюнуть на Томск и сорваться в Красноярск. Родной город посмотреть, к мамке заскочить, деньжат ей подбросить. Всего-то делов: восемь часов — и на месте. В тамошнем цирке застой, кажется, так что мы будем очень к месту. (Тем более что в цирке мы еще не выступали.) Мы не звезды, нам дорогой рекламы не нужно. Кто придет — тот придет, мы и для пятнадцати зрителей выступим. И цирк внакладе не останется. Опять же — миллионный город. Вдруг да повезет собрать полный зал? В прошлый наш приезд получилось — правда, работали мы не в цирке.

Все, решено. В Красноярск едем, а если кто чего против имеет, так пошли они лесом. Никто не держит.

Тьфу! Тут я даже испугался. И откуда во мне это? Озлобленность эта нездоровая. Ведь всех же их, дураков, люблю, несмотря на их идиотские идеи. Новый мир, мать вашу! Старый до основания! Даешь магию в массы! Никакого уважения к тем, кто этот старый мир создавал. К собственным, можно сказать, родителям. Так, стоп. Опять заводишься. Дыши глубже. Покури и успокойся. Вон уже и кемпер наш. Надень улыбку и радуйся вместе со всеми. И смотри, чтоб не догадались, что ты недоволен. Не заслужили они этого. Ведь молодцы же, молодцы! Так им и скажешь.

В кемпере резко пахло дешевым табаком. Видимо, Отто опять смолил свою «Приму». Сколько ему говорить, чтоб на улице курил — не хочет слушать. Ну и ладно. Все равно, старого дурака не убедишь.

— Ох-хо-хо! Вы только посмотрите, господа артисты, кто к нам явился. Это же наш бессменный конферансье! Директор труппы! Звезда эстрады! — Артурчик как всегда ерничал. — Машенька, честь имею рекомендовать, величайший зануда всех времен и народов — Артем. Не соблаговолит ли маэстро отведать с нами этого великолепного напитка?

Артурчик демонстративно напрягся, изображая нечеловеческое усилие, и ко мне плавно подлетела початая бутылка шампанского. Я отвесил глубокий шутовской поклон, поправил воображаемую бабочку, поймал бутылку и отпил. Хорошее шампанское. Советское полусухое. Люблю его. Я вообще люблю напитки советской эпохи. Даже портвейн «Анапа» что-то такое во мне поднимает. Хотя объективно я понимаю, что гадость эта «Анапа» еще та. А что делать?

Я прикинул диспозицию. Что тут у нас? Артурчик опять приволок даму, неймется ему. Все пытается втянуть в компанию глупую симпатичную девчонку из свежеинициированных зрителей. Компании это, естественно, что ежику расческа. А он каждый раз после выступления приводит новую, показывает ей чудеса, а через час-другой теряет к ней всякий интерес. Я, помню, бороться с этим пытался, потом плюнул — бесполезно.

Так, прима наша где? Вон она сидит, печенье ест, как всегда. И Отто рядышком. Курит, как паровоз, и пиво пьет из горлышка. Хоть бы форточку открыл, ирод. Дима с Владом, как всегда, песни поют в кабине, вон их слышно. А в углу сидят два Пита, и поди пойми, кто из них настоящий, а кто Чжао, Питом прикинувшийся. Один — высокий кудрявый брюнет с низкими густыми бровями и неприветливым взглядом, и другой — такой же в точности, даже губы кривят в усмешке одинаково.

Начнем, пожалуй, с Венди и Отто. Я плюхнулся на диванчик напротив нашего слепого прорицателя:

— Слушай, Отто, ты не знаешь, который из этих двух Питов Чжао?

Отто, не вынимая сигареты изо рта, буркнул:

— Правый.

— Для тебя или для меня правый?

— Для меня. Ке пасо?

— Томск отменяется.

Тут Венди навострила уши:

— Это еще почему? Решили же! Опять планы поменял и никого не спросил. Эгоист.

Это она еще несерьезно. Если серьезно, то начинается обычно со слов: «Знаешь, ты должен это перетерпеть». Интересно, она сама-то пробовала когда-нибудь что-нибудь перетерпеть? Хотя бы очередное изменение планов нашего стихийного турне. Ведь, по большому-то счету, ей без разницы, где работать: зрители везде одинаковые. У нас ведь как? Теплое время года настало — пора ехать. Куда двинем, решается по ходу дела.

— Артемка, не заводись. — Отто поднял на меня скрытые темными очками глаза. Он хоть и слепой, но некоторые вещи во мне видит лучше, чем я сам. Я еще только начинаю чувствовать надвигающуюся бурю, а он уже меня успокаивает.

— Да я и не завожусь. Так, мандражирую слегка. До Светланки дозвониться никак не могу.

— Светланка — это та администраторша, которая… — Он выразительно изобразил жестами приятную женскую фигуру.

— Угу, она самая, — пресек я его рассуждения. — Конечно, в Томск было бы здорово, но… Что-то не тянет туда, знаешь… Не могу объяснить почему. Вот и подумал, почему бы нам в Край не съездить вместо Томска? Всего четыреста километров. Плюс — там по дороге Черногорск, Пригорск, Дивногорск и всякие другие «горски», а про деревни я вообще не говорю. Народу свежего полно. Шансов засветиться меньше. Не надо договариваться с арендодателем за месяц…

— Ой, вот только не надо оправдываться. — Венди не могла не встрять. — Раз до сих пор не засветились, то и сейчас не засветимся. Просто ты, как всегда, все решил за нас. Ненавижу, когда ты так поступаешь.

Она не смогла бы ни дня исполнять мои обязанности сколь-нибудь сносно, даже половины их, даже четверти. Мы оба это знаем. Все это знают. Даже Отто не лезет с советами относительно площадок, сроков и планируемых затрат. Но почему-то для Венди важно продемонстрировать всем, что ее слово имеет особый вес. И меня еще называет эгоистом!.. Я долго деликатничал, намекал, пытался отвлечь ее, напоминая о ее собственной уникальной роли — все без толку, все мимо. Надоело. Теперь я просто шлепаю ее по рукам, когда лезет не в свое дело.

— А тебе, красавица моя, не все равно, куда ехать?

— Не все равно. Я не хочу ехать туда, куда тебе вдруг внезапно захотелось. Раз решили в Томск, значит, в Томск. Не можешь устроить? Давай телефоны, я сама им позвоню.

Вот так всегда с ней. Наорем друг на друга, переругаемся, помиримся и не можем потом понять, из-за чего, собственно, воевали. Только вот сегодня грызться с ней по пустякам совершенно не хочется. Я закурил.

— Ладно, Венди, я был неправ. Но, поскольку я ни с кем пока не договорился насчет выступлений в Красноярске, то скандалить еще, по сути, не из-за чего. Предлагаю тост за мир во всем мире и у нас в труппе в частности. Артурчик, будь ласков, подай стопки.

На диванчик рядом со мной опустилось девять стопок. Я поднял бутылку, врученную мне Артурчиком на входе.

— Коньяк «Московский», господа! Кто за? Единогласно? Отлично. Да, Владик, уберись из моей головы и беги сюда, ты, я уверен, уже в курсе зачем. Итак, за мир во всем мире.

Трансмутировать шампанское в коньяк не проблема. По крайней мере, для меня. Мне вообще удается все, что связано с изменением структуры вещества, но мой коронный номер — трансмутация металлов. У каждого из нас есть свое особенное умение. Артурчик — ас левитации, Пит — пирокинетик, Отто вообще живой рентген, а Чжао Бай способен проходить сквозь стены и менять личины. Самый редкий и полезный дар у Венди: она, помимо прочего, может пробуждать в людях скрытые способности. За это, наверное, я ее и терплю. Без помощи такого проводника, как она, у простого человека чрезвычайно мало шансов стать магом.

Я выпил. Хороший коньяк получился. Пойду, пройдусь. Покурю на свежем воздухе, а то здесь и так дышать невозможно.

— Эй, цирковая братия, окошки откройте!

И вышел, столкнувшись в проходе с Владом и Димкой.

Венди

Подружка Артурчика как всегда оказалась старше его и даже старше меня — ей было двадцать четыре. Тоже блондинка и тоже веснушчатая и с ямочками на пухлых щечках. Звали ее Маша. После выступления Артурчик привел ее в наш прокуренный кемпер, где ей приказано было ничему не удивляться и ни о чем увиденном не рассказывать хотя бы до тех пор, пока наш балаганчик не покинет ее гостеприимный город.

Мы расселись вокруг столика. Отто оказался напротив Маши.

— Явный телекинетик. — Он вполголоса поставил Маше диагноз; а Отто никогда не ошибался. — Эту девочку можно хоть прямо сейчас брать в труппу жонглером.

Маша перестала улыбаться и непонимающе посмотрела сперва на Отто, потом на Артурчика.

— Не обращай внимания, — улыбнулся Артурчик.

И то верно. Никаким жонглером ее, конечно, к нам не возьмут. Это наше негласное правило: телекинетиков не трудоустраивать.

— Welcome to our community,[Рады видеть вас в нашем обществе (англ.).] — прокомментировал ситуацию полиглот Чжао, все еще притворявшийся Питом. Маша, едва расслабившись, напряглась снова. Артур, не переставая скалить зубы, показал Чжао кулак.

Способности к языкам у Чжао были совершенно немагического свойства, по крайней мере, проявились они у него еще в раннем детстве, задолго до того, как он осознал себя магом. Английским он овладел в школе, немецким и французским — в секциях, урду выучил самостоятельно, а по-русски стал изъясняться в последние три года, после того как перешел границу. Причем, к его чести, говорил он без малейшего акцента и очень грамотно. Прямо-таки высокохудожественно. Никаких тебе сленгизмов и слов-паразитов. Как будто по книге читал.

Тут притащился Артем и всех загрузил своим Красноярском. Как будто мы не знаем, что у него там живет мама. Я со своими родителями тоже давно не виделась — и что? Никого же не уговариваю ехать в Андреевск… Ладно, бог с ним, Красноярск так Красноярск.

Пришел — загрузил — ушел.

— Пройтись решил, — разъяснил Влад, не устоявший перед соблазном напоследок заглянуть в Артемовы мыслишки. — Типа накурено здесь, дышать нечем. Утомляют его наши вечеринки.

— Вали-вали! — крикнула я ему вдогонку. Достал уже: корчит из себя аристократа.

Только я это подумала, гляжу — Влад снова лукаво улыбается. Вот ведь, опять не зашторилась… Ладно, подслушивай, не жалко. Я скорчила рожу и показала Владу язык. Он всех подслушивает, особенно когда мы вот так расслабляемся. Всех, кроме Чжао. Потому что тот думает, как и я, словами — но только по-китайски. А Влад китайского не знает.

Вслед за Артемом почему-то вышел Отто. Я просигналила Владу — с этим-то что не так? Тоже подышать свежим воздухом захотелось? Влад только пожал узкими своими плечиками — не успел сосканить, зашторился Отто.

— Коньячку? — галантно предложил Артурчик, протягивая Маше бутылку. Только сейчас она отвела взгляд от Чжао, который старательно копировал мимику Пита.

— А где ваш ниндзя? — спросила она вдруг.

— Сейчас позову, он на газоне тренируется, — сказал Чжао и спешно выскочил из-за стола.

— Ну вот, еще один свалил, — пробубнил Влад. — Давайте, что ли, споем что-нибудь?

— А можно… — робко пискнула Маша.

— Что? — спросила я.

— А можно узнать, как вы это делаете?

— В смысле?

— Ну, фокусы ваши. Есть же какой-то секрет. У меня была кассета дома, там один фокусник разоблачал всю эту кухню. Ну там зеркала всякие, шторки, веревки, магниты. Всегда есть какой-то секрет.