Вот это платье и было именно тем самым чудом, которое сделает из меня принцессу. И мне совершенно не было жалко отданных за него пять золотых монет.
А вот мышу было плохо — и от обжорства, и от суммы потраченных на платье денег. И теперь, когда я, тепло распрощавшись с дядей Гришей и Карьяном, насвистывая, шагала обратно в город, он не переставая бурчал о моем транжирстве и безголовости, икая в перерывах между репликами и старательно придерживая сильно разбухший живот. Мне же было все равно: я счастлива, как ребенок, нашедший в сочельник подарок под разлапистой елкой, растущей во дворе.
— Слушай, ну не бурчи ты так, сейчас пойдем на рынок и тебе там чего-нибудь подыщем.
— Завтра.
— Что — завтра?
— Завтра пойдем. Сегодня купцы только к вечеру все войдут и закончат располагаться. Вот завтра и пойдем. А то вдруг упустим чего-нибудь важное!
Я пожала плечами: завтра так завтра, я не против, но за продуктами зайти все же придется. А то дома шаром покати.
Глава 2
Я стояла перед большим старинным зеркалом, с интересом разглядывая в нем свое отражение. Зеркало было с ветвистой трещиной, идущей через всю зеркальную поверхность. Я, помнится, подобрала его на свалке и притащила домой, решив, что нечего пропадать хорошей вещи.
Платье уже было на мне, и его нежно-зеленые переливы великолепно подчеркивали и выделяли красоту моих мерцающих сейчас, словно драгоценные камни, глаз. Высокие скулы, тонкий, слегка длинноватый нос, густые брови в тон темно-русым волосам… Ничего особенного. Но сейчас, в этом наряде, с этой прической и макияжем, я выглядела чуть ли не королевой, сошедшей с небес и рискнувшей посетить мир смертных.
Мышь сидел на раме и упоенно принимал участие в каждой из стадий превращения гусеницы в бабочку.
— Класс, мне нравится! Но чего-то не хватает.
Я нахмурилась:
— Чего?
Мышь довольно неуклюже взлетел и плюхнулся черной кляксой на плечо.
— Не чего, а кого! Меня, конечно.
Гордость и величие так и светились во всей его позе. Задумчиво изучаю новое дополнение к наряду… Цвет глаз тут же потускнел, платье поблекло, и его срочно захотелось постирать (особенно там, где сидела «клякса»).
— Нет, Пых, я не согласна. Тогда уж мне нужна сумочка, как у герцогини, и ты бы в ней сидел…
— Ну, вот еще — я и в чьей-то тесной сумке. Ничего не вижу, ничего не слышу.
— Слушай, ну ты же знаешь, как важен этот бал. Финансы почти на нуле, да и заказ на картину выполнить надо. Помнишь тот заказ, который месяц назад дал седой монах? Он еще пропал куда-то, и мы решили не браться. А теперь я подумала… за картину он предлагал немало — авось найдем другого покупателя. И деньги сразу появятся.
Пых тут же встрепенулся:
— Да, кстати, а как мы ее вынесем? Она же большая.
— А мы вырежем холст и свернем в трубочку. Я засуну ее за край чулка и спокойно выйду с ней, не привлекая лишнего внимания.
— А я что буду делать? — тут же надулся мышь.
— А ты подстрахуешь в случае появления нежелательных свидетелей, отвлечешь их там. Ну и конечно меня предупредишь, если появится кто. Хорошо?
— А это очень опасно?
— Необычайно, картина тянет на двадцать золотых.
Мышь проникся суммой и осознал всю важность операции, а потому без лишних слов полез мне в вырез лифа, или как он там называется?
— Мышь!
— Ну ладно, ладно. Придется лететь следом. Незримо и невидимо для всех.
Я вздохнула с облегчением. Мышь с тоской посмотрел на мою прическу.
— Даже и не думай об этом.
Он только фыркнул и отвернулся. А после и вовсе вылетел в распахнутое окно.
— Карета подана, мисс!
Карета и впрямь уже стояла около моего крыльца, и кучер с удивленным лицом разглядывал руины дома, уже раз пять сверившись со своей бумажкой. Но тут из проема выплыла я, и парень облегченно вздохнул, пряча бумажку с адресом в нагрудный карман и спрыгивая вниз, чтобы успеть открыть моей персоне дверь и даже, если повезет, поддержать под локоток, пока «мадмуазель» будет забираться в карету, стараясь не потерять достоинство и не рухнуть обратно вниз.
Уже почти исчезнув в теплом и темном нутре, заметила на крыше несчастный съежившийся комочек, при ближайшем рассмотрении оказавшийся мышом.
Мне стало его страшно жалко, и я полезла на крышу.
— Госпожа, куда же вы? — удивленно спросил кучер. Пытаясь стащить меня вниз, он схватился за мою лодыжку. — Вам не сюда!
Отпихивая его, я случайно врезала ему второй ногой по лбу и все-таки дотянулась до несчастного Пыха, который с большим интересом наблюдал за происходящим.
Сграбастав свой трофей, я нащупала ногой край двери и кое-как вползла внутрь. Парень сидел на мостовой, потирая уже начинающую набухать на лбу шишку. Я ему старательно улыбнулась, пытаясь замять конфликт.
— Понимаешь, очень люблю летучих мышей, — на всякий случай тыкая пальцем в мыша.
Брови парня поползли вверх, встретились с шишкой и тут же вернулись на место. Он задумчиво кивнул и, уже не обращая никакого внимания на странную пассажирку, залез обратно на козлы и хлестнул вожжами.
Карета тронулась с места и плавно поехала вперед.
Я сидела в карете и вертела перед глазами красивую золотую карточку с выбитыми буквами приглашения. Приглашалась некая баронесса фон Йо’гурт, и мне оставалось только догадываться, как меняла умудрился его достать. А впрочем, какое это имеет значение? На празднике будет около сотни гостей, и вряд ли они все друг с другом знакомы.
Мышь сидел у меня на коленях, щурясь от удовольствия: я почесывала его за ушком, сглаживая недавнюю ссору. Мне уже все простили и объявили мир, дружбу и шоколад. (Мы оба его обожаем.)
Карета остановилась у довольно-таки пышного ковра ярко-алого цвета, расшитого по краям золотыми узорами. Я шепотом велела мышу вылететь после меня, как можно менее заметно. Пых кивнул ушастой головой, и тут как раз кучер соизволил открыть дверцу кареты. Я вежливо ему улыбнулась и протянула руку для опоры. Паренек долго не хотел ее брать, старательно игнорируя растопыренные перед его носом пальцы. Но я была настойчива. Короче, руку мою он взял, и я, садистски опершись на нее всем своим весом, выпорхнула наружу.
Красная ковровая дорожка, вежливо кланяющиеся у входа лакеи, молчаливые слуги, мелькающие в толпе прибывавших гостей и разносящие бесплатные напитки.
Я довольно улыбнулась, тряхнула головой и… разжала руку уже поскуливающего от боли кучера. Ой! Все время забываю, что силу надо соизмерять. Парень шарахнулся от меня, как от чумной, и тут же вскочил на козлы, стегнул кнутом по спинам лошадей. Карета с грохотом рванула с места, а из окна вывалился и заметался по сторонам Пых. Я помахала ему рукой. Пых кое-как сориентировался и тут же рванул в сторону замка, стараясь быть как можно менее заметным. Кто-то сзади удивленно вскрикнул, и я с тяжелым вздохом пошла в сторону распахнутых дверей шикарного замка, расположенного в самом сердце этого дивного сада.
Поднявшись по ступенькам, я столкнулась с улыбчивым лакеем, который вежливо попросил мое приглашение. Пожав плечами, я вручила ему свое приглашение и была тут же пропущена внутрь.
Оказавшись на широкой лестнице, ведущей вниз в огромный зал, я ненадолго замерла, с любопытством оглядываясь по сторонам и изучая присутствующих тут гостей. Но тут кто-то громко крикнул прямо мне в ухо:
— Баронесса фон Йо’гурт!!!
Не разбираясь, действуя на одних лишь рефлексах, я развернулась, схватила этого кого-то и тут же швырнула его прямо в зал, помогая себе ногой для придания нужного ускорения. Кто-то заорал, народ расступился, и по ступеням, вереща и ойкая, скатился мажордом.
Я замерла, испуганно оглядываясь и нервничая от заполнившей зал тишины. Гости тоже, открыв рты, изучали новоявленную баронессу. Мажордом, как назло, не подавал признаков жизни, живописно раскинувшись на ступенях.
В оглушительной тишине раздался шелест крыльев, и на плечо опустился мышь — последний штрих к создавшейся ситуации.
Пора сваливать?
И вдруг… рука. Кто-то взял меня под руку. Повернув голову, я увидела высокого, худощавого телосложения человека с мраморно-белой кожей, ежиком белых волос и неестественно черными бровями. Мужчина, держа меня под руку, демонстрировал ослепительно-белоснежную улыбку и впечатляюще острые клыки, — нет, он явно не человек.
— Я прошу прощения за мою гостью, — начал он красивым бархатистым голосом, словно теплая волна прокатившимся по нервам и заставившим меня трепетать. — Мой слуга имел неосторожность напугать вас и был совершенно справедливо наказан.
Я перевела взгляд на все еще находящегося в бессознательном состоянии слугу.
— Но эта маленькая неприятность никоим образом не должна повлиять на празднование моего дня рождения. А посему я прошу вас — продолжайте веселиться.
Толпа радостно загомонила, а мимо меня промелькнули две смазанные тени, бросились к мажордому и, подняв его, тут же утащили куда-то.
— Итак. — Я отвлеклась от теней и повернулась к нему.
И тут же вздрогнула, едва сдерживая рвущееся ругательство. Васильковые глаза, яркие, как небо в солнечную погоду. Ну почему из всех аристократов мира мне предстоит ограбить именно василиска?!
— Как вас зовут, прекрасная незнакомка?
Мышь, открыв рот, смотрел на моего невольного спутника, который и не думал отпускать меня даже теперь, когда все было улажено.
— Только не врите мне, что вы баронесса фон Йо’гурт. Я знаком с ней лично.
Сжала зубы и мысленно дала себе хорошего пинка. Помогло. По крайней мере, я уже не пялилась на него, как кролик на удава.
— Гм, многие дамы теряют речь при виде меня, но вы первая, кто молчит уже столь долго. Может, вы — немая?
— Да, — брякнул мышь.
Я вздрогнула и удивленно на него уставилась. А этот охламон уже пришел в себя и продолжил нагло врать:
— Ее в детстве часто роняли головой, так что она прикусила себе язык. А я — телепат и могу читать ее мысли.
— Да? — Мужчина выразительно заломил правую бровь, изучая нахальную мордочку мыша. Я же усиленно соображала: придушить Пыха сейчас или временно отложить столь блестящую идею до лучших времен.
— И о чем же она сейчас думает?
Мышь состроил сосредоточенную мордочку. Мы с василиском с любопытством на него уставились.
— О, она думает, что вам следует отпустить ее руку.
Нет, все-таки отложу идею его придушить до лучших времен.
— И… — Мышь выдержал длинную паузу и, с гордостью оглядевшись, медленно закончил (мне уже и самой было интересно, о чем же это я думаю?): — Вы самый красивый мужчина в этом зале.
Василиск с интересом перевел взгляд на мое покрасневшее лицо. В мыслях я уже поджаривала мыша на медленном огне.
— Приятно слышать это от столь прекрасной девушки.
Я отвлеклась от процесса поджаривания мыша, минуты на две. Обдумывая сказанное василиском, пока граф тащил меня за собой в зал.
Он что, назвал меня прекрасной? Так, мне срочно нужно зеркало.
— Может, бокал вина? Игристое вино, недавно привезенное с эльфийских островов.
Беру протянутый мне бокал и осторожно из него отпиваю. Напиток растаял во рту, оставив после себя приятное послевкусие, прокатился по пищеводу и осчастливил своим присутствием желудок, сражая наповал буйством букета и крепостью. Меня шатнуло. Он тут же обнял меня за талию, поддерживая.
Мышь громко и активно упрашивал поделиться напитком. Я ему показала аристократический кукиш, куда-то шагая вслед за василиском.
Но тут зазвучала музыка, люди вокруг расступились, и я наконец-то поняла, куда именно меня привели. В бальную залу! Кошмар! Я же не умею танцевать. Это провал, любая аристократка изящна и грациозна с детства.
— Надеюсь, вы не откажете мне в одном танце? — жарко прошептал он мне на ушко.
И все, что я смогла, это мычать, закатывая глаза и дергая тем плечиком, на котором сидел мышь.
Василиск, следя за моими конвульсиями, вопросительно посмотрел на Пыха.
— Она очень хочет потанцевать с вами и уже начала, — просветил его тот.
Мужчина ласково мне улыбнулся и начал вести меня в танце. Я поняла, что это — полный провал. Но все же умудрилась улыбнуться ему в ответ.
Сначала я отдавила ему правую ногу, потом споткнулась об левую. Но он только улыбался, видимо, обладая зачатками мазохиста. На второй минуте «танца» я отдавила ему обе ноги сразу, причем правую ногу — каблуком и с размаху.
Стон, слетевший с его губ, был мне ответом. Мышь, уже понимая бедственность моего положения, пытался было считать в такт музыке, но постоянно сбивался, следя голодным взглядом за мелькающими в толпе подносами с едой.
Раз, два, три, раз, два, три. Ногу вправо. Теперь влево. Раз, два, три, раз, два, о-о-о еда!
В этот раз я умудрилась повернуться так, что наступила каблуком на подол платья. Я начала падать, а граф, стараясь меня удержать, дернул меня назад. Но тут я еще и двинула ему коленом в живот (ума не приложу — как). И в итоге мы все-таки упали. Правда, я оказалась сверху.
Вокруг удивленно зашумели, тут же начала собираться заинтересованная толпа. Я мучительно соображала: как выйти с достоинством из данной ситуации. На спине убивался мышь. А подо мной лежал василиск и заинтересованно изучал лепнину на потолке, даже и не думая убирать руки с моей талии.
Я возмущенно дернулась, но безрезультатно. Ну, правильно: куда мне против него — смех и только!
— Вам помочь?
Я оглянулась, пытаясь понять, кто там такой сердобольный.
Но тут он все-таки сел, а потом еще и встал. При этом я не осталась лежать на полу, а оказалась — у него на руках, возмущенно сопя.
— Баронесса упала и ушибла ногу. В этом я вижу полностью свою вину, и поэтому я должен ненадолго удалиться, дабы послать за доктором и препроводить его к пострадавшей. — С этими словами василиск развернулся и куда-то меня понес. Я не сразу сообразила, что происходит, а когда поняла…
— Пусти меня!
Я брыкалась, извивалась, пару раз укусила его за плечо.
— Пусти, хуже будет!
Ноль внимания на бедную несчастную меня — как шел куда-то со спокойным и даже умиротворенным выражением на лице, так и идет.
— Так. Ты хоть можешь сказать, куда ты меня тащишь?
— В гостевую комнату.
Ну наконец-то хоть какая-то реакция.
— А зачем?
— Хочу поговорить без свидетелей.
— А зачем тогда тащить меня на руках? Я вполне могу дойти сама.
— Мне так спокойнее. — И он так нежно мне улыбнулся, что защемило сердце. А по коже проскакали табуны мурашек.
Гм… я что, влюбляюсь? В василиска?! Бред.
— Ну вот мы и пришли.
Меня аккуратно, будто хрустальную вазу, положили на небольшой диванчик. После чего он пошел закрывать дверь на ключ. Я уже не возражала, с любопытством оглядываясь по сторонам. И тут… картина! Причем не какая-то, а та самая, изображение которой мне показал меняла. Я застыла, пожирая ее глазами и не в силах достать. Мышь тоже взглянул на то, что вызвало у меня такой интерес, и ошарашенно пискнул, изучая шедевр.
— Нравится?
Я вздрогнула, отводя взгляд от столь вожделенного полотна. На нем, кстати, было изображено море и небольшая лодка, взбирающаяся на огромную волну при свете всего одной устрашающе реальной молнии. Я молча кивнула.
— Люблю побаловаться красками на досуге, эта чем-то запала мне в душу, и я повесил ее здесь.
Смысл сказанного дошел не сразу. А когда дошел…
— Так ты что, сам рисуешь? — удивленно.
Он кивнул и сел рядом со мной. Мне почему-то стало жарко. Я старательно отодвинулась назад.
— А теперь, может, расскажешь — кто ты и почему так внезапно прошла твоя немота?
Мысленно я еще разок себя пнула. Нет, ну как не стыдно забывать элементарные вещи!
— Снова онемела? — полюбопытствовал он.
Я отрицательно тряхнула головой, все еще не зная, что сказать. Василиск сидел и спокойно ждал, когда я, наконец, вновь соизволю произнести пару фраз.
— Я… мы… ну…
Глубокие складки бороздили мой лоб, разыскивая проблески светлых идей.
— Понятно, — вежливо кивнул он, — а дальше?
— О-о…
Я огляделась по сторонам в поисках мыша и тут же его нашла. Сидя на раме, он небольшим ножичком аккуратно резал холст по краям, знаками прося отвлечь хозяина замка. Я в ужасе на него уставилась.
— Э-э-э…
Мужчина тяжело вздохнул и хотел было встать, но тут я все-таки выдала более или менее внятный ответ:
— Я — Кэт.
— Это первое разумное слово за наше с вами общение. — Он сел обратно.
— А… тебя как зовут?
Он удивленно приподнял брови, я с трудом сообразила, что, явившись в этот замок, могла бы хоть поинтересоваться — как зовут его владельца.
— У меня память на имена короткая, — старательно покраснела я, краем глаза наблюдая, как мышь ползает по холсту уже вверх ногами. Волна собралась гармошкой, а лодочка безнадежно утонула в складках.
— Мое имя ни для кого не секрет. Я — граф Дрейк Василевский. Для друзей — просто Дрейк.
Сзади раздался жуткий треск — мышь полз вниз, пока картина рвалась вдоль вертикальных сторон рамы.
Дрейк удивленно обернулся, но я вовремя закрыла ладошками ему глаза, лихорадочно соображая, что делать дальше. Мышь мучительно отпиливал последний, нижний край полотна.
Дрейк замер, не делая попыток убрать со своего лица мои руки.
— И что все это означает?
— Э-э-э, понимаешь, мышь готовит тебе сюрприз: подарок на день рождения от нас двоих. И… он пока еще не закончил, так что тебе смотреть пока нельзя.
Мышь удивленно на меня покосился, а потом рывком оторвал картину полностью. Пустая рама не выдержала и рухнула на пол, припечатав Пыха к полу.
— Ты уверена, что с ним все в порядке? — тихо спросил граф.
Я старательно вытягивала шею, мне это тоже было интересно.
Но тут край рамы зашевелился и из-под него выполз жутко недовольный мышь, рывком вытащил сильно помятый, с неровными краями, холст и, взмахнув крыльями, вылетел в распахнутое окно.
Так, а как же я?!
— Он уже закончил? — От неожиданности я вздрогнула. У него был такой голос, будто он уже давно и прочно обо всем догадался.
Пора удирать.
— Почти, но мне надо будет кое в чем ему помочь. Ты не мог бы пока не открывать глаза? — наивно поинтересовалась я.
Дрейк улыбнулся и молча разжал мои руки, при этом задержав их в своих ладонях. Посмотрел на пустую стену, валяющуюся на полу раму. И сжал мои руки сильнее. Я поморщилась.
— Ты могла бы просто попросить.
Он вновь повернулся ко мне, но теперь его глаза не просто светились — они пылали, отсвечивая всеми гранями драгоценностей. Еще чуть-чуть, и меня ничто уже не спасет. Василиски убивают взглядом.
Ногой в челюсть, рывком вырвать кисти из стального захвата и рвануть к окну.
Он этого не ожидал, это плюс.
Вскочила на подоконник, и тут сзади что-то вспыхнуло. Инстинктивно уворачиваюсь, свет падает на зазевавшуюся неподалеку муху. Насекомое тут же падает кверху брюшком. Некогда смотреть, прыгаю вниз.
Земля встречает довольно жестко. Кувырок, перекатиться через бок, подняться и рвануть к стене, умудряясь двигаться зигзагами, словно вконец окосевший заяц. Лучи света падают то справа то слева, я его явно сильно разозлила. Ничего, переживет.
Стена, рядом! Прыгнуть и вонзить в крошащийся камень выпущенные наружу когти.
Прыжок, подтянуться, еще прыжок. Камень крошится под когтями рук. Выше, край стены. Подтянуться и, уже перепрыгивая через него, обернуться в последний раз. Зря.