Но Таня вовсе не удивилась и переспрашивать не стала — поняла, к чему это было сказано.

— Получается, что так, — кивнула она спокойно. — Это сработало, как твоя личная крепостная стена. Те, кто тебя любят, её и не замечают, а кто не любит — с размаху лбом в неё врезался и показал свою натуру.

Мысль была интересной, свежей и любопытной. Разумеется, Лелланд моментально начал её исследовать и обдумывать, а закончив этот процесс, признал, что это верно — ему действительно повезло! Может, всё его заикание и было вовсе не потому, что он неудачник и проклятье для родных, а для того, чтобы отсеять Лиуссу? Ну а почему нет? Кто знает, как сплетаются в пространстве лисьи следы?

Таня покосилась на пустеющую тарелку и потихонечку подложила на неё ещё еды — этому рыжему и почему-то трогательному чудаку лишней она не будет.

А в комнате Руххи сидели заговорщицы — норушь и лиса. Они расчудесно слышали всё, что говорилось в кухне. Слышали и изо всех сил одобряли!

* * *

Выходной — это такое приятное-преприятное дело, когда, даже проболтав полночи с гостем, можно позволить себе расчудесно выспаться, а проснувшись…

«Сообразить, что вставать не хочется!» — осознала Таня, правда, после того как посетила одно традиционно-утреннее место и вернулась в комнату.

Только после взгляда в окно Таня поняла, почему так…

«Дождь! Настоящий дождь! — она распахнула пошире форточку, и, словно в ответ на это, шум дождя усилился, а в лицо пахнуло влагой, свежестью, мелкими прохладными капельками. — Ой, хорошо-то как! Это же весна начинается!» — сообразила Татьяна, решительно… шагнув к кровати и нырнув под одеяло.

Правда, сделать это оказалось не так и просто — там уже материализовался Терентий и каким-то непостижимым образом занял собой всю спальную поверхность.

— Кот! Это моё место!

— Мрррря, ну фтотыприффтаёф? — выдохнул Терентий, не открывая глаз, явно в надежде на то, что Тане станет стыдно и она уйдёт куда-нибудь подальше от кровати.

— Я не пристаю, а хочу лечь!

— Нефего днём ффпать! Ты фф не котик! — не открывая глаз и рта, пробубнил Терентий. — И ффааащщще, иди на работу! Ты опаффдываешь.

— У меня выходной! — напомнила Таня коту, рассуждая про себя о том, что неговорящие коты и кошечки имеют свои преимущества. Гигантские!

— Ффоффмутительно! Понапридумыфали какие-то ффыходные! — фыркнул Терентий, упорно не открывая глаз.

— Терёня! Иди спать к себе. Ну или хотя бы подбери как-нибудь покомпактнее свой организм! — потребовала Таня.

— Нет! Нет у тебя никакой совести! — абсолютно бодрым голосом ответил Терентий. — И выходные ещё ваши! Вот я — я работаю говорящим котом — центром уюта, тепла и антистрессности. И никаких! Заметьте, ни-ка-ких выходных мне почему-то не полагается!

Приоткрытая дверь в Танину комнату распахнулась, туда решительно вошёл Вран, проформы ради стукнув костяшками пальцев по косяку, молча кивнул Тане, стремительно шагнул к кровати, метким броском цапнул уползающего поглубже под одеяло Терентия, крепко зажал ему пасть и повернулся к названой сестре.

— Тань, не слушай ты этого болтолога, иди и ложись! А ты… выходной тебе надо, да?

— Па-ма-ги-тяяя! — шёпотом выдохнул через нос Терентий, уволакиваемый Враном из комнаты.

— Спасибо! — Таня улыбнулась нежданному помощнику и нырнула под одеяло.

Еды Ильдару она вечером принесла много — он теперь предпочитал сам разделывать куски баранины, так что главное было принести достаточно. Постоянного присмотра за состоянием он уже не требовал, а новые гости, как Таня поняла, не только сами с едой разберутся, но и со всем остальным тоже!

«Надеюсь, Рууха ещё не пристроила к гостинице лисятник с отдельным входом… — засыпая под шум дождя, подумала Таня. — Впрочем, она с Соколовским в любом случае договорится».

Против опасений, никаких новых строений в плане Регины не было — она насладилась изысканным завтраком, порадовалась аппетиту сонного, но уже значительно лучше выглядящего внука, а потом прихватила его и поехала в Третьяковскую галерею — а что? Интеллигентная лиса обязана точно знать, о чём можно поговорить с культурными людьми, — харизма обязывает. Опять же, она обожала бродить по залам и подмечать, что именно изменилось с прошлого её визита.

Кроме того, Рууха испытывала к Третьяковке определённую нежность — она когда-то была лично знакома с её основателем, а ностальгия по прошлому — сильный побудительный фактор.

Лелланд, зная всё это, не возражал против сопровождения бабушки, так что их не было почти целый день. Таня за это время и выспаться успела, и Ильдара навестила, и домашних дел кучу переделала, даже Терентия утешила.

— Вот кто же меня пожалеет-то, если не Танечка! — пел Терентий, аккуратно подсовывая лапу под край тарелки с отварной курицей. — Никто и никогда! Всё злые, жадные, вредные!

— Да-да, ужасно! — Вран, проходя мимо стола, прихватил с собой тарелку и убрал подальше от котовых загребущих лапочек.

— Зверюга ты страшная! — оскорбился Терентий. — В смысле, это… стервятник! Котика обидеть… это ж надо иметь полное присутствие отсутствия совести!

Вернувшаяся Рууха издалека услышала эти стенания и разулыбалась:

— Ну прямо как в родную нору пришла! Такие тут все… ах какие! Правда, Лёлик?

— Пправда! — согласился убегавшийся по музею лис.

— О! Мы забыли купить ту вкусную копчёную рыбоньку, которая нам вчера так понравилась! — припомнила Рууха. — Сходи, пожалуйста. Мы же её рядом в магазине унюхали!

Лёлик без лишних слов развернулся и отправился за рыбкой, реально ощутив, что очень проголодался, и даже, пожалуй, купит её побольше! Так, чтобы было много!

Смартфон Руухи зазвонил, когда он уже ушёл:

— Тётушка… эээ… только не волновайтесь! В смысле, не волнуйтесь, а то я сам волноваюсь! — говоривший прекрасно знал нрав тётушки, поэтому изо всех сил упирался и не хотел ей звонить, но так как именно он и проштрафился, лисье семейство постановило, что «такемуинадо»!

— Литяфс, что ты там заикаешься? Что случилось?

— Ээээ, я случайно встретил одну лисицу, разговорился… ну и абсолютно ненамеренно это… проболтался, — голос становился всё тише и тише, словно силы говорящего заканчивались и даже местами уходили в минус.

— И о чём же ты проболтался? — очень-преочень нежно уточнила Рууха, её собеседника пробил ледяной пот, и он попытался отдать смартфон кому-то из родных, но не вышло.

— Ээээ, я говорил с ма-ма-матерью Лиуссы.

— И что же ты сказал этой алчной, жадной и сквалыжной лисепёсьей особе? — тон, если это только можно себе представить, стал ещё нежнее, и несчастный болтун неосознанно начал пятиться, пока не упёрся в стену спиной.

— Йиа… йиииааа, яяя сказал ей, что ты увезла Лелланда в Москву, в гостиницу Соколовского, которая находится при его клинике! — решился наконец-то высказать бедолага.

— Считай, что тебе следующих месяцев шесть придётся выращивать шерсть на хвосте и охвостье, потому что я, когда приеду, сделаю названным местам депиляцию! — очень сердечно объяснила Рууха. — Ты меня слышишь?

— Дааа… — помирающим тоном откликнулся племянник, очень надеясь, что это всё…

— А когда всё отрастёт, ещё что-то придумаю! Ты же меня знаешь, я не злопамятная — я злая и всё-всё записываю! А когда забуду записать — забываю, что отомстила, и повторяю всё снова! — рявкнула Рууха.

Шушана, верно оценив настроение новой подруги, махнула лапкой, и в стене открылась дверь в междустенье.

— Огнеупорное! — пискнула норушь, проводив взглядом метнувшуюся туда лисицу и крепко закрывая за ней дверь.

Абсолютно безмятежный Лелланд в дружной компании с благоухающей, аппетитной копчёной зубаткой возвращался в гостиницу и тут краем глаза увидел, как к нему кидается кто-то очень знакомый.

— Лёлик! Лёличек! Наконец-то я тебя нашла! Мой милый, мой хороший! — Лиусса прекрасно видела объект, когда он со своей пакостной бабкой вышел утром из гостиницы и куда-то уехал на такси. Видела, но, конечно, приближаться и не подумала — так и сидела в припаркованной в отдалении машине.

«Ну, должен же он выйти без Руухи! Не привязан же к ней! — думала она. — А как выйдет, тут и попадётся! Ничего-ничего, он в меня был влюблён до полного ошаления! Так, конечно, погорячился, выдал, что не хочет меня видеть, но захочет как миленький, когда я до него доберусь! Теперь-то он уже подуспокоился, а меня забыть всё равно не смог! Я это точно знаю — чую!»

Дела Лиуссы после той неудачной вечеринки шли плохо! Вся семья разозлилась на неё ужасно, мать даже за холку потрепала, правда, не сильно, чтобы шерстку не помять.

Конец ознакомительного фрагмента