— Ладно. Мы сейчас тебе быстренько все постираем. — Малышка уже вовсю орудовала ключами у двери в квартиру. Деловая такая, серьезная… — Ой, только я гладить не умею… Мама утюг не разрешает брать — говорит, что еще рано…

Все стены в прихожей были увешаны рамками: Агата и Фаина смотрели на меня отовсюду. И как будто осуждали…

Это я провел здесь половину дня только… А что будет к ночи? Стану сам с собой разговаривать?

— Вот. Держи. — Пока я зевал и оглядывался, Агата уже успела разуться, куда-то сгонять… И теперь предлагала тапочки.

Нормальные по размеру, да. Отличные просто тапки… Жаль, что пушистые и розового цвета. И с кроличьими ушами…

— Ты уверена, что мне стоит это надевать?

— Да. Я должна принять гостя как положено. Чтобы тебе понравилось, и ты захотел здесь остаться!

— Думаешь, надо?

Девочка уперла руки в бока и внимательно наблюдала, как я снимаю ботинки.

— Ага. Носки свои сам постираешь? Или может, кинем их в стиралку вместе с рубашкой?

— А с чего ты взяла, что их тоже нужно стирать?

Похоже, ребенку дай волю — она меня всего разденет и отправит хлоркой отмываться… А я, вроде бы, не так уж сильно и вонял… Да и вообще: никто еще никогда не жаловался на мои ароматы. Стеснялись, что ли? А устами ребенка до меня истина добралась?

— Мама говорила, что мужчины нам в доме не нужны. От них только грязные носки и пустые кастрюли! Вот, мы тебе все постираем, покормим, посуду вымоем… И мама не скажет, что нужно тебя выгонять!

— Слушай… С рубашкой, наверное, не нужно… я так, руками, сам… Ладно?

— О, а это галстук, да? Можно мне потрогать?

Агата подхватила шелковую ленту, выпавшую из кармана пиджака, внимательно рассмотрела… Тут же повязала себе на пояс.

— Уже можно. Да. А ты всегда такая?

— Какая?

— Непосредственная?

— Не. Мама говорит, что я стеснительная очень. И веду себя как бука-бяка. Но ты же мой папа, с тобой можно расслабиться, верно?

Еще раз пять услышу это обращение — и привыкну. И реально поверю, что нечаянно стал отцом…

Неужели и здесь брателло постарался, а мне ничего не сказал? Тогда я не папа, а дядя, выходит? Только как это сказать малышке с такими счастливыми глазами?!

Расплачется еще… А что делать, когда плачут дети, я совершенно не знаю…

— Да. Ты можешь быть со мной сама собой. Стесняться не надо.

— Отлично. Тогда пойдем, будем маме готовить праздничный обед! В честь нашего соединения!

— Ты так уверена?

Она молча указала пальцем на пятна кофе на рубашке… Намекнула, что нужно ее снимать.

Подчинился.

Встрял я конкретно. По самые уши встрял.

Еще ни разу не приходилось так беспрекословно подчиняться ни одной женщине… А эта мелкая просто взяла в оборот!

— Все, иди умывайся, а потом будем чистить картошку.

Квартирка — небольшая, но какая-то очень уютная, дышала тишиной, уютом и покоем. И даже грохот, с которым Агата запускала стиралку, впечатление не портил.

— А картошка — это обязательно?

Не успел осмотреться на кухне, как уже оказался наряженным в какой-то нелепый фартук с рюшечками, в руках держал нож и миску с картофелем.

— Да. Я очень хочу жареную сделать. Мама ее любит.

— Может, доставку закажем? Это быстрее и надежнее… Картофель фри — отличная вещь…

— Нет! В доставке не такая! И я это… хочу…

— Что? — Никогда еще не задавал вопросы с такой надеждой.

Я не умею чистить картофель, черт его дери! Но не признаваться же в этом маленькой девочке? Это ведь совсем позорище…

— Хочу показать маме, что мы с тобой будем ей очень полезными!

Я бы показал ее маме все совсем наоборот… Чтобы она выгнала меня отсюда, можно даже спустить с лестницы… И чтобы сама бежала подавать заявление на развод!

Но Агата вдруг подошла, обняла меня за пояс, уткнувшись маленьким личиком в мой живот — прямо в мордочку какого-то нарисованного там кота…

И язык не повернулся, чтобы спорить.

— Слушай, а ты уверен, что так и должно быть? — Что-то смутило девочку в моем картофеле…

— А что не так?

— Почему она такая квадратная? И обрезки… у мамы они не такие толстые…

— Так это же особенный способ чистки! Мужской!

Пот стекал ручьем от усилий.

Нос чесался от дыма: Агата еще и блины развела. И теперь опытным способом выясняла, на каком этапе горения нужно их снимать со сковородки…

Но кто я такой, чтобы лезть с советами? Не факт, что смогу сделать лучше…

— Не поняла. А что здесь такое происходит?!

О. Спасение пришло, откуда не ждали.

— Привет, Фаина. Очень рад тебя видеть снова!

Глава 4

Охренительно!

Великолепно просто!

Дайте пять, и можно не заворачивать!

— Агата?

Дочка сосредоточилась на чем-то горящем. Нашла, блин, способ спрятаться!

— Мамочка, мы тебе готовим праздничный ужин!

— Отлично. Я просто в восторге, дочь!

Пришлось разводить руками сажу и копоть, летающие по кухне, чтобы пробраться к плите…

— Ты хотя бы цела?

— Я слежу за ней, все в порядке!

Отрапортовал он, твою мать!

— А ты — что, вообще, такое?! — Передо мной стояло загадочное существо. В лохматых тапках, с голым торсом, наряженным в цветастый передник, и с ножом наперевес…

— Я — твой муж, разве не помнишь?

Окно никак не распахивалось: в нем заело щеколду.

— Давай, помогу? — Меня оттолкнули в сторону, за щеколду дернули, створки открылись… — Эй, ты куда? Лететь хочешь?!

— Никуда я не падала! Убери от меня руки!

— Я просто обязан был тебя спасти, дорогая Фаечка! Ты же у нас — не Мэри Поппинс, верно?

— Ты тут еще и шутишь? Совсем края попутал, эй?!

— Мам, а почему ты так его зовешь? Это же Максим, он мой папа! Ты разве не помнишь?

Агату что-то смутило.

Наверное, то, что я замолчала и забыла все слова и вопросы… Залюбовалась своим отражением в глазах мужчины…

— С чего ты взяла, что это твой папа, доченька? Ты только на него посмотри! Это же Карлсон какой-то, а не отец!

— Ну, его же Максим зовут, верно? А я — Максимовна. И я еще паспорт посмотрела у него: такая же фамилия, как у меня.

— Что ты сделала? — Мы с Максом оба повернулись в сторону дочери. И спросили хором.

— Проверила паспорт. А как вы думали, я оставлю в доме постороннего мужчину?

Она еще и подбоченилась, ты посмотри!

— Дочь. Когда я учила тебя быть взрослой и самостоятельной, я не совсем это имела в виду…

— Ну, извини, мам, какая уж получилась….

За ее спиной подозрительно поднялся язычок пламени…

— Отойди! Отойди оттуда!

Забыла про все на свете, метнулась к плите.

— Ай, черт!

Едва успела повернуть ручку от конфорки, схватила сковороду и бросить ее в раковину. Вода полилась, гася огонь и остатки того, что жарилось…

— Что с тобой, покажи? — Макс тут же оказался рядом, вцепился в мою ладонь руками…

— Лучше уйди отсюда, слышишь? Если бы не ты, Агата ни за что не решилась бы на такие подвиги!

— Как я могу уйти? Я же — член вашей небольшой семьи. Обязан о вас заботиться, следить за вашим здоровьем…

И так вот искренне, так трепетно это все говорил… Как будто совсем не издевался… Дул еще на волдыри, которые вскочили на пальцах…

— Ты утром требовал развод. Причем — окончательный, бесповоротный, и чтобы прямо сразу!

От боли в пальцах хотелось плакать.

И смотреть не могла на эту рожу, испачканную в муке…

— Ага. Было дело. Но ты ведь отказалась? Теперь — вот. Принимай в семью. Будем жить вместе. Спокойно и счастливо!

От ледяной воды боль в руках немного утихла…

— Отойди.

— Не могу. Ты меня притягиваешь. И должен проверить, что с тобой все нормально…

— Я тебе сейчас примерю сковороду. Проверим, как она смотрится на твоей черепушке?!

— А давай, мы не будем показывать пример ребенку? Вдруг, ей тоже эти опыты понравятся? И потом придется снимать мерки черепа со всех ее друзей?

Он внимательно рассматривал мои пальцы, в глаза не смотрел. И отпускать меня не торопился.

— Где у вас аптечка?

— Не твое дело. Агата, принеси мне, пожалуйста, мазь от ожогов и бинт.

— Сейчас, мам. Я только найду другую сковородку, ладно? — Дочь — упрямая, как олень. Рогами упрется в землю и все, ни за что не сдвинешь. Даже если весь дом запылает.

— А зачем тебе еще одна, если не секрет? — Макс удивился.

Но не испугался. А я так надеялась…

— Ну, тесто осталось же еще… Дожарить его надо?

Агата не дернула даже бровью.

У нее была цель — напечь блинов. Этой целью она меня преследовала уже несколько дней…

И вот — какая прекрасная оказия!

— А тебя не смущает, что мама обожглась? Все нормально, да?

Макс имел крайне пораженный вид…

— Ну, ты же тут есть? Поухаживаешь? А я пока займусь готовкой. Все заняты — как и положено в семье. Я очень рада, что ты у нас появился, папочка. Нам с мамой будет намного проще…

Красавчик-папа почесал затылок. И нос. И вообще, как-то весь зачесался…

— Ну, как ты? Еще готов участвовать в нашей семейной жизни? Или еще подумаешь?

Он оставил в покое мои пальцы, зачем-то полез открывать шкафчики…

Если бы не знала точно, что Агата — не его дочь, могла бы сказать, что они ведут себя одинаково. Что гены у них проявляются таким вот странным способом…