Тут же кто-то смачно чихнул, и все засмеялись.

— Орхар, как и любое королевство, нуждался в магических товарах. Но, поскольку он сам неохотно торговал с Амбрессией и не раз проявлял враждебную позицию, объемы торговли можно было назвать несущественными. И тогда Орхар начал войну, уверенный, что оборотни и демоны с легкостью захватят человеческое королевство. Пусть даже магическое.

— Итак, нехватка магических ресурсов и историческое презрение к слабым, не обладающим звериной мощью людям, — кивнул магистр. — Еще кто-нибудь может назвать причины войны?

— Слабая дипломатия, — сказал Генри.

Он, в отличие от остальных, не утруждал себя поднятием руки. И о дипломатии знал куда больше нашего: его отец — посол в Орхаре сейчас. Надо думать, тема войны с оборотнями часто всплывает у них дома. Ее отголоски звучат до сих пор.

— Хорошо, еще?

Воцарилась тишина. Народ шуршал конспектами, кто-то судорожно листал учебник. Предпосылки войны занимали целый параграф, но его, конечно, никто не удосужился прочесть. И пауза затягивалась.

— Магистр Криган?

Я встрепенулась. А он здесь при чем? Магистр был подростком, когда была война, как он мог затесаться в ее причины?

И тут я поняла, что все смотрят на меня. Дарина, наклонившись к самому МагПаду, прищурилась. Остальные перешептывались, и даже магистр поправил очки, словно не до конца верил, что глаза его не обманывают.

Я медленно обернулась.

Посреди гостиной, завернувшись по пояс в полотенце, действительно стоял магистр Криган. В руках он держал второе полотенце, которым сушил волосы.

— Вы что, серьезно?! — взвыла я.

— Твою ж дивизию! — выдал он любимое папино ругательство. — Я про тебя забыл.

Глава четвертая

Точно. Соседка.

Малкольм совершенно о ней забыл. Сначала помнил и даже мельком глянул расписание — чтобы во время практических пар Вернер держать ухо востро. Потом раздумывал, почему все-таки она не Вернер, а Драйвер, потом начал разбираться с собственным дурдомом, по ошибке именуемым лекциями. Вылавливал прогульщиков, халявщиков и прочих идиотов, думающих, что если они не находятся в аудитории, то он их не видит. Объяснял четырем группам, что дистанционка ничем не отличается от обычных занятий и не надо приходить на нее в пижаме. Отчитал первые лекции, раздал задания, назначил пересдачи с прошлого семестра — и сделал еще тысячу дел, которые сваливаются на магистров в первый день работы.

И как-то за этими делами забылись и тролль, оставленный на попечение, и адептка, которую он самолично усадил в гостиной.

После пар захотелось в душ, взбодриться, сбросить напряжение в спине после долгого сидения в кресле. А потом обдумать ужин. Рис с гребешками под белое вино из Клеврандии? Или снова стейк с красным сухим? Можно запечь рулет, но не хочется возиться.

Вот так, лениво зевая, Малкольм вышел в гостиную, где его остановил отчаянный адепткин вопль.

Повезло, что он хотя бы обернул бедра полотенцем. Когда живешь один, в этом нет нужды. Боги явно хранят адептку Драйвер от подобных потрясений. Она с виду совсем ромашка.

— Забыли?!

Она так быстро переключила рычаг, выключая МагПад, что тот едва не свалился. Из недр дома донесся приглушенный «чпок», но Ося выбрал неудачное время для привлечения внимания.

— Вы не слышали мои пары?

— Я принимал душ, шумела вода.

— Но потом-то вы из него вышли!

— Да, и все было тихо. Что, тот самый момент, когда все спонтанно замолкают и слышен чей-то негромкий мат с дальних рядов?

— Нет, всего лишь голый мужик на заднем плане!

— Да ладно, может, никто меня не узнал? Скажешь, что парень. Поднимешь себе популярность. Загадочность всегда в цене.

— Они вас узнали! Да вас вообще сложно не узнать. Вы — ночной кошмар всей академии!

— Странно, а я думал — эротический сон, — фыркнул Малкольм, но осекся, вдруг вспомнив, что подобные шутки не слишком уместны в присутствии студентки.

Но то, что его почти голым видел целый поток адептов, — не особо серьезная проблема. Не голым же. Само по себе событие не слишком выдающееся, некоторые магистры вполне успешно тренировались вместе с адептами на полигонах, и, хоть у преподавателей и были собственные раздевалки с душевыми, иногда приходилось идти в общие.

Да, он пару часов назад назвал идиотом адепта, у которого на заднем плане лениво почесывал пузо дядюшка в широченных цветных трусах, а сейчас он сам стал таким дядюшкой (только чуть более симпатичным). Но это не конец света и не катастрофа.

А вот Анастасия так, похоже, не считала. Когда Малкольм вернулся одетый, она бродила туда-сюда по гостиной, нервно сжимая в руках МагПад, и что-то бормотала себе под нос.

— Скажу, что… нет, не поверят. Или… тоже не то.

Без слов Малкольм прошел на кухню, где открыл бутылку вина (все-таки красного) и, чуть поколебавшись, достал два бокала.

— Иди выпей, — вздохнул он. — Полегчает.

— Папа не одобрит.

— Папа не одобрит, — передразнил он. — А ты всегда делаешь то, что папа говорит?

— Да!

— Тогда почему не учишься как следует? Уже обрадовала заваленной сессией?

Анастасия покраснела, а он вдруг испытал странный прилив удовлетворения. Да что это такое? Она, конечно, не образцовая студентка и в свое время крепко его достала своей дурацкой шапкой на паре. Но тогда Малкольм забыл о ней сразу, как закрылись двери аудитории. А сейчас ему нравится издеваться над Анастасией.

И он знает почему.

Она дочь Братиса.

Боги, Криган, она — ребенок. Анастасия не виновата в том, что ее отец — скотина. Но соблазн отыграться на слабом — один из древнейших.

— Ладно, расслабься. Просто скажи им правду. Что я — друг твоего отца и что разрешил тебе пожить у меня. Забыл, вышел из душа, теперь так грущу, что даже готов… ну не знаю, отменить второй теоретический вопрос на зачете. Это, поверь, настоящая жертва.

— Не могу! — Она так тряхнула головой, что едва удержала на ней шапку.

Малкольм сделал еще один глоток и поймал себя на мысли, что не прочь посмотреть на рожки еще раз. Может, вино испортилось? Что-то его на глупости тянет.

— Почему же?

— Потому что я сказала всем, что хозяин дома, где я живу, уехал в санаторий! И теперь все решат, что…

Она осеклась, покраснела, схватила бокал и сделала несколько судорожных глотков.

— Что решат?

Адептка упрямо молчала, но этим только подогревала нехорошие подозрения. О, Малкольм прекрасно знал, какие слухи пойдут по академии. Но, может, Анастасия его удивит?

— Что я решила получить зачет… другим способом.

Он внимательно ее рассмотрел. Наверное, впервые как девушку, а не как очередную адептку среди безликой массы или досадную помеху в размеренном ритме жизни. Юную, еще очень эмоциональную и глупенькую, но девушку. Тот раз мельком, в ванной, не в счет, она быстро убежала.

А так она даже симпатичная. Или красивая. Да, определенно красивая. Синие пряди и беретка все портят, но в целом девчонка яркая, с огромными глазищами и аккуратным носиком, усыпанным едва заметными веснушками. А еще с неплохой фигурой. Малкольм никак не мог вспомнить, что там у нее с магическим потенциалом, но с остальным — очень ничего.

Настолько ничего, что мысль о сдаче экзамена через постель даже слегка будоражит воображение.

— А ты бы согласилась так сдать? — спросил он, стараясь выглядеть как можно равнодушнее.

Но Анастасия вдруг… рассмеялась.

Рассмеялась?! Серьезно?! Да это удар по самолюбию!

— Вам невозможно так сдать экзамен. Многие пытались.

— Значит, если бы так сдать экзамен можно было…

— То вы бы завалили не меня. А кого-нибудь посимпатичнее.

Да что у нее в голове, кроме рогов? Она так топорно кокетничает?

— И вы виноваты! Вы сами обещали, что никому не расскажете, велели мне сесть в гостиной, сами обо мне забыли, явились перед всей группой почти голый! И вы мне должны!

— Я не стану ставить экзамен только за то, что твои однокурсники увидели лишнее.

Строго говоря, не в ее положении рассуждать о долгах. Но ему вдруг стало интересно. Почти так же интересно, как изучить непонятную тварищу с носохвостом.

— Я и не прошу вас поставить мне экзамен. Но придумайте что-нибудь! Какое-нибудь объяснение?

— А правда тебя не устраивает?

— В правду никто не поверит!

— Дай-ка мне подумать… — Он сделал вид, будто погрузился в размышления. — По несчастливой случайности я оказался на улице, едва не погиб от безудержного чиха, а ты, как добрая душа и хороший человек, впустила меня в дом, смыть пыльцу. Спасла тем самым жизнь и должна быть представлена к награде.

Анастасия укоризненно на него посмотрела.

— Издеваетесь?

— Да. Какое объяснение я должен придумать голому преподу в твоей гостиной? О, или вот! Я напился, отмечая начало года, перепутал дом и случайно ввалился в твой. Ключ подошел, обстановка — вот совпадение! — тоже. Ничего не подозревая, я пошел в душ. Довольно банально, конечно, но зато ощущается дух авантюризма. Не находишь?

— Нет! — рявкнула адептка так, что, кажется, он снова услышал «чпок».

— Тогда остается только правда. Хватит врать, запутаешься и окажешься в еще более неловком положении. Ничего страшного в твоей правде нет. У десятков магистров в академии учатся дети, внуки, племянники и другие родственники. Они ходят друг к другу на ужины, живут вместе на каникулах и даже иногда обедают в столовой. А слухи — это не твои проблемы.