Ольга Распутняя
Розенбург. Дар и проклятье
Здесь никто не является тем, за кого себя выдает…
— Тебе это с рук не сойдет, — прохрипела Ева, собрав последние силы. — Они все равно узнают, кто ты, и что со мной случилось. Лидия этого так не оставит.
Сознание постепенно ускользало от нее, а каждое слово стоило неимоверных усилий. Возвышающийся над ней силуэт начал расплываться перед глазами…
— Я бы на твоем месте не была так уверена, — прозвучал безликий голос. — Лично я думаю, что они останутся такими же слепцами. Прошли годы, а они так и не догадались, кто я на самом деле. Равнодушие ослепило их. Так что пройдет несколько недель, и все забудут о твоем существовании.
И скрытая во мраке фигура вновь протянула к ней свою костлявую руку. На кончиках пальцев зажглось холодное изумрудное свечение, которое не развеяло темноту. Тело Евы вновь пронзила боль, равную которой она не испытывала за всю свою жизнь.
И тут она осознала, что это конец. Больше у нее не было сил сопротивляться. Она извивалась на острых деревянных обломках, чувствуя, как стремительно погружается в темноту и как жизнь капля за каплей уходит из ее тела.
Ева понимала, что смерть уже опаляет ее лицо своим смрадным дыханием. Таким же смрадным, как у ее врага…
«Один раз мне удалось ускользнуть от смерти, — мелькнула в ее сознании слабая мысль. — Теперь настало время вернуть долг».
— Не стоило тебе приезжать в Розенбург, Ева, — сказал голос, но в нем не было ни жалости, ни злорадства — только равнодушие. — Зря ты послушалась своего отца. В этом городе никто не знает покоя.
«И как я дошла до этого?» — уже теряя сознание, подумала она. Как оказалось так, что она, некогда самая популярная девочка города, Ева Оленская, сейчас прощалась с жизнью, лежа на полу старого полуразрушенного помещения?
А ведь всего несколько месяцев назад…
Глава 1. «Добро пожаловать в Розенбург!»
Ева возненавидела этот город сразу же, как сошла с поезда, в котором они с Тимом протряслись почти восемнадцать часов.
Стоило спрыгнуть с последней ступени, как ее тут же ослепили колючие струи дождя. Серая мгла повисла в воздухе, размывая очертания довольно унылого перрона. Единственным ярким пятном был плакат с надписью, выведенной тошнотворно-оранжевой краской: «Добро пожаловать в Розенбург!».
— Да уж, спасибочки, — буркнула Ева себе под нос.
Немногочисленные пассажиры, которые вышли из поезда вслед за ними, уныло, как мумии, волочились к зданию вокзала. Какой-то толстый мужчина с обрюзгшим лицом и потертой дорожной сумкой зацепил Еву плечом так, что она потеряла равновесие и едва не упала.
— Эй, осторожнее, толстяк! — заорал ему вслед Тим, удержав Еву за руку. — Ну и тип! Веселенькое же нас ждет лето, если здесь все отличаются такими изысканными манерами. Ты в порядке, Ева?
— Ага, — Ева недовольно поджала губы и плотнее запахнула любимую куртку из тонкой кожи, которую купила в Праге. Отец предупреждал ее, что здесь в такое время будут бушевать майские грозы, но она легкомысленно отказалась брать с собой что-то более теплое.
Тим взял Еву за локоть и потянул за собой через толпу, спеша поскорее укрыться от дождя. Ему пришлось взять один из внушительных чемоданов Евы, через плечо он перекинул свою легкую дорожную сумку. Тим не отличался лишней скромностью и сейчас нагло работал локтями, прокладывая ими путь вперед. Что было не особо легко, учитывая количество их багажа. Ну, не то чтобы их…
— Господи, Ева, ты что, прихватила на память папину коллекцию камней с раскопок мавзолея? — простонал Тим.
— Прекрати, Тим, ты прекрасно знаешь, что девушкам нужно много вещей, — отмахнулась Ева. — К тому же, совсем скоро настанет лето. Мне пригодятся мои платья!
— Платья? Судя по весу, ты упаковала по меньшей мере половину «Massimo Dutti» и весь ассортимент «Primor»!
— Ну извини, не могла же я взять с собой трусы и пачку жвачки, как ты! — огрызнулась Ева.
Тим закатил глаза, но промолчал. В другое время он не преминул бы добавить еще несколько язвительных комментариев, но последние месяцы после трагедии в Палермо он, как и все остальные, старался обходиться с Евой более деликатно, что ее ужасно бесило.
Наконец Ева с Тимом укрылись от дождя в грязном здании вокзала, до отказа забитом пассажирами. Они отошли в более-менее спокойный угол рядом с полуразвалившимся банкоматом, который стоило бы сдать на металлолом еще лет десять назад. Сгорбленная старушка, закутанная в цветастую шаль, торопливо вытянула оттуда несколько банкнот и, подозрительно глянув на них, поспешила прочь. Тим насмешливо фыркнул.
— Как думаешь, Ева, где же наш любимый дядя? — спросил он, окинув критическим взглядом свои забрызганные грязью бордовые кроссовки от «Adidas». — И вообще, каким, интересно, образом, мы должны его узнать?
— Понятия не имею, — рассеянно ответила Ева, обреченно оглядываясь вокруг.
Суетящиеся вокруг люди казались ей серыми, блеклыми и абсолютно неинтересными. Как и все, на что падал ее взгляд. Стена дождя снаружи становилась все более плотной, что усиливало мрачное впечатление от городка. Вдалеке послышался раскат грома, и Ева невольно поежилась.
— Ладно, сейчас наберу папу, — вздохнула она и достала свой одиннадцатый iPhone. — Хотелось бы надеяться, что в этой дыре уже провели связь.
— Ты ведешь себя, как избалованная городская стерва, Ева, — весело сказал Тим. Судя по всему, все происходящее он воспринимал, как забавное приключение. Ева, не разделявшая его радужного настроения, наградила брата убийственным взглядом и набрала номер отца. К счастью, после продолжительных гудков отец, наконец, ответил.
— Ева, милая! Я уже начинал беспокоиться, — папин по обыкновению флегматичный голос прозвучал глухо, словно сквозь комок ваты. — Вы уже в Розенбурге? Как там Тим? Вы в порядке?
— Да… Нет. Не в порядке. Здесь просто ужасно! — Еве редко удавалось сдержать свое недовольство. Контраст между ее прежней жизнью и этим провинциальным городком был настолько велик, что она готова была расплакаться. — Серьезно, папа, я совершенно не понимаю, зачем было отправлять нас сюда.
— Ну перестань, дорогая, — отец устало вздохнул, и Ева явственно представила, как он привычным рассеянным жестом потер переносицу. — Мы ведь это уже обсуждали, и ты со мной согласилась. Смена обстановки пойдет вам с братом на пользу. Да и ты не была здесь почти с самого рождения.
— И прекрасно без этого жила! — Ева глубоко вздохнула, стараясь справиться с эмоциями. Она поняла, что, если не возьмет себя в руки, то у нее начнется истерика. — Ладно. Неважно. Просто скажи мне, где твой брат?
— М-м-м… Разве Филипп не встретил вас?! — в голосе отца наконец-то прозвучали хоть какие-то признаки эмоций. — Боже мой, ну я же предупредил его, каким рейсом вы приезжаете. Неужели он забыл?!
Ева устало вздохнула. Кажется, ей снова придется решать все самой.
— Просто отправь мне адрес, ладно? — уныло попросила она. — Я позвоню тебе, как только мы доберемся. Если, разумеется, доберемся.
Ева отключилась и перевела взгляд на брата. И с возмущением увидела, как Тим достал сигарету и уже шарил по карманам спортивной куртки в поисках зажигалки.
— Ты что, с ума сошел?! — воскликнула Ева и выхватила у него сигарету. — Разве я не говорила, что расскажу отцу, если еще раз увижу, что ты куришь?
— Ладно-ладно, мамочка! — раздраженно сказал Тим. — Больше ты этого не увидишь.
Упоминание мамы больно кольнуло Еву. Как он мог так сказать?! Но Тим и так явно пожалел о своих словах, так что она не стала читать ему нотации. Ее охватило желание самой выкурить эту дрянную сигарету, но она сдержалась.
Поведение брата в последний год все больше и больше тревожило ее, и она просто ума не могла приложить, как с ним справляться. Но сейчас у них были проблемы поважнее. Нужно было выбираться отсюда.
К счастью, им улыбнулась удача. Стоило им выйти из здания вокзала, как сквозь серую пелену дождя спасительным ярко-желтым пятном мелькнуло такси. Оно явно знавало лучшие времена, но Ева обрадовалась ему так, словно это был личный лимузин. Ева с Тимом рванулись к нему с рекордной скоростью. Бородатый таксист открыл окно и с неудовольствием посмотрел на чемоданы Евы. Увидев, что они не собираются уходить, он мученически закатил глаза, но все же уместил их в крохотный багажный отсек.
От Евы не укрылось и то, с каким удивлением и любопытством уставился на них таксист, когда они назвали адрес.
Ева с Тимом устроились на заднем сидении, из которого угрожающе торчали пружины, и они наконец тронулись. Ева крепко сжала зубы. Она до сих пор не могла спокойно садиться в машину. Грудь словно сдавило железными тисками, ладони предательски вспотели… Но она поклялась себе, что перестанет быть запуганной девочкой с чувством вины. Она должна преодолеть это и жить дальше. Ради Виктори.
Вдруг Ева почувствовала, как Тим неловко дотронулся до ее руки, и нашла в себе силы улыбнуться ему. «Все в порядке», — одними глазами сказала ему она.
— Вы, значит, к родственнику приехали? — наконец выпалил таксист, которого явно просто распирало от любопытства. — Меня, к слову, Дмитрий зовут.
