Извиняться без толку. Уволить уже уволили, в Ведомство магии не возьмут, зачем стараться?

— Никому, — озадачил начальник.

— Но я ведь никуда не еду, — напомнила бывшему работодателю.

— Едете. Извинения, Магдалена, и едете. Я не меняю близкое окружение, достойных уважения людей найти сложно. Касательно сегодняшнего — а вы чего ожидали? Откровений?

— Да, — честность за честность.

Выдержала паузу и скороговоркой добавила:

— Простите, я погорячилась и наговорила лишнего.

Лотеску покачал головой и подошел к бару. Достал ром, доверху налил стакан и выпил — все молча.

— Идите сюда, — глухо позвал Лотеску и убрал бутылку.

Стакан поставил на стол, велев после вымыть.

Остановилась в паре шагов, сверля глазами пол.

— Действительно, нехорошо получилось. Я честно не хотела, хассаби, — покаянно опустила голову. — Вы совершенно правы, такое не для ушей секретаря.

— Забыли! — Начальник покосился на стакан, но наполнять снова не стал. — Лишь бы урок извлекли. Лимит моего терпения почти исчерпан. Впредь думайте до того, как говорите, и помните, мы не родственники, не друзья и не любовники.

Кивнула и робко напомнила о звонке в министерство. Ладно ведомство, местные дела, это важнее.

— Вот поэтому не уволил, — устало улыбнулся Лотеску и сел. — За настойчивость тоже. Только допрос без санкции не проводят.

— Вы на себя не подпишете, — озвучила очевидное.

— Ладно, расскажу. — Решение хассаби явно далось нелегко; пальцы сломали карандаш и потянулись за вторым. — Само собой, без подробностей и строго конфиденциально. Действительно, магические изобразительные карточки, запись с кристалла и кое-что посерьезнее на Кэрола. Вы его видели, — тяжкий вздох, — вечная головная боль!

Кэролом звали учившегося в университете младшего брата начальника. Всего в семье Лотеску четверо детей, хассаби — старший, а тот шалопай, любитель ночных клубов и девочек, — самый юный.

— Тоже?..

— Нет. Лучше бы женщины, Магдалена, его посадить могут! — Не выдержав, Лотеску встал и нарезал пару кругов по кабинету. — Не одна вы видели его за рулем огнемобиля, а тут еще новое увлечение кальяном! Словом, при умелой постановке вопроса Кэрола признают опасным для общества, а мне придется объясняться.

Молчала.

Ну да, судебное разбирательство повредит карьере. Огнемобиль принадлежал начальнику, пусть он не давал его брату, общественность осудит. У Кэрола нет прав, он мог выпивать, курить за рулем — в голове у юнцов ветер. И все, громкий процесс.

— Записи с кристаллов, откуда они?

— Горничная, — сквозь зубы ответил Лотеску и с вызовом добавил, смотря прямо в глаза: — Да, я не всех вожу домой или на съемную квартиру. Довольны?

Кивнула:

— Вполне.

Материала достаточно, можно работать. Если хассаби скажет название гостиницы, вообще чудесно. Не сомневаюсь, он уже добрался до службы безопасности отеля и трудившейся в ту смену прислуги, но лишняя проверка не помешает. Я женщина, а не взбешенный хассаби, со мной могут пооткровенничать, сами того не подозревая. Наша задача — уничтожить кристалл, без него карточки — ничто, подделка. Раз они нечеткие, не проверить. Мало ли какие мужчина и женщина решили уединиться, лиц не увеличишь. Другое дело — кристалл.

— Хассаби, — вновь вступила на тонкий лед, — можно?..

— Что? — Рука Лотеску вновь потянулась к стакану, но в последний момент он раздумал, вернулся за стол. И правильно, нечего напиваться с утра. — Посмотреть? — за ехидным тоном скрывалась угроза.

— Наведаться в гостиницу. Разумеется, инкогнито.

Начальник махнул рукой и откинулся на спинку кресла. Пару минут он молчал, глядя в пространство, потом пробурчал, уткнувшись в ежедневник:

— Напрасно не повысил, теперь расплачиваюсь. Пусть бы обвиняли, вам же оправдываться.

— Я не стану смотреть. Честно! — захотелось его утешить, подбодрить. — Только самое начало, чтобы понять, тот ли кристалл.

— Полагаете, шантажист — идиот и оставил кристалл в гостинице? — горько усмехнулся начальник.

— Почему в гостинице? — хитро улыбнулась. — Дома, в тайнике, нужно просто забрать.

— Выкрасть? — уточнил хассаби и укоризненно покачал головой. — А как же моральные принципы, закон, наконец?

По блеску в глазах видела, идею он одобрил, поможет. Значит, Синглер к моим услугам.

— Он начал первым, — включила женскую логику и вновь мягко напомнила: — Министерство.

Лотеску кивнул и взглядом указал на стакан. Поставила его на поднос с чашкой и попросила разблокировать дверь. Начальник прищелкнул пальцами и потянулся к пульту изо проектора. Поспешила уйти, чтобы не мешать разговору со столицей.

При мысли о грядущей поездке сосало под ложечкой. Обязательно нужно заскочить к Алине, одолжить щипцы для завивки волос. Может, платья тоже? Вроде видела у подруги подходящие — еще в бытность работы в Карательной инспекции она любила пройтись по дорогим магазинам. Размер у нас схожий, надо — натяну.

Алина ответила сразу, но не сдержала разочарования при звуке моего голоса. Выходит, ждала звонка другого, зная подругу, мужчины. Уроки не шли Алине на пользу, когда-нибудь кавалеры доведут ее до беды! Помнится, один едва не стоил жизни. Не бывает принцев на огнемобилях! Я вот зазубрила и игнорирую красавчиков в барах.

— Слушай, — лившаяся в раковину вода чуть приглушала голос, — можно после работы заеду? Заодно посплетничаем.

Выдвижной «усик» диктино постоянно сползал, приходилось одной рукой придерживать, другой мыть посуду.

— Угу, о том, как некоторые веселились. Не ожидала от тебя!

Заморгала. Алина злилась. Положим, сорвался совместный поход по клубам, но ничего предосудительного я не совершила. В итоге выяснилось, подруга видела мою изобразительную карточку в газете… в качестве новой подружки Лотеску. И ладно бы в одной — мы с начальником засветились в нескольких. Репортеры умудрились подловить момент танца, преподнесли все как пролог к интиму.

— Да неинтересны ему секретарши, сама знаешь! — фыркнула в ответ на нелепые обвинения. — Хассаби с любовницей поругался, место за столом освободилось.

— И в постели тоже, — не унималась Алина.

К бывшему начальнику она относилась с неприязнью. Не мне ее винить, сама злилась на Лотеску, когда слонялась по улицам после суда. Тогда казалось, хассаби бросил, свалил все бремя вины на плечи подчиненной.

— За другими не подбираю, — ответила чуть грубее, чем собиралась. — И хватит! Я с ним не сплю и спать не собираюсь. Тебе ли не знать, насколько правдивы газеты?

Алина поддакнула и извинилась. Замявшись, она сослалась на дикую усталость: «Голова с самого утра болит, а еще начальница-самодурка» — и попросила перенести встречу на другой день. Понимающе хмыкнула и предложила среду: нужно войти в положение и не мешать строить чужую личную жизнь.

Пока хассаби беседовал с министерством, занялась текущими делами. Помимо проверки презентации, заготовленной по случаю грядущей Недели просвещения, активно занялась поисками шантажиста. С карандашом в одной руке и ручкой в другой пыталась совместить правку и общение с архивами университета. Изопроектор изрядно облегчал жизнь, без него бы снова боролась с диктино.

Пришлось поругаться. Запрос они получили, но с ответом не торопились. Видите ли, времени мало! Пригрозила ответственностью за неоказание содействия и добилась своего: с каменным лицом девица неизвестных лет, волосы которой напоминали мокрый мех, обещала сегодня же выслать списки. Оставалось надеяться, они помогут, что-то я сомневалась, будто преступник из проулка так легко позволил поймать себя. Я бы искала волка в овечьей шкуре, а то и вовсе труп. Для торговца государственными секретами, казнокрада с большим опытом нет ничего святого, мертвые подельники так и вовсе лучшие друзья.

Затем пришел черед гостиниц. Выбор пал на тихие уголки за пределами Нэвиля. Вряд ли Лотеску развлекался в городе, у него съемная квартира имеется, сам проговорился. Жаль, не знаю, насколько легкого поведения была девушка, тогда бы сообразила, повез ее начальник на озера или ограничился перепихом в пригороде.

Осуждала ли хассаби? Я в чужую жизнь не лезу, нравится ему, пусть делает, лишь бы на добровольной основе. В последнем не сомневалась — при всех шуточках Лотеску не изнасилует, он порядочен, женщину не обидит.

В итоге составила список из десяти гостеприимных заведений. Они расположены далеко друг от друга, разорюсь на извозчиках, надо выпрашивать служебный паромобиль.

Список убрала в сумочку, в потайное отделение, и на всякий случай сунула лист, который подкладывала для мягкости письма, в уничтожитель. Не хватало, чтобы кто-то восстановил записи!

Дальше… Дальше у меня едва не разыгралась мигрень, которой никогда не страдала. Вот скажите, как можно доступно поведать о деятельности Карательной инспекции в школе, сагитировать всячески ей помогать, да еще в стихотворной форме? В каком пьяном угаре придумывали указания? А это только для младшеньких, есть еще старшие, студенты, обыватели, и для всех свои мероприятия. Кому Неделя просвещения, кому — мучения.

В итоге до гостиниц тем вечером не добралась. Осторожно закинула удочку — начальник дал понять, служба безопасности и так занимается, лучше юбки гладить и речи учить. Только вот я не собиралась похоронить себя под кипой бумаг, разум требовал подпитки, да и серьезность дела не давала покоя.

— Хассаби, — я стояла на пороге кабинета Лотеску, напряженно прислушиваясь к голосам в коридоре за дверью приемной; конец рабочего дня, служащие спешили по домам, — отчего вы не хотите допустить меня к расследованию? Думаете, ради денег продам?

— Не думаю. — Начальник рылся в портфеле с бумагами, приходилось общаться с его затылком.

— Тогда отчего сразу не рассказали?

— А так непонятно? — огрызнулся Лотеску и обернулся.

Стушевавшись, пробормотала:

— Право слово, не думаю, будто… Вы человек порядочный.

— И? — Дверь за спиной захлопнулась, больно поддав в спину. — Договаривайте, ишт Мазера. В глазах ведь читается: «Хорошо маскировался, извращенец!»

Потупилась.

А ведь он прав, целый день гадала, чем таким занимался хассаби в гостинице, арсенал из кляпов и плеток ему приписала, заодно затычки разные в чемоданчик положила.

— Вы не… — Щеки пылали.

— А глаза бегают, — поймал на лжи Лотеску. — Вот поэтому и не хотел. Мало того что неприятно делать личную жизнь всеобщим достоянием, так еще взгляды ваши, мысли. Как далеко фантазия простирается? — Он скрестил руки на груди, словно защищался от моих нападок. — Давайте, вы все равно думаете.

Последнее слово начальник выделил голосом, добавив осуждения и презрения.

Он прав, нехорошо. Опять же отношение изменилось, хассаби остро чувствовал отличия. Вроде я та же, любезная, вежливая, только знаю.

Глубоко вздохнула и выдвинула встречное предложение:

— Лучше вы правду расскажите, а то действительно напридумываю. Вы ничем не рискуете, на меня компромата выше крыши, — быстро провела ребром ладони по горлу. — И с будущим начальником спала, и с некромантом путалась, и…

Кашлянув, не договорила. Вдруг Лотеску не знает?

— Кому вы интересны, Лена? — Начальник устало потер виски.

Лена, значит? Он крайне редко называл сокращенным именем, второй или третий раз на моей памяти. А ведь обращение — индикатор общения. Ишт Мазера — холодность и официальность. Магдалена — выделяет среди остальных, доверяет чуть больше. Лена — вообще интимно.

— Голова еще не прошла? — участливо напомнила про мигрень.

Конец ознакомительного фрагмента