Глава 17
Лютый отходит, а я обессилено падаю на ягодицы и подтягиваю колени к груди.
Умереть хочу. Прямо сейчас, на этом месте. Или хотя бы отключиться на время, чтобы в забытьи пережить то, что сейчас произошло.
Меня колотит. Трясет так, что зубы стучат друг о друга. Лицо мокрое, ворот футболки тоже. Во рту…
Боже…
Вижу периферийным зрением, как Ян возвращается. Отвожу взгляд в сторону, когда он, присев передо мной на корточки, обхватывает подбородок и вытирает лицо своей, пропитанной его запахом, майкой.
Мне противно. Зачем он делает это?!
— Как тебя зовут?
— Лена. — выталкиваю хрипло.
— Лена… — повторяет тихо. — Сколько тебе лет, Лена?
— Двадцать два.
Сглатываю его вкус. Глядя в сторону, смотрю на лежащую на татами перчатку. Он откидывает майку в сторону и, протянув руку, обхватывает мою шею сзади. Неосознанно я издаю обреченный всхлип, но ничего страшного пока не происходит. Зарывшись пальцами в волосы на затылке, подушечкой большого мягко его массирует.
Холодея, я слабо сопротивляюсь. Его ласка страшнее насилия.
— Ненавидишь меня?
Машинально киваю. Но, опомнившись, вскидываю взгляд и цепенею.
Ян смотрит пристально и напряженно. Но ярости и злости в его глазах я не вижу.
— Ненавижу… — озвучиваю еле слышно.
— Это правильно. Это лучше, чем просто страх. Страх парализует, а ненависть, наоборот, наполняет силой.
— Я никогда не думала, что способна так сильно ненавидеть.
Его пальцы на моем затылке не останавливаются даже на мгновение. Гладят, нежно массируют, расслабляют.
— У тебя есть на это причины.
После этих слов сразу поднимается на ноги и, взяв меня за руку, вынуждает встать. Затекшие до онемения ноги почти не держат, голова кружится, и я закрываю глаза ладонью.
— Сможешь идти?
— Да.
— И еще… я запрещаю тебе спускаться сюда.
— Кто-то видел нас… — напоминаю, пропустив его предыдущую реплику мимо ушей.
— Для тебя это скорее хорошо, чем плохо. — говорит с еле различимой усмешкой.
— Я как шлюха…
— Моя шлюха.
Снова обхватывает затылок и приближает ко мне свое лицо. Понимая, что не увернуться, отвожу взгляд и чувствую его губы на своих. Мимолетное касание, и в следующий миг он меня отпускает.
— Иди.
Разворачиваюсь и, вытерев рот тыльной стороной ладони, быстро иду прочь. Про ведро, швабру и тряпки вспоминаю, когда за мной закрывается дверь моей комнаты. Мысль влетает в мою голову и тут же, словно в ужасе, из нее выскакивает.
Там атомная война. Там взрывы и глобальные разрушения. В груди такое давление, что ломит ребра.
Бросившись в душевую, сгибаюсь над унитазом и засовываю два пальца в рот. Остервенело давлю ими на корень языка, пытаясь вызвать рвоту, но все бесполезно. Меня не тошнит.
Вместо этого из глаз брызжут слезы. И тут я не пытаюсь сдерживаться. Рыдаю в голос, пока не заканчиваются силы.
Потом умываюсь холодной водой, тщательно чищу зубы и, спрятавшись под одеялом, тотчас отключаюсь.
Сон глубокий и густой, без сновидений. Просыпаюсь очень тяжело — только с третьей попытки. Потом еще долго лежу, глядя неподвижным взглядом на закрытые жалюзи. Думаю о том, что вчера случилось. Сейчас при свете дня все подробности выглядят еще более ужасающими, но мне больше не плачется. Слезы закончились.
Еще через полчаса я поднимаюсь. Принимаю душ и спускаюсь на кухню.
Там, кроме Лидии и Алины, никого, поэтому молча наполняю тарелку кашей и так же в тишине ее съедаю. Попыток завязать разговор больше не предпринимаю, но словив любопытный взгляд Алины, немного напрягаюсь.
Неужели, слухи обо мне и Лютом уже разлетелись по всей базе?
— Где Дарья? — спрашиваю, помыв за собой посуду.
Ответить мне не успевают, потому что в этом момент она сама заходит на кухню. Увидев меня, вспыхивает и покрывается красными пятнами.
— Доброе утро. — лепечу, сбитая с толку.
— Доброе! — бросает отнюдь не добро, и а я замечаю, что глаза ее воспаленные, словно она только что перестала плакать.
— Что-то случилось?
— Зачем ты пошла в спортзал?! — шипит она, приблизившись.
От нее пахнет духами и настойкой валерианки. Нижняя губа сильно трясется.
— Помыть хотела.
— А тебя просили?!
— Нет, но ты же сама говорила…
— Послушай… — обхватывает мой локоть и вытягивает в коридор, подальше от лишних ушей.
Толкает к стене и встает рядом.
— Я к тебе нормально отношусь, правда!.. Я тебя хоть раз обидела?!
— Нет.
— Оскорбила как-то?
— Нет.
— Тогда, умоляю, не подставляй меня больше! — восклицает задушенно.
— Я тебя подставила? — уточняю. — Тем, что в подвал пошла?
— Да! Да!..
— Но ты же сказала, что я могу делать все, что хочу…
— Тебе русским языком сказали не ходить туда!
— Ты сказала не ходить в то крыло, где…
— Хватит! — взвизгивает Дарья. — Хватит!.. Ты можешь просто сидеть в своей комнате и показываться на глаза?!
— Не могу! Я и так здесь как в тюрьме! Что я должна делать в этой комнате? Там нет ни телевизора, ни книг… Целый день сидеть у окна?..
— О’кей! — взмахивает ладонями перед моим лицом. — Напиши мне список всего, что тебе нужно! Телевизор, игровой планшет, книги… Какие книги?..
Надсадно дыша, я смотрю на нее во все глаза. Что это значит, черт возьми?!
— Тебя наругали за то, что я решила помыть тренажерный зал?
— Да!
— Ян?..
По ее лицу проносится тень страха. Губы поджимаются.
— Я не буду с тобой это обсуждать, ясно?.. Просто… умоляю, никаких больше фокусов! Если тебе что-то нужно, обращайся напрямую ко мне. Будь то лак для ногтей или клубника в шоколаде…
— Что?..
— Если захочешь поменять комнату, скажи мне…
— Я не хочу. — мотаю головой. — Я хочу выходить на прогулки.
— Я передам твою просьбу и скажу ответ.
Глава 18
Остановившись на бетонной дорожке, закрываю глаза, подставляя лицо свежему ветру. Пахнет пылью, резиной, металлом, но мои рецепторы улавливают и запах речной воды и зелени, что напоминает о доме.
Солнце почти село, но последние лучи еще касаются моей кожи ласковым теплом. Я так давно их не чувствовала!
Дарья передала мою просьбу Лютому, и мне все-таки позволили выходит из здания после ужина. Гулять разрешили по территории базы перед главным входом или на заднем дворе.
Второй вариант мне больше по душе. Тут хотя бы есть газон и несколько кустов.
Один из них привлек мое внимание еще вчера, когда я вышла на прогулку в первый раз. Колючий, с поломанными ветками, однобокий и весь в пыли, но с налившимися бутонами.
Что делает здесь розовый кустарник? Как он тут оказался?..
Иду к нему снова и присаживаюсь около него, чтобы понять, как ему помочь. Слева его подпирают сложенные друг на друга металлические трубы, поэтому, наклонившись вправо, он растет только в одну сторону. К тому же растение явно страдает от засухи и обилия вредителей.
Жалко.
— Что ты делаешь? — слышу вдруг голос Дарьи.
— Ничего.
Быстро шагая про тропинке, она приближается и с подозрением все вокруг осматривает.
— Это роза? — спрашиваю, указывая на куст.
— Где? Какая роза?..
— Вот же…
Нахмурив брови и все еще с недоверием она смотрит на кустарник.
— Откуда мне знать?
— Это роза. — подтверждаю свои же слова.
— И что?
— Можно я за ней буду ухаживать?
— Ухаживай, кто тебе не дает…
— Правда?.. А ты поможешь мне убрать эти трубы.
Дарья переводит на них взгляд, а потом смотрит на меня как на идиотку.
— Как ты себе это представляешь? Тут, знаешь, сколько тонн?..
— Попробуем?..
— Я не буду их таскать! — издает нервный смешок. — К тому же тебе никто не разрешил это делать.
— А ты спросишь?
Наклонившись, Даша отряхивает подол своей юбки и тоскливо смотрит в сторону здания.
— Тебе совсем заняться нечем?
— Нечем.
— А у меня, в отличие от тебя, куча дел!..
— Помочь? — отзываюсь сразу.
— Не надо! — отрезает раздраженно. — Мне идти надо.
— Иди.
Она разворачивается и шагает по дорожке в сторону здания, однако, перед тем, как свернуть за угол, оборачивается через плечо.
— Долго не гуляй. И будь на виду.
Киваю.
Ее приставили следить за мной?.. Он правда думает, что я смогу сбежать отсюда? Серьезно?..
Если только у меня вырастут крылья, что маловероятно.
Вздохнув, поднимаюсь на ноги и иду за Дарьей, чтобы принести розе воды. Захожу в чулан, беру черное пластиковое ведро. Толкаю дверь, чтобы выйти и упираюсь лбом в грудь Влада.
— Прости. — бормочу под нос, пытаясь протиснуться мимо.
— Что ты здесь делала?
— За ведром пришла…
— Ммм… — ощупывает липким взглядом, перекрывая выход рукой.
— Выпусти меня.
Кожа спины в миг становится мокрой. К горлу подкатывает тошнота.
Ни слова не говоря, он прикрывает дверь и делает шаг в мою сторону. Я, соответственно, шагаю назад и тут же упираюсь поясницей и затылком в деревянные полки.
— Я буду кричать. — предупреждаю севшим от страха голосом.
— Не будешь.
Бросается вперед и, зажав одной ладонью мой рот, резко разворачивает к себе спиной.
Я в ужасе мычу, но он обхватывает меня поперек тела и больно прижимает щекой к полке.