— Да я уже с этим справился, — ответил Леший. — Отравилась. Чем — неясно, следствие еще идет. Я нашел ее на полу в коридоре квартиры, которую она снимала. Никаких веществ, ничего, чем бы можно было отравиться… И тем не менее в заключении о смерти написано именно это. Думаю, сестру убили. У нее был талант совать нос не в свое дело.
— Есть подозрения кто?
— Кто-то из ее дружков, — нахмурился Алексей. — Тех, с кем она проводила свои дурацкие ритуалы. Других кандидатов нет… Ты не против, если я тут посижу? Интересно, как ты работаешь.
Демьян был только «за». Леший устроился на высоком стуле у окна. Он то смотрел на улицу, то наблюдал за работой художника. Дёма же робко обмакнул в краску кончик кисти. Казалось, Весна снова выберется и на этот раз все закончится его гибелью. Однако героиня его полотна продолжала изучать художника хищным взглядом. Полудница, значит? Может быть…
А в лицо вдруг повеяло ветром. Дёма отпрянул, и ощущение пропало.
— Все в порядке? — спросил Леший.
— Да, — ответил художник, радуясь, что в студии не один.
Он продолжил писать картину, но руки подрагивали. Так можно только испортить полотно…
— Включу музыку, — сказал он Алексею и нашел на телефоне одну из любимых композиций.
Сегодня выбор пал на Прокофьева. Звучные аккорды наполнили тишину студии.
— «Танец рыцарей»? — тут же узнал Леший.
Демьян кивнул, снова берясь за кисть.
— Сестра его любила. Часто слушала. Только вряд ли Прокофьев вдохновит тебя на «Весну».
— А на полудницу — вполне.
— Полудницы — существа летние, у тебя погодка не та, — хмыкнул Алексей, а после замолчал.
Картина, к счастью, вела себя смирно. Демьян даже успел забыть о присутствии Лешего. Тот взял в руки его телефон и включал те произведения, которые ему нравились. Дёма не был против. Важнее, что рука так и летала, краски ложились как надо, а девушка на картине из хищницы вновь превратилась в Весну. Остались последние штрихи…
Вот и всё. Демьян сделал шаг назад, любуясь, и только сейчас понял: на улице темно, кто-то включил свет и Лешего давно нет в студии. По спине сразу пробежал озноб. Ничего, главное, что картина завершена, а теперь — в общежитие. Как можно быстрее!
И на этот раз Дёма сам отдал предпочтение такси. Уже выходя из студии, заметил вложенную в ручку двери записку: «Не стал мешать вдохновению. Не потеряй тубус снова! Леший».
Странный он, его новый знакомый. Но в чем эта странность, Демьян пояснить не мог. Только усилилось ощущение, что Леший недоговаривает. А может, просто врет? Про детский дом, например, или консерваторию. В глубине души Дёма уже почти решился нанести Лёше ответный визит, придумать какой-нибудь глупый повод. Например, извиниться, что потерял счет времени, или отнести приглашение на выставку. Правда, до выставки еще много времени… В любом случае это точно не последняя встреча с Лешим, Дёма готов был поклясться.
Такси подъехало к входу. Демьян вернул ключи охраннику и забрался в теплый салон автомобиля. И все-таки был ли настоящим тот порыв ветра сегодня? А может, почудилось? Или откуда-то возник сквозняк? Ответов не было, а вопросов становилось все больше, и что с ними делать, Дёма пока не знал.
Сестра живая и сестра мертвая
— Тася, я дома! — привычно крикнул Леший, распахивая двери их жилища. — Таська!
Неужели опять куда-то умчалась? Но нет, младшая сестра нашлась в своей комнате. Она, как всегда, сидела за компьютером в наушниках. Леший приподнял их и завыл в ухо:
— Та-ася!
— Лёш, ты нормальный? — обернулась Таисия, снимая наушники. — Зачем подкрадываться?
— Так ты не слышишь. — Леший упал на высокий стул с крутящейся ножкой и сделал виток.
— Прекрати, — укоризненно проговорила сестра, темноволосая, в отличие от брата, и с большими карими глазами.
Она походила на отца, в то время как Лёша и Симона пошли в мать. И по характеру Таисия отличалась от брата и сестры, была куда спокойнее и уравновешеннее.
— А то что? — усмехнулся Леший.
— Да ничего. — Тася пожала плечами. — Упадешь, ногу сломаешь, я тебя лечить не буду.
Лёша знал, что это неправда. Тася любила старшего брата и никогда не оставила бы в беде. Иногда ему казалось, что это она из них старшая. А еще сестра училась на втором курсе университета, пока Леший выступал в переходах и подрабатывал на свадьбах и днях рождения. Его младшая сестренка выбрала профессию программиста. Ей не досталась любовь к мистике от Си или талант к искусству, как брату. Ее мир состоял из языков программирования и кодов. Стоит сказать, в этом Тася была лучшей. Она только собиралась сдавать выпускные экзамены, когда ее пригласили учиться за границу. Си и Лёша в один голос уговаривали упрямицу подумать, но та сразу ответила «нет». Леший даже попытался побеседовать с сестрой на эту тему, но та резко перебила:
— Не говори глупостей, Лёшка. Я вас, конечно, люблю, но хотела бы — уехала. Только кто тогда на родине останется, а? Мне и тут хорошо.
И подала документы в университет, причем не столичный, а местный. Знала, что Лёша с ней не поедет — слишком беспокоится о Симоне.
— И где ты бродил с самого утра? — спросила Тася, все-таки поднимаясь с кресла.
— В художественной мастерской, — ответил Леший. — Там сейчас один мой приятель готовится к выставке, пообщались немного.
— С каких это пор у тебя появились приятели, Лёшка? — хмыкнула Тася, направляясь на кухню. Пришлось тащиться за ней.
— Хочешь сказать, у меня их нет? — поинтересовался Алексей.
— А что, имеются?
Тася любила отвечать вопросом на вопрос, и это раздражало. Она достала из холодильника тарелку с бутербродами и запустила кофемашину. Затем поставила перед собой чашку с горьким черным кофе без сахара, а перед Лешим — очень сладкий латте. Знала, что ее брат без сахара вообще ничего не пьет. Лёша украл из-под носа сестры бутерброд и откусил добрую половину.
— И не поел, как всегда, — вздохнула Тася. — Кстати, тебе звонила некая Карина, просила передать, что есть работа.
— Я ей перезвоню.
Из соседней комнаты раздался звонок мобильного.
Тася вышла, а когда вернулась, на ней лица не было.
— Лёша, — срывающимся голосом сказала она, — смотритель кладбища звонил. Там с могилой Си что-то случилось. Тело похитили…
— Его там и не было, — заметил Леший.
— Что значит — не было? — Сестра уставилась на него. — Ты шутишь сейчас? И вообще, откуда тебе знать? Мы на похоронах были, и Си лежала где положено.
— Наша Си очень любила все потустороннее. — Лёша пожал плечами. — Мне пришло от нее письмо три недели назад, в котором она просила заглянуть к ней в могилу. Писала точно Си, уж поверь.
— Не хочешь ли ты сказать, что сам устроил погром на кладбище? — возмутилась Таисия.
— Устроил, — подтвердил Леший. — И тела не нашел.
— Да ты ненормальный! И Си тоже была не в себе. Вы друг друга стоили.
— Зато я там обнаружил еще одну записку с именем. Искандер Соколов. Пробей по базам данных, может, где найдется. Си намекала, он знает, что на самом деле с ней случилось.
— Не стану я его искать! — рявкнула Тася, со звоном опустив пустую чашку на стол. — Так нельзя, Лёша. После смерти Симоны ты как с ума сошел! Дома тебя нет, на кладбище вот… Почему мне ничего не сказал?
— Ты бы не позволила, — честно признал Алексей, допивая латте. — А мне нужны ответы, Тась. У меня ведь только ты и Си. Точнее, Си уже нет.
О призраках и голосах Леший упоминать не стал. Как и о том, что у художника, которого он случайно вытащил из-под колес, глаза становились серебристыми, когда тот рисовал. Знак Пепла. Знак проклятого, который по собственной глупости может натворить бед. Информацию Лёша нашел в записях Си. Достаточно скупых, откровенно говоря. Симона упоминала, что Пепел — это прикосновение духов нави. Да, сестрица мифологию любила и искренне в нее верила. Так вот, Пепел — предвестник разрушения мира. Если отмеченного им не остановить, последствия могут быть очень и очень скверными. И перечисляла признаки: серебристые глаза, пепельные пряди в волосах, и главный знак — родинка в форме звездочки над правой бровью. Вот родинки у Демьяна Леший не заметил, да и вообще парнишка казался безобидным. Немного не от мира сего, как все люди творческие, и уж точно не человек, способный этот мир приговорить.
Таисия смотрела на брата с жалостью. Она подошла ближе, обняла его и постояла так несколько минут, затем отступила.
— Симоны нет, Лёш, — тихо сказала она. — А мы с тобой живы, и мне больно видеть, что ты творишь. Остановись, прошу!
— Найди мне Искандера Соколова, — снова потребовал Леший.
— Я поищу, — пообещала Таисия. — А ты на следующий год сдашь экзамены и продолжишь обучение. Равноценный обмен?
— Нет, — усмехнулся Лёша. — С музыкой покончено.
— Тогда разбей свою гитару.
— А жить мы на что будем?
— За мои разработки обещают неплохие деньги, не пропадем.
— Предлагаешь сложить руки и ждать, пока ты в клювике поесть принесешь? Нет, мелкая. Так не будет, — решительно ответил Леший.
— Ты условия слышал, — упрямо проговорила Тася, напоминая Лёшке отца. Тот тоже был упертым, и у него была единственная слабость — семья.