— …А я буду сидеть между вами, так мне удобнее перекинуться словом в паузах с каждым из вас! — начальственным голосом закончила Лиля. Начала подружкиной речи Жанна не услышала, погрузившись в собственные размышления.

— Как хочешь, дорогая, — легко согласился Кузьмин.

Свободное место неизвестного Гурама Георгиевича оказалось в середине первого ряда, как, впрочем, и Лилино с Кузьминым. Сидеть на самом виду у выступающих с поздравлениями Жанне не улыбалось: ну как она задремлет в особо тоскливых местах парадных речей. Хорошо ещё, если будут только стихи и песни. Высказать свои опасения Лиле ещё было бы можно, но Алексей Петрович не отходил от них ни на минуту.

Большая тяжёлая люстра над их головами погасла, теперь остались только неяркие светильники по периметру зала. При первых же словах официальных поздравляющих Жанна почувствовала, что её неудержимо клонит ко сну. Не спасали даже звонкие голоса детсадовских малышей, которых выпустили на сцену сразу после речи первого официального товарища. Видимо, со стороны было очень заметно, как она дремлет, — с Лилиной стороны — потому что оттуда последовал ощутимый толчок в Жаннин бок. Затем сердитая подруга сурово зашипела прямо в ухо:

— Не спи, увидят! И вообще сейчас мой папа будет говорить.

Папа Лебедев уже много лет руководил чем-то в районной администрации. Должность его ни бабушку Наталью, ни Жанну не интересовала, поэтому запомнить её название они не пытались. Лилин отец о чём-то с большим энтузиазмом очень длинно говорил, но Жанна не слушала. Она из последних сил боролась со сном и желанием позевать всласть. На счастье, официальная часть закончилась раньше, чем остатки Жанниной бодрости. Теперь солидная грузная дама в сверкающем блёстками длинном платье пригласила гостей в «банкетный зал». Так красиво она назвала обычную большую столовую, где на унылом плиточном полу теснились обшарпанные пластиковые столы и стулья. На этот раз устроителям торжества удалось преобразить и общепитовское помещение: пол устилали новенькие ковры, убогая мебель исчезла. Вместо неё вдоль стен вытянулись столы, накрытые белоснежными скатертями, спускающимися до самого пола. Густо расставленные салатники и блюда вмещали самые лучшие кушанья и деликатесы, словно с картинок из бабушкиной толстой кулинарной книги. Стулья стояли группами в углах зала, середина которого была освобождена, вероятно, для танцев. «Фуршет!» — шепнула Лиля подруге с непонятным восторгом. Жанна с облегчением подумала, что не придётся сидеть возле стола, с ужасом ожидая, что кто-то зальёт ей красивое новое платье соусом или жиром, даже если этого не сделает она сама. Есть совершенно не хотелось, просто удивительно было, какой чудовищный аппетит разыгрался у Лили: она съела два бутерброда с икрой, порядочный ломоть осетрины в белом вине, персик, блюдечко малины со взбитыми сливками, шоколадное пирожное — все это было обильно запито шампанским. Жанна согласилась на пару кусочков сыра — от них хоть пятен не должно остаться, если уронить их на платье. По тому же принципу из длинного списка напитков она отдала предпочтение минеральной воде. От шампанского девушка категорически отказалась, вспомнив, как быстро и сильно она пьянеет после первых же глотков.

Жанна постоянно чувствовала на себе взгляд Кузьмина — неотступный, неудобный и навязчивый. От напряжения, которое вызывало в ней это непонятное внимание, разболелась голова. Алексей Петрович ничего не ел, только пил шампанское и безостановочно рассказывал что-то смешное, чего Жанна никак не могла уловить из-за головной боли, общего беспокойства и огромного желания очутиться дома: в халатике, на диване, с книжкой. Чтобы не казаться невежливой, она время от времени улыбалась, надеясь, что случалось это к месту. Лиля же все время хихикала, успевая при этом активно жевать и глотать.

В углу просторного помещения разместился небольшой оркестр, невысокий мужчина средних лет в парчовом пиджаке, с чёрной бабочкой на атласной рубашке возился с микрофоном. Было ясно, что ожидается бал. Молодых девушек вроде них с Лилей среди приглашённых было не слишком много, впрочем, юношей — ещё меньше. Танцевать обе подруги любили и умели, вот только найдутся ли здесь партнёры для танцев? Сам Кузьмин казался громоздким и неповоротливым, вряд ли он станет кружить их в вальсах. И уж тем более не станет прыгать и извиваться в современных ритмах. А уж обожаемый Жанной рок-н-ролл и вовсе не будет сюда допущен — не тот контингент.

Оркестр заиграл, конечно, вальс — на таком торжестве Штраус был просто обязателен. От противоположной стены отделился высокий, симпатичный молодой человек и направился прямиком к ним троим. Стандартная фраза: «Вы позволите пригласить?» — к удивлению Жанны была обращена к Кузьмину. К этому было добавлено: «Вашу спутницу, Алексей Петрович». Но при этом руку он протягивал именно Жанне. Лиля сверкнула глазами из-под сказочно пушистых ресниц откровенно злобно, как-то странно качнулась и едва не упала со своих запредельно высоких каблуков. Кузьмин фамильярным жестом похлопал юношу по плечу, усмехнулся и медленно произнёс: «Не в этот раз, Костя! Сегодня обе дамы танцуют только со мной. Я сейчас в прекрасной форме». Юноша, названный Костей, выразительно вздохнул и ещё раз взглянул на Жанну, задержал взгляд на вполне приличное количество секунд, затем отвернулся и стремительно вышел из «банкетного» зала. Право же, молодой человек казался совсем неплохим: и манеры, и внешность…

Лиля нетерпеливо топнула ножкой в эффектной туфельке и протянула руку Алексею Петровичу. Теперь она выглядела вполне довольной. Жанна осталась одна и всерьёз решила убежать домой, пока все танцуют. Или мороженого съесть, что ли? Она будет очень аккуратна, и салфетку расстелет на коленях. Ледяное лакомство, названное «кофейной фантазией», оказалось просто восхитительным. И, кажется, включало в себя немного ликёра — но от такого количества даже ей не удастся опьянеть…

Жанна так увлеклась мороженым, что даже не заметила, как смолкла музыка. Вазочка была уже почти пуста, когда вернулись Лиля с Кузьминым. Девушка раскраснелась от стремительного танца, Алексей Петрович странным образом выглядел так, словно вернулся с неспешной прогулки по свежему воздуху. Он бережно усадил партнёршу в кресло, галантно поцеловал ей руку и сделал едва уловимый жест левой рукой, словно отмахнулся от мошки, — перед Лилей немедленно появился официант с вазочкой мороженого, точно такой же «кофейной фантазии», которую минуту назад доела Жанна.

— Пока ты лакомишься, душа моя, мы с Жанной немного потанцуем, — произнёс Кузьмин каким-то особенным сахарным голосом. Или Жанне показалось?

Увидеть выражение лица подруги не удалось — загремела музыка. Самым удивительным было то, что в репертуаре этого оркестрика нашлось место для Blue Suede Shoes.

Жанна действительно умела танцевать, недаром она столько лет занималась в «Звуках музыки». Рок-н-ролл, по её мнению, был создан только для молодых и увлечённых. У остальных получалась лишь жалкая пародия. Кузьмин явно старался не отставать, но девушке уже было безразлично, как у него это получается. Главное — чтобы он не подвёл, не выдохся, не сбился. Эти несколько минут примирили её с сегодняшним днём: с тягучими тоскливыми часами, которые уже прошли, и с теми, что ещё будут.

Домой девушек доставил личный шофёр Кузьмина на его персональной новенькой белой «Ауди»: сначала Жанну, потом Лилю. Сам Алексей Петрович остался с гостями, которые никак не хотели расходиться.

Жанна была слишком утомлена, чтобы рассказывать бабушке, как там было, на юбилейных торжествах. Да, собственно, нечего было особенно вспоминать. Если бы не мороженое… да ещё Blue Suede Shoes… она бы там с тоски… уснула…

Бабушка Наталья Ивановна Боброва покачала головой, подняла новое платье с пола и аккуратно повесила в шкаф.