Наконец сборы были завершены. Жанне казалось, что можно достичь ещё большего внешнего эффекта, но Анжела возразила, что дальнейшие улучшения грозят испортить и то, что уже есть. И вообще, главное — хорошее настроение, искренняя улыбка и естественность.

Очаровательные юные подружки впорхнули в просторный парадный зал, огляделись, посмотрели друг на друга — и засмеялись. Зал был битком набит юными и не слишком красотками всех мастей: смуглые и светлокожие, брюнетки и блондинки, тоненькие и пухленькие — нарядные, яркие, грустные и весёлые, — девушки дружно хотели развлечений и успеха. Выделиться на фоне столь блестящей толпы представлялось делом непростым. Жанна отыскала глазами Лину в нише у окна: она была в юбке на сей раз, но в юбке джинсовой — в заклепках, лейблах и стильных прорехах. К стенам кое-где робко жались парочка-тройка худосочных юношей, несколько поражённых обилием и разнообразием девичьей красоты вокруг себя.

Ильи всё не было. Зато началась торжественная часть. С речами — довольно скучными и длинными, торжественной музыкой, доносящейся из динамиков, вручением пластиковых значков, раздачей поощрительных призов. Впрочем, официальной части Жанна не заметила, мысли её были заняты совсем другим.

Затем объявили концерт и танцы. «Концерт» состоял из четырёх композиций студенческого вокально-инструментального ансамбля. Музыканты были одеты в мешковатые костюмы трудноопределимого цвета, но играли очень себе ничего. Даже солистка совсем неплохо пела, хотя и не так здорово, как нетрезвая Лена Перепёлкина в позавчерашнем кафе.

— Балаган, — презрительно процедила Лина сквозь зубы. — Жаль, курить здесь нельзя!

Закончилось выступление институтских музыкантов, четверка в мешковатых одеяниях откланялась и принялась собирать инструменты. Из динамиков загремела танцевальная музыка. Вот тогда и появился Илья под руку с крупной девицей. Присмотревшись, Жанна узнала в девушке «сестру друга детства». Лена Перепёлкина была одета в маленькое чёрное платье и большие, ослепительно красные туфли. Облегающий наряд нисколько не умалял обильной Лениной плоти, несмотря на радикальный чёрный цвет. Зато туфли на высоченных толстых каблуках подчёркивали неожиданную стройность загорелых длинных ног.

— Привет, Илюша! — не без ехидства бросила Лина. Жанна только растерянно кивнула. Илья немного смутился, но на приветствие ответил чинно и подчёркнуто сердечно.

— Ну и деваху отхватил ваш симпатичный общий друг! — изумилась Анжела.

— Она певичка, — зачем-то пояснила Жанна.

— Всего лишь дочь своего папочки, — кисло заметила Лина. — Папашкин водитель привез её сюда на персональной машине и назвал Еленой Борисовной. Ещё сообщил, что Борис Николаевич просил заехать за ней не позже десяти вечера. Я как раз покурить выходила и услышала… Никогда бы не подумала, что она Илюше нравится. Конечно, голосишко у неё какой-никакой имеется, но всё остальное… И умом она не блещет, как мы могли убедиться раньше. Правда ведь, Жанчик?

Жанна растерянно и огорчённо кивнула, мысленно упрекнув себя за малодушие.

— Но вообще-то она ничего, — всё так же кисло сказала Лина, и было понятно, о ком идёт речь.

Все настойчивее звучала музыка, появились первые пары танцующих.

— А вот и кавалеры подтянулись, — заметила Анжела. — Я уж думала, что у вас в институте и десятка молодых людей не наберется.

— Старшекурсники явно интересуются свежими девичьими поступлениями, — скептически заметила Лина.

— Среди них есть весьма неплохие экземпляры, — объявила Анжела, оглядев зал.

Два таких «экземпляра» как раз направлялись к нашей троице. Высокий симпатичный юноша в очках забавно расшаркался перед Жанной, она согласно кивнула и скосила глаза на Илью. Он со своей спутницей застрял возле стены со стендами, живописующими бурную студенческую жизнь. Илья проводил Жанну с юношей в очках пристальным взглядом, тоскливым, как показалось. Вероятно, только показалось.

Весь вечер Илья не отходил от Перепёлкиной ни на минуту. Жанна изо всех сил старалась не показать своего разочарования Анжеле и Лине. Но подружки имели успех у молодых людей: их занимали танцы, музыка, стремительно текущее время и близившийся конец приятного развлечения — неминуемо придётся возвращаться домой. До Жанниных терзаний им и дела не было. Совсем неожиданно долговязая угловатая Лина оказалась хороша в танцах: она легко и красиво двигалась, несмотря на нелепую джинсовую юбку и тапочки на шнурках.

Илья с Перепёлкиной не танцевали ни разу. Ели мороженое, пили сок, болтали, слонялись по залу — но не сделали даже попытки потолкаться в медленном танце.

— Боится, что Леночка наступит ему на ногу, оттого и не танцует, — предположила Лина. Оказалось, она тоже потихоньку наблюдала за Ильёй. — Ещё бы, такая тумбочка!

«Это она зря! Не в тонкой талии счастье, — грустно подумала Жанна. — А ноги у неё очень даже хороши. Если добавить ещё и голос, так она просто принцесса».

«“Я так давно мечтал коснуться хоть пальцем твоей нежной ручки!” — горячо прошептал Генри девушке на ушко. Мери испуганно оглянулась: не заметил ли кто? Но музыка звучала так громко, а танцующие пары были настолько поглощены собой, причудливыми фигурами менуэта и лёгким изяществом музыки, что никто не обратил на Мери ни малейшего внимания. “А я не так уж неуклюжа, как мне казалось прежде”, — с облегчением подумала девушка и дрожащим от волнения голосом произнесла: “Вы восхитительно танцуете, сэр!”»

«Что это мне припоминаются “Радости и огорчения” Матильды Джонс? — удивилась Жанна. — Ну, какие могут быть сравнения с проблемами современных девушек-студенток? Нам живётся не в пример сложнее, да и мужчин теперь водится гораздо меньше, чем в те давние времена. Радостей поубавилось, а вот огорчения — в полном наборе и сохранности. Даром что два века прошло».

Жанна засобиралась домой раньше подруг. Анжела немного огорчилась напоминанием о конце праздника, но признала, что пора уже возвращаться домой: путь неблизкий, а темнеет по-осеннему рано. В электричке Жанна почти не разговаривала с подругой, всё боялась выдать свои печали и обиды. Но Анжела была поглощена собственными впечатлениями от «взрослого развлечения» и всю дорогу весело болтала, не замечая односложных реплик подруги.

Девочки расстались возле дома Анжелы, она жила совсем близко от станции. Теперь Жанна понуро брела к своему дому, уже не заботясь о собственном грустном виде.

А здесь, в полусонном, тихом городке всё было как всегда: тёплый осенний вечер выманил из стандартных панелек и немногочисленных «улучшенных» кооперативных девятиэтажек влюблённые парочки, которые теперь слонялись в самых тёмных уголках дворов и улочек, шептались, хихикали и беспрерывно обнимались. Прочие граждане — преимущественно пожилого возраста, с собаками и без — ужасно раздражались при виде целующихся и обнимающихся девушек с кавалерами, но глаз не отводили. Напротив, жадно вглядывались в тёмные силуэты и прислушивались, пытаясь уловить обрывки чужих малопонятных разговоров.

— …скучно было, точно говорю. Зря даже пошёл туда, девчонки такую чушь несли, просто тошно слушать… и чего ты обиделась, я ж ничего такого…

— Ой, Коль, неужто ты это из-за меня?.. Мне тоже было не особо, но я ж обещала Ленке. А тебя всё не было, и совсем уже поздно стало. И с предками я поссорилась…

С шумом распахнулось окно первого этажа, в тёмной раме показалась взлохмаченная женская голова, послышался визгливый недовольный голос:

— Расшумелись тут, как на базаре! Шли бы себе в парк, да и миловались там сколь душе угодно. А тут нормальные люди спать укладываются — и не уснуть от галдёжа вашего. Идите отсюда, да поживей!

Вышла соседка Бобровых с третьего этажа с мусорным ведром, хлопнула подъездной дверью и прошаркала тапочками мимо Жанны.

— Здрасьте, Вер Михална! — привычно поздоровалась девушка.

— Поздно ходишь, — проворчала сердито соседка, не ответив на приветствие. — И как только бабушка позволяет тебе ночами шляться!

Из первого подъезда вышел большой пожилой дог Милорд, волоча за собой на поводке не менее пожилого хозяина.

— Рядом, Милорд! — задыхаясь, выкрикнул хозяин. — Рядом!

Пёс протащил старичка ещё метров десять, затем внезапно сел и застыл в выразительной позе «очень послушная собака».

— Сидеть! — запоздало просипел собаковладелец и демонстративно полез в карман за наградой. Дог заинтересованно вытянул морду.

Из тёмных кустов к собаке метнулась крошечная тень, грозный пёс жалобно заскулил и потащил растерянного хозяина к спасительной подъездной двери.

Маленькая худая кошка соседки Веры Михайловны удовлетворённо мяукнула, подгребла лапой отвоёванную добычу и, урча от удовольствия, захрустела пыльным сухариком.

Обычная жизнь продолжалась. И она была по-прежнему хороша.

* * *

На звук открываемой двери бабушка Наташа из комнаты не вышла. Наверное, чаёвничает под свой любимый сериал. Но нет, из комнаты слышался совсем не сериальный разговор. Один голос принадлежал бабушке, а вот другой… Откуда-то Жанне знаком этот голос. Ну конечно — ведь это тот самый Кузьмин Алексей Петрович, главный человек в городе. И чего это его принесло к бабушке Наташе на ночь глядя? Наверное, библиотечная работа показалась Кузьмину очень важной и значительной, он сам решил заняться культурой вверенной ему территории и начал как раз с бабушкиного художественного отдела. Жанна тряхнула волосами, что означало в данном случае полное одобрение действий начальника.