Наконец сборы были завершены. Жанне казалось, что можно достичь ещё большего внешнего эффекта, но Анжела возразила, что дальнейшие улучшения грозят испортить и то, что уже есть. И вообще, главное — хорошее настроение, искренняя улыбка и естественность.
Очаровательные юные подружки впорхнули в просторный парадный зал, огляделись, посмотрели друг на друга — и засмеялись. Зал был битком набит юными и не слишком красотками всех мастей: смуглые и светлокожие, брюнетки и блондинки, тоненькие и пухленькие — нарядные, яркие, грустные и весёлые, — девушки дружно хотели развлечений и успеха. Выделиться на фоне столь блестящей толпы представлялось делом непростым. Жанна отыскала глазами Лину в нише у окна: она была в юбке на сей раз, но в юбке джинсовой — в заклепках, лейблах и стильных прорехах. К стенам кое-где робко жались парочка-тройка худосочных юношей, несколько поражённых обилием и разнообразием девичьей красоты вокруг себя.
Ильи всё не было. Зато началась торжественная часть. С речами — довольно скучными и длинными, торжественной музыкой, доносящейся из динамиков, вручением пластиковых значков, раздачей поощрительных призов. Впрочем, официальной части Жанна не заметила, мысли её были заняты совсем другим.
Затем объявили концерт и танцы. «Концерт» состоял из четырёх композиций студенческого вокально-инструментального ансамбля. Музыканты были одеты в мешковатые костюмы трудноопределимого цвета, но играли очень себе ничего. Даже солистка совсем неплохо пела, хотя и не так здорово, как нетрезвая Лена Перепёлкина в позавчерашнем кафе.
— Балаган, — презрительно процедила Лина сквозь зубы. — Жаль, курить здесь нельзя!
Закончилось выступление институтских музыкантов, четверка в мешковатых одеяниях откланялась и принялась собирать инструменты. Из динамиков загремела танцевальная музыка. Вот тогда и появился Илья под руку с крупной девицей. Присмотревшись, Жанна узнала в девушке «сестру друга детства». Лена Перепёлкина была одета в маленькое чёрное платье и большие, ослепительно красные туфли. Облегающий наряд нисколько не умалял обильной Лениной плоти, несмотря на радикальный чёрный цвет. Зато туфли на высоченных толстых каблуках подчёркивали неожиданную стройность загорелых длинных ног.
— Привет, Илюша! — не без ехидства бросила Лина. Жанна только растерянно кивнула. Илья немного смутился, но на приветствие ответил чинно и подчёркнуто сердечно.
— Ну и деваху отхватил ваш симпатичный общий друг! — изумилась Анжела.
— Она певичка, — зачем-то пояснила Жанна.
— Всего лишь дочь своего папочки, — кисло заметила Лина. — Папашкин водитель привез её сюда на персональной машине и назвал Еленой Борисовной. Ещё сообщил, что Борис Николаевич просил заехать за ней не позже десяти вечера. Я как раз покурить выходила и услышала… Никогда бы не подумала, что она Илюше нравится. Конечно, голосишко у неё какой-никакой имеется, но всё остальное… И умом она не блещет, как мы могли убедиться раньше. Правда ведь, Жанчик?
Жанна растерянно и огорчённо кивнула, мысленно упрекнув себя за малодушие.
— Но вообще-то она ничего, — всё так же кисло сказала Лина, и было понятно, о ком идёт речь.
Все настойчивее звучала музыка, появились первые пары танцующих.
— А вот и кавалеры подтянулись, — заметила Анжела. — Я уж думала, что у вас в институте и десятка молодых людей не наберется.
— Старшекурсники явно интересуются свежими девичьими поступлениями, — скептически заметила Лина.
— Среди них есть весьма неплохие экземпляры, — объявила Анжела, оглядев зал.
Два таких «экземпляра» как раз направлялись к нашей троице. Высокий симпатичный юноша в очках забавно расшаркался перед Жанной, она согласно кивнула и скосила глаза на Илью. Он со своей спутницей застрял возле стены со стендами, живописующими бурную студенческую жизнь. Илья проводил Жанну с юношей в очках пристальным взглядом, тоскливым, как показалось. Вероятно, только показалось.
Весь вечер Илья не отходил от Перепёлкиной ни на минуту. Жанна изо всех сил старалась не показать своего разочарования Анжеле и Лине. Но подружки имели успех у молодых людей: их занимали танцы, музыка, стремительно текущее время и близившийся конец приятного развлечения — неминуемо придётся возвращаться домой. До Жанниных терзаний им и дела не было. Совсем неожиданно долговязая угловатая Лина оказалась хороша в танцах: она легко и красиво двигалась, несмотря на нелепую джинсовую юбку и тапочки на шнурках.
Илья с Перепёлкиной не танцевали ни разу. Ели мороженое, пили сок, болтали, слонялись по залу — но не сделали даже попытки потолкаться в медленном танце.
— Боится, что Леночка наступит ему на ногу, оттого и не танцует, — предположила Лина. Оказалось, она тоже потихоньку наблюдала за Ильёй. — Ещё бы, такая тумбочка!
«Это она зря! Не в тонкой талии счастье, — грустно подумала Жанна. — А ноги у неё очень даже хороши. Если добавить ещё и голос, так она просто принцесса».
«“Я так давно мечтал коснуться хоть пальцем твоей нежной ручки!” — горячо прошептал Генри девушке на ушко. Мери испуганно оглянулась: не заметил ли кто? Но музыка звучала так громко, а танцующие пары были настолько поглощены собой, причудливыми фигурами менуэта и лёгким изяществом музыки, что никто не обратил на Мери ни малейшего внимания. “А я не так уж неуклюжа, как мне казалось прежде”, — с облегчением подумала девушка и дрожащим от волнения голосом произнесла: “Вы восхитительно танцуете, сэр!”»
«Что это мне припоминаются “Радости и огорчения” Матильды Джонс? — удивилась Жанна. — Ну, какие могут быть сравнения с проблемами современных девушек-студенток? Нам живётся не в пример сложнее, да и мужчин теперь водится гораздо меньше, чем в те давние времена. Радостей поубавилось, а вот огорчения — в полном наборе и сохранности. Даром что два века прошло».
Жанна засобиралась домой раньше подруг. Анжела немного огорчилась напоминанием о конце праздника, но признала, что пора уже возвращаться домой: путь неблизкий, а темнеет по-осеннему рано. В электричке Жанна почти не разговаривала с подругой, всё боялась выдать свои печали и обиды. Но Анжела была поглощена собственными впечатлениями от «взрослого развлечения» и всю дорогу весело болтала, не замечая односложных реплик подруги.
Девочки расстались возле дома Анжелы, она жила совсем близко от станции. Теперь Жанна понуро брела к своему дому, уже не заботясь о собственном грустном виде.
А здесь, в полусонном, тихом городке всё было как всегда: тёплый осенний вечер выманил из стандартных панелек и немногочисленных «улучшенных» кооперативных девятиэтажек влюблённые парочки, которые теперь слонялись в самых тёмных уголках дворов и улочек, шептались, хихикали и беспрерывно обнимались. Прочие граждане — преимущественно пожилого возраста, с собаками и без — ужасно раздражались при виде целующихся и обнимающихся девушек с кавалерами, но глаз не отводили. Напротив, жадно вглядывались в тёмные силуэты и прислушивались, пытаясь уловить обрывки чужих малопонятных разговоров.
— …скучно было, точно говорю. Зря даже пошёл туда, девчонки такую чушь несли, просто тошно слушать… и чего ты обиделась, я ж ничего такого…
— Ой, Коль, неужто ты это из-за меня?.. Мне тоже было не особо, но я ж обещала Ленке. А тебя всё не было, и совсем уже поздно стало. И с предками я поссорилась…
С шумом распахнулось окно первого этажа, в тёмной раме показалась взлохмаченная женская голова, послышался визгливый недовольный голос:
— Расшумелись тут, как на базаре! Шли бы себе в парк, да и миловались там сколь душе угодно. А тут нормальные люди спать укладываются — и не уснуть от галдёжа вашего. Идите отсюда, да поживей!
Вышла соседка Бобровых с третьего этажа с мусорным ведром, хлопнула подъездной дверью и прошаркала тапочками мимо Жанны.
— Здрасьте, Вер Михална! — привычно поздоровалась девушка.
— Поздно ходишь, — проворчала сердито соседка, не ответив на приветствие. — И как только бабушка позволяет тебе ночами шляться!
Из первого подъезда вышел большой пожилой дог Милорд, волоча за собой на поводке не менее пожилого хозяина.
— Рядом, Милорд! — задыхаясь, выкрикнул хозяин. — Рядом!
Пёс протащил старичка ещё метров десять, затем внезапно сел и застыл в выразительной позе «очень послушная собака».
— Сидеть! — запоздало просипел собаковладелец и демонстративно полез в карман за наградой. Дог заинтересованно вытянул морду.
Из тёмных кустов к собаке метнулась крошечная тень, грозный пёс жалобно заскулил и потащил растерянного хозяина к спасительной подъездной двери.
Маленькая худая кошка соседки Веры Михайловны удовлетворённо мяукнула, подгребла лапой отвоёванную добычу и, урча от удовольствия, захрустела пыльным сухариком.
Обычная жизнь продолжалась. И она была по-прежнему хороша.
На звук открываемой двери бабушка Наташа из комнаты не вышла. Наверное, чаёвничает под свой любимый сериал. Но нет, из комнаты слышался совсем не сериальный разговор. Один голос принадлежал бабушке, а вот другой… Откуда-то Жанне знаком этот голос. Ну конечно — ведь это тот самый Кузьмин Алексей Петрович, главный человек в городе. И чего это его принесло к бабушке Наташе на ночь глядя? Наверное, библиотечная работа показалась Кузьмину очень важной и значительной, он сам решил заняться культурой вверенной ему территории и начал как раз с бабушкиного художественного отдела. Жанна тряхнула волосами, что означало в данном случае полное одобрение действий начальника.