— Это не доктор Блэйкли, — перебил Тристан, раздраженный то ли самой мыслью о том, что приходится общаться с отделом кадров, то ли тем, что ему вообще звонят. Он уже год с лишним как оборвал связи с внешним миром, а те, с кем все же приходилось общаться, пытались по большому счету убить его.

Кстати, с каких пор Атлас — доктор? Или они все получили степень, просто Тристану, как обычно, никто не удосужился сообщить?

Он откашлялся и уточнил:

— Это Тристан Кейн, новый исследователь.

Повисла долгая пауза.

— Верно ли я понимаю, что мистер Эллери больше не работает на доктора Блэйкли?

— Да, мистер Эллери, — «загадочным образом куда-то исчез», — исполнил свои обязательства перед архивами.

— Ах, вот как, — раздраженно протянул собеседник; Тристан его прекрасно понимал. — Нужно будет внести соответствующие поправки. Об этом полагалось уведомить незамедлительно, но, видимо, у Хранителя было дел невпроворот. — Сарказм! Приятно узнать, что в отличие от Тристана есть еще люди, которые не мучают себя вопросами типа «а не совершил ли я ужасную ошибку, пустившись в очередные поиски смысла?» — Скажите, вам уж выдали всю необходимую документацию?

— Простите, так вы, значит, из отдела кадров? — рассеянно уточнил Тристан. Кадры — это ведь приказы, бланки, налоги и вычеты… Нечто из давнего сна или прошлой жизни. Тристану в голову не приходило, что в Обществе есть отдел, который заключает трудовые договоры, и что сам он, формально, сотрудник.

— Да, — ответил Форд таким тоном, будто Тристану полагалось без промедления сдохнуть, сделав им обоим огромное одолжение. Что тоже было понятно. — Доктор Блэйкли у себя?

— Сейчас нет. — Конечно же. — Ему, — Тристан скрежетнул зубами от унижения, — что-нибудь передать?

Оставалось надеяться, что Далтон не занимался подобными делами ежедневно, хотя, наверное, стоило заранее поинтересоваться, прежде чем необдуманно соглашаться на роль исследователя при том, кто склонен пропадать без объяснений.

— Это конфиденциально. — В голосе Форда угадывались скука и рассеянность. — Вы уверены, что он не может подойти к телефону?

— Сейчас он недоступен. И я не знаю точно, когда его ждать. — Неуловимый, Хранитель постоянно пребывал в движении, словно ртуть, о чем Тристан подозревал и в чем давно убедился. Однако в плане человеческих качеств встречались ему типы и похуже.

В кармане завибрировал мобильник. Тристан достал его, взглянул на сообщение и снова скрипнул зубами. Спрятал гаджет обратно.

— Можете спокойно оставить сообщение мне. Так или иначе я все узнаю.

Представителю отдела кадров потребовалось совсем немного времени для того, чтобы побороть в себе британскую приверженность протоколу.

— У нас новый кадр, — уступил наконец Форд. Победа, мрачно отметил про себя Тристан, чувствуя, как ускоряется пульс. — Архивариус.

— Архивариус? Здесь? — Он мысленно вздохнул, осознав, что констатирует очевидное. — В архивах?

— К архивам у него будет доступ уровня непосвященного, мистер… простите, как, вы сказали, вас зовут?

— Кейн. Тристан Кейн. Так он не посвященный?

— Оставляю это на ваше с доктором Блэйкли обсуждение. Если у него возникнут вопросы, прошу связаться с офисом.

— Но…

— Приятного вечера, мистер Кейн. — С этими словами Форд из отдела кадров повесил трубку. Наверное, еще и чопорно поджал губы.

Тристан вернул трубку на рычаг и нахмурился, а за дверью кабинета послышалась мягкая поступь.

— Кто звонил?

Обернувшись, Тристан увидел Либби. Она держала в руках кружку чая, одетая в плотные шерстяные носки, подвернутые у голых лодыжек, в его свитер и боксеры. Что стало с ее вещами, Тристан не знал. В свою комнату Либби пока не заглядывала, да и, похоже, не горела желанием туда возвращаться. Как будто заперла и забыла в ней предыдущую версию себя.

— Отдел кадров, — ответил Тристан, и Либби закатила глаза.

— Очень смешно. Так кто это?

— Я не шучу, это правда отдел кадров. Видимо, Александрийское общество не лишено приземленных элементов типичной корпорации.

Он отвернулся и уперся руками в крышку стола. Подождал, но Либби так и не приблизилась. В ней чувствовалась какая-то нервозность, пугающая непредсказуемость, но вместе с тем было ощущение, будто Либби не хочет, чтобы Тристан копался в этом.

— Боже, стоило ожидать, — раздраженно запыхтела она. Подобного он тоже не замечал за ней прежде, но причиной постоянной взвинченности считал себя. — Ты рассказал им про Атласа?

— Решил, что ты была бы против.

Она постояла в дверях еще некоторое время, а потом шагнула к нему. Опустила взгляд в пол.

— Ты знаешь, где все остальные?

— Знаю только, куда они вчера отправились. — Мобильник свинцовым грузом оттягивал карман. — Если им хватило сообразительности, они все уже скрылись.

— А как же Далтон?

— Думаю, он с Парисой.

Либби подняла на него взгляд.

— Ты говорил ей о моем возвращении?

Мог бы. Технически любой из них мог когда угодно поговорить с кем-то из остальных, даже с Рэйной, которая вроде не стремилась поддерживать связь, но и контактов не обрывала. Тристан даже не знал, что у нее есть телефон, пока она сама молча не вбила в его мобильник свой номер.

Как и стоило ожидать, именно Нико уговорил всех установить безопасную систему связи на пятерых.

— Идет охота, так что, если за нами еще и следят, потребуется надежный способ коммуникаций, — сказал он и пустился в дебри объяснений какой-то техномантской кроличьей норы, в которую сам сиганул в два пополуночи накануне.

— Ты знаешь, что почти все коммуникации осуществляются через один и тот же медитский сигнал? — Это включилась в разговор Париса, предположительно пытаясь подколоть Рэйну, которая мысленно отметила, что в техномантии электромагнитная энергия — это база.

— Некоторые медитские каналы принадлежат правительству, и это, само собой, проблема, а большинство частных сетей — в собственности «Эссекс» или «Нова», — заметил Нико и взглянул на Каллума, который отсалютовал ему гренком, — ну вот, короче, я типа и наладил нашу собственную.

Тем не менее возможность общаться с кем-то еще не означала желание делать это.

— Мы с Парисой… не больно-то разговариваем. — Тристан помассировал шею, не зная, как объяснить Либби, из-за чего между ними раскол, и стоит ли вообще объяснять, как естественно расходятся два человека, которых, кроме секса, ничего, в общем-то, не связывало. — Пока тебя не было, многое изменилось.

Блеск в глазах Либби чуть потускнел.

— Ну да, — сказала она и отвернулась. Потом молча вышла в коридор, словно бы внезапно вспомнив, что и не думала сюда заходить.

Тристан проводил ее взглядом, гадая, не стоит ли поговорить кое о чем. Нико напомнил бы, но Тристан — не Нико, чему он, среди прочего, был несказанно рад. По крайней мере, так он себе почти всегда говорил, хотя в моменты вроде этого злился на себя за импульсивное желание подумать, как поступил бы на его месте Нико.

Тристан снова достал из кармана мобильник и взглянул на экран, проверил последнее сообщение. В нем была фотография: пончик крупным планом на фоне узкой булыжной мостовой. Тристан вернулся к первому снимку из целой серии, которую ему в формате микроблога, отчета о ежедневных делах и образе жизни, с особым цинизмом начали присылать еще вчера.

На фото буйная шевелюра золотела на фоне туманного серого неба, а уголок невозможно идеального рта изгибался в усмешке. Слева виднелся знак, на котором поблекшей бронзой было написано «Виселичный холм», и темнел смазанный силуэт черного худи, — словно бы кто-то проходил мимо, когда наспех и небрежно делали снимок.

Это Каллум Нова снялся перед пабом, принадлежавшим папаше Тристана.

Тристан пристально смотрел на селфи — твою мать, селфи, ну надо же! — готовый нажать кнопку «Ответить». Потом все же решил поразмыслить, прикинуть, как лучше всего поступить. Стереть и забыть? Не прощать? Выбор, определенно, разумный. Тристан, конечно, придумал достойный ответ, и не один, но все они бледнели по сравнению с первым вариантом.

«Так вот, значит, каким все видят твой нос? Любопытно».

«Поздравляю, ты явно все еще мной одержим».

«Вот как открою мир, в котором ты не родился, а после вернусь в этот и кончу тебя. Lol».

Тристан шумно выдохнул и, сунув мобильник обратно в карман, быстрым шагом вышел из кабинета. Тихонько притворил дверь и, постепенно ускоряясь, поднялся по лестнице.

— Роудс?

Как он и думал, дверь в его комнату была приоткрыта. С порога он даже мельком разглядел внутри Либби. Это была не его прежняя спальня в западном крыле особняка, где он больше не жил. Там через восемь лет, когда прибудет очередной поток избранных, поселят кого-то другого: новички встанут там, где стоял Тристан, и им скажут то же, что говорили ему, — о том, какие все они необыкновенные.

Тристан перебрался в восточное крыло, в старую комнату Далтона. Она была просторнее, а в гостиной, по словам Атласа, до недавнего времени умещались горы книг, материала, собранного за десять лет исследований. Теперь же гостиная больше напоминала скелет, и Тристан задержался, всматриваясь в ее странную пустоту.