Это Гидеон подхватил Либби, когда она лишилась чувств. Гидеон, который вновь заслонил собой Нико от опасности. Гидеон, который произнес фразу, сразу ставшую у Нико одной из пятерки любимых (остальные четыре когда-то с блеском выдал он сам), после того как подарил ему поцелуй, ставший одним из пяти лучших в его жизни. Да что там, занявший первое место, и это — по оценке того, кто целовался с Парисой Камали. Поцелуй буквально отдавал мармеладными мишками и холодным потом. Нико по-прежнему не мог отделаться от пьянящего ощущения безмятежного сна, наполненного восторженным пением птиц. Однако остатками незамутненного ума понимал, что ни хрена не соображает.

— Ну вроде дышит, — как всегда прагматичный, произнес Гидеон и тут же добавил: — На ней мужской кардиган.

Мысли в голове текли медленно, сделавшись вязкими, словно пудинг, словно жидкая грязь. Голос Гидеона превратился в тихий, но знакомый звон, тогда как Нико перечислял в уме приметы худшего в мире человека: каштановые волосы, искусанные ногти, не по размеру большая одежда явно с плеча того, кто питает болезненное пристрастие к сарказму и имеет проблемы с папочкой. А еще Либби точно прибыла из одного британского поместья.

— И, кстати, — произнес Гидеон, — нам не стоит опасаться… полиции?

— Ох, крутить мне яйца, — ответил Нико, и время вдруг потекло быстрее, когда он, моргнув, вернулся на землю. Парижский пешеходный мост частично обрушился, и булыжники сыпались в Сену, словно крошки печенья с бороды великана. — По ходу, надо валить. Да, надо. — Нужно было сотворить что-нибудь этакое, но вся кровь отлила от головы в другое место и связно мыслить не получалось.

— Это верно, — согласился Гидеон, — вот только девушка без сознания, трупы…

— Ты верно подметил, это повод встревожиться. — В голове у Нико сейчас активнее прочих работали две извилины: одна громко указывала на Либби, вторая возбужденно кричала о том, как здорово целуется Гидеон. — Может, нам просто… бежать?

— Да, точно, хороший план, — почти не колеблясь, ответил Гидеон. Потом снова взглянул на Нико, и на щеках у него расцвели румяные пятна-близнецы. Господи, с каких пор у Нико к нему чувства? Он не помнил, не мог сказать, когда произошла перемена, определить, когда именно в груди забил фонтан эйфории такой силы, что заткнуть его могло лишь головокружение при виде безвольно повисшей руки Либби. Гидеон закинул Либби себе на плечо и осторожно, но быстро пошел прочь.

Пошел? Так ведь они же не смертные. Да, портал работает лишь в одну сторону, однако это еще не повод опускаться до чего-то обыденного вроде топтобуса.

— Погоди, — пробормотал Нико, хватая Гидеона за плечо и резко подаваясь влево. То, что тот безропотно позволил увлечь себя за край моста, многое говорило о состоянии его ума, но сообразит это Нико лишь позднее. Он мыслил туго, он целовал Нико, вот ведь два идиота. Нико же в тот момент выправил притяжение, чтобы обеспечить им самый достойный путь к побегу, на какой сподобился, взглянул на Гидеона и — господи, помилуй! — широко улыбнулся.

Либби пришла в себя спустя несколько минут, как раз когда они подходили к остановке парижского общественного транспорта. Оказалось, у нее случился небольшой обморок, чисто для драмы. Нико прямо так ей и высказал, едва она очнулась, не став ждать, пока Гидеон поставит ее на ноги. Его первые слова буквально звучали так: «Знаешь, фитилек театральности можно было прикрутить ровно вполовину, ничего бы не изменилось». На что она ответила прищуром серых глаз, короткой паузой, а после, когда уже полагалось выдать колкую (колковатую) заготовку… резко и шумно проблевалась Нико под ноги.

— Долго же ты это в себе держала, — спокойно заметил Гидеон, за что удостоился шального удара в живот. Это Нико задел его, когда попятился и врезался спиной в фонарный столб.

— Как ты? — спросил Нико у Либби, не имея представления даже, о чем говорить с женщиной, возвращение которой поразило его подобно внезапному открытию третьего глаза или появлению новой октавы в певческом диапазоне. Либби согнулась пополам, цепляясь, чтобы не упасть, за левую руку Гидеона. За верхние две руки, если быть точным.

— Нормально, нормально. — Выглядела Либби далеко не нормально, однако этот комментарий Нико хватило ума оставить при себе. — Надо идти.

— Ты о другом говорила. Терпит или прямо сейчас уладим? Ты хотела потолковать, нет? — напомнил Нико. Неловкость момента просто зашкаливала. У него в голове крутилось тысяч так восемь вопросов, но первым делом он отчего-то спросил: — Это Тристана?

— Чего? — Либби подняла на него затуманенный взгляд, утирая губы рукавом того, в чем Гидеон чуть раньше опознал мужской свитер.

— Ничего. Ты… ты из поместья? Была в доме? — Да, она явно прибыла оттуда, отличная дедукция, Нико. Соображалось тяжко, но так ведь он потратил много сил. И толика логики стала подвигом. Либби как-то странно взглянула на него, потом стрельнула глазами в сторону Гидеона. — О, так он в курсе, — объяснил ей Нико, и Либби скорчила в ответ усталую мину. — А что? Ну тебя, Роудс. На меня покушались, поэтому, думаю, мне можно было…

— Кто? — Она сосредоточенно прищурилась.

Нико пожал плечами.

— Пока рано делать выводы. — Ладно, как бы там ни было… — Поместье, — напомнил он. — Нам… может, туда вернуться? Или…

— Нет, пока не стоит. — Либби покачала головой, шумно сглотнула и поморщилась. — Твою мать, — пробубнила она, прикрывая губы ладонью. — Мне нужен кофе.

Нико толкнул Гидеона в грудь, заставив его попятиться в узкий переулок, а в следующий миг из-за угла показалась полицейская машина.

— Роудс, — сказал он, схватив Либби за локоть и увлекая ее за собой, — сильно сомневаюсь, что у нас есть время кофейничать…

— Заткнись. Просто идем, и все. Туда, где безопасно. — Она вырвалась и побежала… как только может бегать человек, у которого все мускулы свело судорогами, а за плечами остался скачок во времени на дистанцию в три десятка лет. — В Нью-Йорк, к тебе на квартиру.

— Ты аренду платил? — поинтересовался Нико у Гидеона, когда они кинулись следом за ней.

— Ну да, а как же? Я там живу, — ответил Гидеон.

— Ты настоящий мужик, — сказал Нико, и они заскользили по Парижу: странная троица, плывущая на облаке дыма. — Роудс, — запыхавшись, позвал Нико, когда они остановились и затесались для маскировки в толпу туристов, которая бурлила у портала близ Лувра. — С тобой точно все нормально?

Этот вопрос он повторит еще не раз за время возвращения в Нью-Йорк… где что-то странное творилось с Гранд-Централ. Портал, которым они обычно прибывали в город, закрыли из-за нарушения безопасности. Нико запоздало поймет, что это как-то связано с Каллумом, но тогда их перебросило на полицейский блокпост. Там пришлось сотворить небольшие чары иллюзии, а Гидеону пустить в дело все свое умение вести диалог. Впрочем, Либби и так явно не собиралась ничего говорить — до тех пор, пока они не убедятся, что хвоста нет.

Заговорила она — ну как заговорила, что-то бросила для отмазки, — лишь когда они переступили порог бывшей квартиры Нико (где он глубоко вдохнул доносившийся снизу бодрящий аромат алу-бхаджи [Блюдо индийской кухни — жареный картофель (как вариант, на горчичном масле).], ощутил наконец, что все чары на своих местах и ничего в целом мире не сможет больше навредить ему, пусть по его следу и идут правительственные агенты).

Только спросив дважды, дома ли Макс (его не было), и сердито взглянув на полную тарелку хумуса, который Нико заставил съесть, Либби вроде как созрела для полноценного разговора.

— Тут наведены какие-нибудь чары?

Еще бы, до одури! Нико чуть не сдох, творя их, однако ни Либби, ни Гидеону знать этого не полагалось.

— Ага.

— Они точно устоят? — Либби красноречиво выгула брови, и как раз в этот момент с улицы донесся вой полицейской сирены. Впрочем, это же Манхэттен. Здесь такое не редкость.

— Обижаешь, Роудс, но вообще да.

— У нас проблема, — наконец объявила Либби, потом чуть нахмурилась, посмотрев на Гидеона, и шепотом продолжила: — С Обществом. С… условиями договора, — напустив туману, уточнила она, — которые мы, шестеро, не исполнили.

— Во-первых, Гидеон не глухой, — сказал Нико, но Гидеон очень учтиво сделал вид, будто не слышал этого замечания, — и, во‑вторых, ты о чем? Атлас сказал тебе что-то такое?

— Забудь про Атласа. — Она впилась зубами в ноготь большого пальца. — Не стоило ему доверять. — Она посмотрела в спину Гидеону, который, громко насвистывая, удалился в кухню.

Из уважения к ее заговорщицкому тону Нико подался ближе.

— Не стоило ему доверять, потому что?..

— Хотя бы потому, что он пытается уничтожить мир, — отрезала Либби. — И, похоже, именно для этого нас и завербовал. Мы должны устроить для него этакий конец света. Но я не о том хотела поговорить. — Она впилась было в ноготь, но тут же брезгливо одернула себя и обратилась к Нико: — У нас два выбора: убить кого-то из потока, пока архивы не убили нас, а это, по идее, может произойти в любой момент, либо же вернуться в особняк и остаться там. До тех пор, повторюсь, пока архивы не решат нас убить. Если прежде Атлас не уничтожит мир, — пробормотала она.