Эйлуин указал на штабель деревянных ящиков у окна, а потом развернулся, словно собирался уходить. Отчаянно нуждаясь в информации, Белла преградила ему путь. Она должна разговорить его!

— Могу я раздвинуть портьеры, ваша светлость?

Он наградил ее испепеляющим взглядом.

— Конечно. Это само собой разумеется.

Майлз хотел было протиснуться мимо нее, но Белла не сдвинулась с места.

— Возможно, вы сочтете это глупым вопросом, но я просто хотела убедиться, что солнечный свет не повредит каким-нибудь реликвиям. Документам, например. Египтяне делали записи, только вырубая их в камне? Или они использовали что-то вроде бумаги?

— Папирус, — коротко ответил Эйлуин. — Он был сделан из тростника. Но в этой комнате вы такой бумаги не найдете.

— А-а… Стало быть, вы храните папирус в другой комнате.

Его темные брови сердито приподнялись.

— У меня есть коллекция папируса. В основном это погребальные свитки из гробниц и фрагменты других документов.

— Подумать только, они выжили в течение тысячелетий! — Надеясь, что смиренная мольба смягчит Эйлуина, Белла сплела пальцы прямо под грудью. — Могу я получить ваше разрешение посмотреть… на папирусы… как-нибудь?

Его угрюмый взгляд устремился на ее грудь, прикрытую скромным платьем с высоким вырезом. Кстати, выражение его лица стало еще более враждебным, когда он снова посмотрел Белле в глаза.

— Ни в коем случае! Эти бумаги крайне хрупкие. Никто, кроме меня, к ним не прикасается.

— Я не собираюсь к ним прикасаться, ваша светлость. Отец научил меня быть осторожной, имея дело со старыми документами. И простое созерцание папирусов стало бы для меня важным уроком древнеегипетской истории. Где они хранятся?

Герцог приподнял брови, словно ее настойчивость показалась ему подозрительной.

— В кладовой западного крыла. Это часть дома, куда вам строго запрещено заходить.

— Запрещено?

— Вы меня слышали.

Эйлуин сделал шаг вперед, так что теперь их разделяло расстояние не шире волоска. В его темных глазах вспыхнул такой яростный огонь, что Белла была ошеломлена. В ответ ее сердце бешено забилось, у нее перехватило дыхание и тут же закружилась голова. Она убеждала себя сделать шаг назад, но ощутила такое оцепенение, что не могла двигаться. Особенно когда он поднял свою большую руку, взял ее лицо в ладонь и погладил ее щеку большим пальцем, отчего все ее тело затрепетало.

Майлз нежно провел кончиком пальца по изгибу ее губ.

— Герцогские апартаменты расположены в западном крыле. Это мои владения. — Эйлуин понизил голос до вкрадчивого рычания. — Слушайте и запоминайте, Изабелла Джонс. Если вы посмеете хотя бы одним своим красивым пальчиком ступить в мои личные покои, я сочту, что вы пришли, чтобы разделить со мной постель.

* * *

Поздним утром следующего дня Белла извлекла из ящика осколок керамики, хранившийся в соломенном гнезде. Держа черепок на ладони, она изучала его в лучах солнца, проникавшего в комнату сквозь оконное стекло. Потускневшие черные линии раскрашенного рисунка позволили ей сопоставить его с определенной группой предметов.

Белла наклонилась, чтобы положить осколок в одну из маленьких куч, усеивавших пыльный деревянный пол. Систематизация беспорядочной смеси разнообразных осколков была похожа на сборку головоломки, и Белла сочла эту работу приятной задачей. Перебрав содержимое множества ящиков, она обнаружила всего пятьдесят два разбитых терракотовых сосуда. Когда все кусочки какого-нибудь горшка или кувшина были собраны, она осторожно переносила их в ящики поменьше — на случай, если Эйлуин когда-нибудь захочет их склеить.

Эйлуин…

Одна лишь мысль о нем заставляла ее содрогаться… от праведного негодования. Она не видела герцога с прошлого утра, когда он привел ее сюда, в эту комнату только лишь для того, чтобы ошеломить своей звериной угрозой. Белла изо всех сил старалась забыть этот инцидент. Он не прогонит ее из этого дома, даже если заставит выполнять самую грязную работу.

Весь день она старательно занималась сортировкой керамики, обедала с подноса в своей комнате, а вечер провела за изучением книги о Древнем Египте. Но как только она задула свечу у своей кровати, мучительные воспоминания вернулись: плотский жар в глазах Эйлуина, его большое тело, прижавшееся к ней, когда он протискивался мимо нее к двери, тепло его мозолистой руки на ее лице и особенно на губах.

И самым возмутительным был его ультиматум. «Если вы посмеете хотя бы одним своим красивым пальчиком ступить в мои личные покои, я сочту, что вы пришли, чтобы разделить со мной постель».

С этими словами он неспешно вышел из гостиной. С ее языка уже были готовы сорваться многочисленные реплики ему в ответ, но Белла вовремя спохватилась. Забросать его удалявшуюся спину оскорблениями означало бы подвергнуть риску ее работу. Герцог Эйлуин не тот человек, который стал бы терпеть неуважение служащего. Даже если оно было вполне заслуженным.

— Грязный пес, — пробормотала Белла, направляясь к ящику, чтобы выбрать очередной фрагмент керамики.

Она приняла решение трудиться с усердием несколько дней, чтобы доказать, что с ней стоит иметь дело, и унять любые подозрения, которые могли появиться у него в результате ее вопросов. Не стоит слишком быстро начинать свою игру. Но ей безумно хотелось обыскать кладовую, где он хранил коллекцию древних папирусов. Это было самое логичное место, чтобы начать с него поиск карты сокровищ. Беда в том, что герцог категорически запретил ей входить в западное крыло.

Конец ознакомительного фрагмента.