Кларисса застыла на месте, зачарованная прекрасной картиной.

Она выросла на этом острове, но не знала, что здесь еще сохранились столь удивительные природные уголки. Уединенность придавала этому месту особое очарование. Ей казалось, что они с Ферруччио единственные люди на Земле.

Внезапно ее щеку начало жечь как огнем, и она отвернулась. Ферруччио пристально смотрел на нее. Что выражал его взгляд, она не поняла. Не хотела понимать.

Он протянул руку, словно хотел коснуться ее щеки, но вместо этого убрал ей за ухо прядь волос.

— Вам нравится?

У нее внутри все упало.

— Я живой человек. Мне не может не нравиться.

Его губы дернулись, но выражение глаз не изменилось. Затем он взял ее за руку и потащил вперед. Чтобы не упасть, Клариссе пришлось почти бежать. Она пробурчала, что ноги у нее не такие длинные, как у него. Замедлив шаг, он повернулся и одарил ее ослепительной улыбкой.

Обогнув бассейн, он повел ее вниз, к пляжу. Когда они оказались в конце дорожки, он внезапно остановился и сел на корточки. Прежде чем Кларисса успела понять, что происходит, он взял ее руки и положил себе на плечи. Неожиданно он приподнял ее правую ногу и начал расстегивать ремешок ее босоножки на высоком каблуке. Мгновение спустя она почувствовала прикосновение его пальцев к своей подошве. С ее губ сорвался возглас удивления. Ферруччио поднял голову. Его губы были слегка приоткрыты.

Неужели он собирался?... Она не могла ему позволить... Или могла?

Кларисса пошатнулась, и ему пришлось отпустить ее ступню, чтобы она восстановила равновесие. Затем он так же ловко избавил ее от второй босоножки, разулся сам и повел ее дальше.

Сделав пару неловких шагов, она остановилась.

Песок под ногами был теплым, подвижным, шершавым и в то же время мягким.

Ферруччио повернулся и взволнованно посмотрел на нее:

— Вы на что-то наступили? Вам больно?

Не дожидаясь ответа, он снова присел и осмотрел обе ее подошвы. От прикосновений его красивых длинных пальцев к коже по телу пробежала дрожь желания.

Она собиралась сказать, что с ней все в порядке, но в следующее мгновение он поднялся и подхватил ее на руки.

От потрясения она обмякла, как тряпичная кукла.

До сегодняшнего дня он ни разу к ней не прикасался. Она даже не позволяла ему пожать ей руку, зная, как опасен может быть любой физический контакт с этим мужчиной. И была права. Его тепло, его сила, его запах — все это было слишком.

— Опустите меня. Я в порядке, — пробормотала она.

Ферруччио нахмурился.

— Тогда почему вы так внезапно остановились? Почему выглядите такой взволнованной?

— Это просто удивление. Я никогда раньше не наступала на что-либо подобное.

Его глаза сузились.

— Никогда не чувствовали песок под ногами?

Кларисса покачала головой.

— Я... нет.

— Вы прожили большую часть жизни на острове в Средиземном море, известном своими великолепными пляжами. Неужели вы никогда не бегали босиком по пляжу? Не плавали в море?

— Я... э-э... нет.

— Как такое возможно? Для большинства людей из приморских стран море является неотъемлемой частью жизни.

Ее чувство неловкости усилилось. Ей хотелось как можно скорее положить конец этому разговору.

— Я не «большинство людей».

— Потому что вы из королевской семьи? Это не имеет смысла. Дуранте и Паоло рассказывали мне, что в детстве много купались в море и загорали. К тому же здесь, на Кастальдини, нет такого повышенного внимания к королевским особам, как в других странах. В любом случае ваш отец мог бы оборудовать для вас частный пляж.

— Я... я легко обгораю на солнце. Большую часть детства я провела во дворце. Даже сейчас я почти все время нахожусь взаперти.

Он окинул взглядом открытые участки ее кожи.

— Я еще никогда не видел такой нежной кожи. — Его глаза потемнели. — И не касался. — Он крепче прижал ее к себе. — Но кожа вашего типа не склонна к солнечным ожогам. Думаю, у вас был бы красивый загар.

Его комплимент доставил ей удовольствие.

— Кажется, я сильно обгорела в раннем детстве. После этого заботливая мать держала меня дома.

Ферруччио с недоверием посмотрел на нее.

— И вы не сопротивлялись? Неужели вам не хотелось познать все те удовольствия, которые предлагает море? Это не похоже на Клариссу Д'Агостино, которую я знаю.

— Э-э... у вас слишком радужные представления о жизни принцессы.

— Думаете, я не могу понять, какие ограничения подразумевает столь высокий статус?

Кларисса мысленно приготовилась к разочарованию, которое должны были вызвать его следующие слова. Мужчины часто говорили, что понимают ее, пытались утешить несчастную принцессу.

Но Ферруччио ее не разочаровал.

— Нет. Я могу себе представить лишь некоторые из них. Но я никогда не думал, что плавание в море входит в их число. Должно быть, я ошибался. В любом случае только вы можете говорить о своем опыте.

На глаза Клариссы навернулись слезы. Он действительно ее понял. Она даже подумать не могла, что будет испытывать благодарность к этому человеку.

Закусив нижнюю губу, она кивнула.

— Какова бы ни была причина, я никогда не испытывала любви к морю.

— Вы очарованы им сейчас.

Ферруччио смотрел на нее так, словно видел насквозь. Она отвела взгляд.

Он был прав. Она никогда прежде не испытывала такого восторга, глядя на то, что было у нее перед глазами с самого рождения. Она чувствовала себя так, будто прозрела и осознала, каких удовольствий была лишена все эти годы. И все благодаря Ферруччио. Они были так близко друг к другу, что она чувствовала биение его сердца под своей ладонью. Оно билось так ровно, будто он не нес ее полмили...

Господи, она все еще была у него на руках.

Ошеломленная этим открытием, Кларисса начала вырываться. В этот момент он неожиданно остановился и прошептал:

— Смотрите.

Она поймала направление его взгляда. Они находились на вершине дюны, и все побережье было как на ладони. Затаив дыхание, она наблюдала за тем, как красное солнце стремительно движется к темнеющей лазурной воде. Наконец они встретились и приняли друг друга в объятия, как влюбленные после долгой разлуки. Ферруччио вздохнул и крепче прижал ее к себе.

Они еще долго наслаждались божественной красотой, прежде чем Кларисса попросила его ее опустить.

— Вы уверены, что хождение босиком по песку не причинит вам неудобств?

— Напротив, мне очень понравилось. Просто все вышло так неожиданно.

Ферруччио поставил ее на песок, затем внимательно посмотрел на ее лицо, словно пытался разглядеть на нем малейшие оттенки эмоций.

Впервые ей не захотелось прятать от него свои чувства. Он сделал ей этот подарок и имел право наблюдать за ее реакцией.

Почувствовав, как теплый песок нежно ласкает кожу ступней, она довольно застонала. Ощущение было невероятным. Оно освобождало, придавало жизненных сил, и Кларисса, издав радостный вопль, побежала. Когда до нее донесся веселый смех Ферруччио, она озорно рассмеялась в ответ. Голос разума подсказывал ей, что это безумие, но Кларисса подавила его. Главное, сейчас ей было хорошо.

Преодолев еще одну дюну, она увидела на берегу моря огороженную площадку, вокруг которой горели факелы, и, обернувшись, с улыбкой посмотрела на Ферруччио, затем пошла дальше. В центре площадки был столик, сервированный на две персоны. Края лавандовой шелковой скатерти развевались на ветру. Черные тарелки, серебряные столовые приборы и хрустальные бокалы составляли красивый ансамбль. В стороне был буфет.

Подойдя к столику, она повернулась и улыбнулась Ферруччио, который ее догнал. Ее сердце учащенно билось. Причиной этому был не бег, а его близость. Его дыхание было слегка учащенным, но ровным, глаза весело блестели.

— Если вы обогнали меня в этой неудобной юбке, что было бы, будь на вас более подходящая одежда?

Щеки Клариссы вспыхнули.

— Она вовсе не неудобная, а вы не пытались меня обогнать.

Он издал смешок.

— Поверьте мне, я старался, но вы оказались намного быстрее.

Кларисса почувствовала, что улыбается во весь рот. Ферруччио с ней заигрывал, и ей было приятно.

— Я расскажу вам свой секрет, чтобы вам не было так обидно. В университете я три года подряд была лучшей по пятиборью в закрытых помещениях, из них два подряд в регионе.

Судя по выражению лица Ферруччио, это произвело на него впечатление. Однако у нее было такое чувство, что ему все уже известно.

— Видно, вы до сих пор в отличной форме. — Он окинул оценивающим взглядом ее фигуру. — Можете смело добавить в свой репертуар виды спорта на открытом воздухе. Включая плавание в море. Со мной.

Кларисса открыла рот, затем снова закрыла. Образы, вызванные его словами, лишили ее дара речи.

Ферруччио широко улыбнулся.

— Готов поспорить, вы теперь просто умираете с голоду.

С этими словами он подвел ее к буфету и наполнил ее тарелку аппетитными деликатесами. Кларисса не возражала.

Дальнейшее было таким невероятным, что скорее походило на сон. Они ели, рассказывали забавные истории из жизни, делились мнениями обо всем на свете, поддразнивали друг друга, смеялись. Кларисса обнаружила, что находится рядом с тем мужчиной, которого впервые увидела на балу. Тем, к которому ее влекло, пока ей не открыли глаза на его истинные намерения. Тем, которого она всячески избегала последние шесть лет.

Сейчас у нее было такое ощущение, будто этих лет не было вовсе. Будто она тогда на балу приняла его приглашение, и этот вечер стал естественным продолжением знакомства. Ферруччио очаровал ее. Сейчас он был настоящим, а не холодным и надменным, как на официальных приемах, на которых она появлялась только в сопровождении родных. Здесь, вдалеке от всего этого, он показал ей такие стороны своей натуры, о существовании которых она даже не подозревала.

Последние лучи заката догорали. Небо теперь напоминало темно-синее бархатное полотно, расшитое узорами облаков. Оно постепенно темнело, пока не наступила звездная ночь. Кларисса была зачарована зрелищем, но еще больше своим кавалером.

Ферруччио только что угостил ее свежей дыней, выращенной на земле, которую все считали неплодородной. Пока она ела, он резюмировал свой рассказ о борьбе с конкурентами.

— Итак, я всегда позволяю своим оппонентам бороться со мной до полного изнеможения, при этом постоянно напоминая им о преимуществах поражения. Затем, когда мне кажется, что с них уже достаточно, я вступаю в игру, и они с радостью сдаются.

У Клариссы перехватило дыхание.

Эти слова очень точно описывали ее ситуацию.

Господи, какой же идиоткой она была! Ей следовало знать, что все это слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Этот человек любезничал с ней лишь для того, чтобы подчинить ее своей воле. И ему это удалось. Он заставил ее забыть, кто он и зачем пригласил ее сюда. Усыпил ее бдительность, так что она не заметила, как ее антипатия превратилась в симпатию.

Ей нужно было освободиться от его чар. Перестать играть по его правилам.

Разочарование наполнило ядом слова, которые она сказала ему.

— Мне было интересно узнать о том, как вы делаете своих противников сговорчивыми. Спасибо, что поделились со мной этой конфиденциальной информацией. Она заставила меня по-другому взглянуть на этот чудесный вечер. Надеюсь, теперь, когда встреча, которой вы добивались все эти годы, состоялась, вы удовлетворены и мы наконец можем перейти к обсуждению более важных вещей. — Его взгляд стал холодным, и Кларисса едва удержалась от того, чтобы не смягчить тон. — Итак, давайте приступим к переговорам. Не могу дождаться, когда узнаю ваши условия. Должно быть, они очень важные, раз вы заставили меня сюда приехать.

Ферруччио обнажил зубы в улыбке, от которой она вся похолодела.

— Хотите переговоров, Principessa? Пожалуйста. Поскольку вам так не терпится узнать мои условия, вот они. Точнее, оно. Я готов надеть корону, но только при одном условии. Если в придачу к ней в качестве компенсации получу вас.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

— Вы спятили! — возмущенно воскликнула Кларисса.

Ферруччио небрежно откинулся на спинку стула.

— Правда? Гмм. Весь финансовый мир был бы не согласен с вашим вердиктом.

— Это потому что вы настолько умны, что вам удается скрывать ваше безумие, — отрезала она.

— Возможно. Но вы слышали мое условие, Кларисса. Теперь вам должно быть ясно, для чего я пригласил вас сюда. Чтобы предъявить свое требование вам лично, а не передавать его через вашего отца или других членов его Совета.

Кларисса раскрыла рот. Ее возмущению не было предела.

— Думаете, они стали бы рассматривать ваше нелепое требование? По-вашему, сейчас на дворе Средневековье?

Ферруччио с невозмутимым видом налил себе гранатового сока и, сделав глоток, посмотрел на нее поверх стакана.

— У этого сока много общего с вами. Сначала он кажется сладким, но чем больше его пьешь, тем кислее становится во рту.

Ее руки сжались в кулаки.

— Тогда вам лучше его не пить, а то будет изжога, — парировала она.

— У меня крепкий желудок, и я буду пить его до тех пор, пока он мне не надоест. — Его глаза угрожающе сверкнули. — Вы правда думаете, что я стал бы выдвигать это требование, будь у меня хоть какие-то сомнения в том, что его примут к рассмотрению? Вы утверждали, что знакомы с моими методами, Кларисса. Неужели университетское образование не позволяет вам понять, что я и шага не сделаю, если не буду на сто процентов уверен в его успехе?

Почувствовав, что ее нижняя губа дрожит от гнева, она закусила ее и, досчитав про себя до десяти, сказала:

— Зато мое образование позволяет мне понять другую вещь, синьор Сельваджио. Рано или поздно даже финансовые гении просчитываются. Как вы в этот раз. Я не товар, который можно требовать в обмен на услугу. Так что, боюсь, наша сделка не состоится.

Он сделал еще глоток сока. На его губах играла самодовольная улыбка.

— Позвольте мне поделиться с вами одним жизненным фактом, Principessa. Из реальной жизни, а не стерильной, к которой вы привыкли. Я не нуждаюсь в короне. Это корона во мне нуждается. Причем отчаянно. Вот почему вы здесь. Вот почему у вас нет выбора, кроме как выполнить мои требования. — Он пронзил ее взглядом. — Вы будете делать все, что я скажу, Principessa.

Сердце Клариссы остановилось, наверное, в сотый раз за сегодняшний день. Пропустив несколько ударов, оно забилось так часто, что у нее закружилась голова.

Это невозможно. Он не мог такое сказать. Это безумие.

Ферруччио смотрел на нее тем же холодным взглядом, что и в первый вечер на балу. Это делало ситуацию еще более абсурдной. Зачем он предъявляет ей такие требования, если на самом деле ее презирает?

Кларисса изо всех сил старалась сохранять самообладание.

— Считаете себя незаменимым? Придется вас огорчить. Это не так. Мой отец всего лишь просматривал список кандидатов. К вашему сведению, вы были в нем не первым, а третьим.

Отпив еще немного сока, он подержал его во рту, прежде чем проглотить.

— Третьим и последним, — наконец протянул он.

— У вас завышенное самомнение. Должно быть, во всем виноваты деньги. Вот что миллиарды могут сделать с человеком.

— Если деньги не унаследованы, не украдены, а заработаны честным путем, они, вне всякого сомнения, говорят о ценности их обладателя как личности.

— Честным путем? Вы в этом уверены? — От его взгляда ее бросило в дрожь, но она не подала виду. — Живите счастливо со своими ценными личностными качествами, синьор Сельваджио. Мы найдем себе кого-нибудь другого. Того, кто не будет играть в грязные игры, когда ему оказывают такую высокую честь.

В его взгляде больше не было угрозы, но снисходительная улыбка была еще хуже. Кларисса почувствовала, как кровь стынет в ее жилах.

— Желаю удачи, — лениво протянул Ферруччио. — Она вам понадобится.

Кларисса застыла на месте. У нее было плохое предчувствие.

— Что вы имеете в виду? Перестаньте говорить загадками. Если вам есть что сказать, выкладывайте.

Он лениво пожал плечами.

— Мне больше нечего сказать. Вы знаете остальное, хотя и притворяетесь, что нет. В отличие от вас я не играю в игры.

— О чем вы говорите? Что вы имеете в виду под «остальным»? — не выдержала Кларисса.

Мерцающий свет факелов и пляшущие тени придавали его лицу сверхъестественную красоту. Он задумчиво смотрел на Клариссу. В его взгляде была насмешка.

Неожиданно он запрокинул голову и рассмеялся. Этот смех был так не похож на тот, который она слышала до этого. Он был резким, полным злорадства. Несмотря ни на что, она сожалела о том, что гармония этих нескольких часов оказалась лишь иллюзией.

Dio santo, sei serio. Вы серьезно? Похоже, вы ничего не знаете. Старые шакалы держат вас в неведении, иначе вы были бы со мной поласковее. Какой глупый просчет с их стороны. Ведь я ваша последняя надежда.

— Это неправда. Кто-нибудь другой...

— ...погубит Кастальдинию, и мы все прекрасно это знаем, — закончил за нее он. — Ни один гражданин Кастальдинии, даже тот, в чьих жилах течет драгоценная кровь Д'Агостино, не обладает достаточной властью, чтобы давать отпор внешним врагам и предотвращать внутренние конфликты. Я же владею целой империей и обладаю большой властью. Вы прекрасно понимаете, что я ничем не обязан ни Кастальдинии, ни королевской семье, поэтому оставьте все эти разговоры о чести. Я готов оказать неоценимую услугу вашему королевству, но взамен требую небольшое вознаграждение. Вас.

Она уставилась на его жестокое самодовольное лицо. Дрожь, которую она отчаянно пыталась сдержать, затрясла ее с новой силой.

— Если вы не согласны, возвращайтесь домой и передайте королю и членам Совета мой отказ, — добавил он с безразличным видом. — Пусть они выберут кого-нибудь из тех кандидатов, которых по каким-либо причинам отбраковали, и погубят страну. А когда Кастальдиния будет лежать в руинах или в лучшем случае станет сырьевым придатком одного из ненасытных соседей, я вернусь за вами, и вы в конечном итоге все равно станете моей, Кларисса.

Забыв об опасности, она выплеснула на него весь яд, который в ней накопился:

— Идите к черту, синьор Сельваджио, Д'Агостино или как-вас-там. Мы обойдемся без вашей бесценной помощи. Обо мне и думать забудьте. Я не...

Кларисса резко замолчала. Причиной этому было спокойствие, с которым он наклонился вперед, поставил стакан и поднялся на ноги. Каждая клеточка ее тела гудела от напряжения, когда Ферруччио направлялся к ней. Подкрадывался как хищник к жертве.

Остановившись рядом с ней, он взял ее за руку и вытащил из-за стола.

— Что вы делаете? — пролепетала она.

— То, что мне следовало сделать еще шесть лет назад.

Ферруччио со всей силы потянул ее на себя, так что она ударилась о его тело. Не успела она вздохнуть, как он запустил одну руку ей в волосы, а другой обхватил за талию. Тогда, порабощенная его волей, она увидела за внешним лоском преуспевающего бизнесмена похотливого дикаря. Этот дикарь хотел ее. Его ноздри раздувались, глаза горели от страсти. Когда он наклонил голову, чтобы ее поцеловать, она, подчинившись инстинкту самосохранения, в последний момент отвернулась.

Его губы скользнули по ее щеке. Почувствовав их тепло и его неповторимый мужской аромат, Кларисса, вопреки своей воле, задрожала всем телом. Тогда он теснее прижал ее к себе и запустил руку под ее топ. В тех местах, где его пальцы коснулись ее спины, кожу начало жечь. Она попыталась вырваться, но он лишь усилил натиск.