Оливия Лейк

Двое на краю мира

Глава 1. Когда настоящее становится будущим

Вечерело. Оранжевое солнце из последних сил пронзало пепельно-серые дождевые тучи, едва освещая небольшую комнату. Тяжелый дубовый стол, несколько стульев, старая керосиновая лампа — ничего лишнего.

— Может, ночью? — постучала по искусно нарисованной карте Кара. — Все спят. Заберем по-тихому камень и смоемся.

— Лучше днем. Жара, все отдыхают, в зале — пара стражников.

— Но ночью…

— Ночью слишком тихо, — прервал Алекс. Темнота давно не лучшее оружие вора. Больше охраны, громче шаги, и еще бог знает, какие ловушки могли придумать в этом захолустном мире. Он снова обратился к снимкам Акады: к желтой пустыне и пыльным камням, взиравшим на него с экрана ноутбука.

Сочно-зеленая сосновая ветка ударилась в окно, и наконец хлынул дождь. Алекс хлопнул в ладоши — комната утонула в ярком электрическом свете. Микка любовно убрал со стола старую лампу, пока Кара не спихнула ее — паталогическая нелюбовь к раритету.

— И зачем тебе этот хлам? — не сильно интересуясь ответом, бросила она.

— Мне кажется, что технический прогресс портит это прекрасное место.

Кара громко фыркнула.

Воздух в центре комнаты задрожал и оттуда, словно из темного коридора, вышло трое мужчин — никто не удивился, но Алекс вскинул бровь, когда заметил у одного из них в руках длинную черную кобру.

— Это еще что за черт?

— Эта очаровательная зараза чуть не прикончила меня, спасибо перчатке, — мужчина поднял одну руку, показывая потрепанную кожу. — Эта малышка очень ядовита, и ее ядом в Акаде смазывают стрелы. — Он взял нож и, разжав змее рот, надавил — несколько янтарных капель упали на металл, потом обломал змее зубы и выбросил в окно — кусайся, если сможешь.

— Ну, что там в провинциях? Люк?

Тот как раз обтер нож и повесил его обратно на пояс.

— Повсюду власть царя Акады. Диктатура, тирания — всё как мы любим.

— Связь, огнестрел?

— Ничего. Технического прогресса не обнаружено.

— Ну что же, нам будет полегче. — Алекс жестом приказал всем подойти к столу. — Значит, действуем так: Люк и Микка — вы берете на себя стражу.

— Есть, кэп. — Микка достал пистолет и демонстративно передернул затвор.

— Позер, — бросила Кара.

— И я люблю тебя, детка, — он смачно поцеловал воздух, на что она картинно закатила глаза.

— Стрелять только в крайнем случае, — напомнил Алекс. Чем меньше следов они оставят, тем лучше. — Ноа и Финн контролируют выходы, — он ткнул пальцем в карту — братья одновременно кивнули. — Мы с Ченом забираем камень, а ты, Кара, нас страхуешь. Уходим двумя группами: Люк, ты уводишь близнецов и Микку, остальные со мной. Вопросы?

— Паралитики или газ? — деловито поинтересовался Люк.

— Паралитики. — Алекс осмотрел остальных — все молчали, понимая, что завтра, возможно, их трехлетние скитания по чужим системам закончатся удачей.

–//-

Сухие горячие губы нетерпеливо скользили по молочно-белой коже, прикусывая зубами, оставляя развратные метки, а руки касались так, как ни одному мужчине не положено, но она позволяла, послушно выгибая спину и разводя ноги шире, чтобы до конца соединиться с ним. Краткий миг боли и истинное блаженство медовой капелью разнеслось по телу, омывая обоих, лаская, как прохладная воды реки Эстос нежит изумрудные берега Инэры. Инэра. Инэра…

Лея стремительно очнулась, громко, рвано дыша, с колотящимся в груди сердцем. Она всё еще ощущала вкус чужих поцелуев, а голова была непомерна тяжела от порочной страсти. И запах. Аромат единения мужчины и женщины, такой естественный и такой далекий от самой Леи, невесомо парил в воздухе, постепенно истончаясь и пропадая с каждым мерным дыханием ветерка, ласкавшего занавески.

Видение. Одно и тоже, каждую ночь к ряду. Оно смущало и измучило. А призыв святой матери Инэ из родного мира вселял тревогу. Сложно. Предсказывать судьбу всегда непросто, а свою — практически невозможно, но видение приходило, не отпуская до самого рассвета, однако его значение ускользало от понимания Леи. Ведь самая его суть исключена. Страсть — чувство недоступное холодным дочерям Инэры.

— Госпожа проснулась, ванна уже готова.

— Спасибо, Айме, — Лея улыбнулась служанке и поднялась с постели. Прошла по каменному полу, нагретому жарким солнцем Акады, и, скинув прозрачную сорочку, вошла в теплый мраморный бассейн. Вода успокаивала и расслабляла, возвращала покой и уверенность. Закончив утренний туалет, Лея снова была собой — спокойной и бесстрастной провидицей царя Мерадеса.

— Кирана, дай, пожалуйста, самоцветы, — Лея украшала расписанную золотыми барханами Акады доску, которая, после завершения работы, украсит стену в тронном зале.

— Как чудесно получается, — Кирана заботливо высыпала на стол, рядом с Леей, мешочек с камнями. — Уверена, господину понравится.

Они переглянулись, без слов понимая друг друга, — здесь даже у стен есть уши.

— Я каждый день прошу об этом богов.

Они снова принялись за работу в надежде, что Мерадес обойдет сегодня покои провидицы своей величайшей милостью. Их мольбы не были услышаны. Двери в комнаты с подобострастной суетой распахнулись — Кирана вскочила, почтительно опуская голову.

— Господин, — Лея осталась сидеть, мягко перебирая пальцами самоцветы.

— Прекрасная работа, — тонко улыбнувшись, похвалил Мерадес. — Другого я и не ожидал от прекрасной женщины.

Лея сглотнула. Намеки царя становились прозрачней и яснее.

— Что скажешь, провидица, ждет меня удача на охоте?

— Чтобы предсказать удачу великолепному охотнику не нужно иметь особого дара. — Комплимент достиг цели — Мерадес широко улыбнулся и взял ее за руку, помогая подняться.

— Через два дня я вернусь и, надеюсь, в моих руках окажется не менее трепетная лань.

Лея высвободилась, отмечая, что так откровенно он ее еще не домогался.

— Мой господин, ты знаешь: это невозможно. Если я разделю с тобой ложе, то ты лишишься вещуньи

— Мне больше не нужна провидица. Я и так властелин мира. Мне нужна ты.

Лея равнодушно повела плечом, никак не реагируя на его признания. Мерадес был силен, могуч и по-своему красив: с жесткими, выстриженными на висках черными волосами, чуть раскосыми темными глазами, с властно вздернутым подбородком и тонкими губами. Именно рот выдавал в нем незримую порочность и сластолюбца. Никаких чувств, кроме, пожалуй, страха, Лея к нему не испытывала.

— Мне кажется, ты не такая холодная, как рассказывают твои сестры с Инэры. — Мерадес бросил плотоядный взгляд на Кирану, чью неподверженность плотским удовольствиям он уже испытал на себе.

Лея внутренне содрогнулась: Кирана после внимания царя прятала синяки на шее и запястьях, не решаясь показать, как дорого ей обошлась его низменная страсть. Они вместе плакали, обтирая ее тело от девственной крови и следов его похоти.

Кирана прибыла на Акаду вместе с провидицей. Она была для Леи сестрой, последней нитью, связывавшей с родной Инэрой, но у нее не было дара, способного защитить от посягательств на ее честь, и была красота, распалявшая желания плоти сластолюбивого царя.

— Когда я вернусь, мы поговорим. — Мерадес стремительно покинул покои, а Лея подрагивающими ледяными пальцами смахнула слезы со щек Кираны, заглядывая в полное ужаса лицо. Ей и самой в пору заплакать, но глаза вопреки приговору оставались сухими. Если Мерадес что-то решил — его не остановить. Лея и так долго проходила нетронутой. Только ее дар, верные, правдивые предсказания, принесшие множество побед, загнавшие под гнет царя Акады все пять миров, удерживали его от насилия. Сейчас его тщеславие достигло пика, и единственный трофей, не покорившийся ему, жег калёным железом тщеславную душу. У Леи осталось два дня. Последним подарком судьбы стало время.

Этим даром воспользовались и чужаки, тайно проникшие в едва освещенные, каменные коридоры дворца. Люк прицелился и выстрелил дважды — стража, охранявшая вход в тронный зал, с глухим слоном рухнула на пол. Ампулы с парализующим снотворным молниеносно сработали. Микка — большой и сильный, как дикий медведь, резко отворил тяжелые двери, и Люк повторил маневр с другой парой стражников. Проход был расчищен. Алекс и Чен тенями скользнули в полумрак — бронзовые лампады, зажженные хаотично, давали мало света и наполняли комнату едва уловимым ароматом травы.

— Они что, каннабис жгут? — удивился Чен, перешагнув через грузное тело стража.

— Заткнись, — тихо велел Алекс, подбираясь к трону. Крупный, сверкающий перламутром опал был вмонтирован в стену, расписанную примитивным древним письмом. Пока Люк и Микка оттаскивали за колонны парализованную охрану, близнецы страховали вход, а Кара, держа автомат наготове, прикрывала тылы, Алекс забрался на внушительное и с виду жутко неудобное кресло, топча сиденье армейскими ботинками, и достал помпу-резак, накрывая ей камень. Легче вырезать кусок стены, чем спешно выкорчёвывать артефакт: не повредить — цель номер два, номер один — добыть.

Чен тем временем достал из рюкзака компактный переносной генератор, включил питание, и резак тихо загудел. Через секунду зал разорвал вой сигнализации, допотопной, но громкой.