— Твоя ладонь.

Я качаю головой.

Данте грубо хватает меня за плечи.

— Не вынуждай меня ломать тебе пальцы. Или Энтони.

Из горла вырывается слабый вздох, и я разжимаю кулаки. По коже скользит лезвие. Подобно следу за кораблем, плоть расходится, и сочится струйка крови не шире шва на платье.

Не успевает Данте убирать меч обратно в ножны, Мериам кивает на свой вытянутый указательный палец.

— Уколите мою кожу, Ваше Величество.

Фейри подозрительно разглядывает ее палец, словно ожидает подвоха. Я надеюсь на него всем сердцем.

Глава 8

Данте направляет на нее меч, костяшки пальцев сжимают рукоять с такой силой, будто он боится, что она попытается его отобрать. Однако Мериам лишь слегка прижимает палец к острому кончику, пока не выступает капля крови.

Скопившиеся под веками слезы вытекают наружу. Ненавижу тебя, Бронвен. Как же я тебя ненавижу! Надеюсь, Лор тебя выпотрошит.

— Теперь возьмитесь за руки и подойдите ближе. — Мериам наклоняет голову к руке, лежащей на подлокотнике трона; каштановая грива рассыпается по угловатому плечу. Несмотря на их длину, шаббинка напоминает нищенку, остро нуждающуюся в мыле и сытном ужине.

— Это уловка! — рычу я, когда Данте берет меня за руку.

Между его бровями появляется складка.

— Росси?

— Не уловка, Маэцца. Я бы заключил сделку, но от нее будет мало толку.

На краю беспокойного сознания мелькает недоуменный вопрос: в каком смысле будет мало толку?

— Ластра, дай генералу соль, — приказывает Данте.

— Я сам приму соль.

Юстус достает из кармана мундира золотую табакерку, которую он подавал мне в тот день, когда меня привезли в Изолакуори на слушание. Украшающие крышку рубины сверкают, едва он открывает ее большим пальцем и берет щепотку соли.

Переждав пару мгновений, Данте спрашивает:

— Это уловка, Росси?

Я во все глаза наблюдаю за жестким лицом Данте — лицом человека, которого я когда-то знала одновременно слишком хорошо и не знала совсем. На языке вертится уйма вопросов, и первый из них: как давно ты решил меня использовать?

— Это не уловка, Маэцца. Вы выйдете из этого хранилища связанным с моей внучкой так же, как я связан с Мериам.

— Чертов убийца!.. — кричу я, молясь, чтобы мой голос проник сквозь камень и достиг ушей некой доброй души. Возможно, одного из слуг Росси…

Генерал прижимается боком к моей спине и закрывает ладонью мой рот.

— Не перебивай, Фэллон.

От толкает меня к Мериам.

— Нинуду! — мычу я. Она ведь поймет, что я имею в виду «Не надо»? Я пытаюсь выдернуть руку из руки Данте, и хотя кожа липкая и скользкая от крови, мне не тягаться с ним в силе. — Прушу, Мием, нидеаи ито…

— Ради всего святого, Росси! — рычит Данте. — Усмири свою внучку.

Мериам подносит свой кровоточащий палец к моему мизинцу. Мурашки пробегают по всему телу и проникают прямо в кости.

— Прафу, — хриплю я в ладонь Юстуса. — Нит.

От меня исходит поток силы, сотрясающий легкие, и я резко вдыхаю, от чего в груди расползается тупая боль.

Напевая на шаббинском о единстве и силе, Мериам проводит пальцем по бугоркам и впадинам моих костяшек, затем повторяет то же самое с Данте.

Я дрожу. От ужаса. От отчаяния. От ярости.

Я думаю о Лоре. Все мои переживание наверняка не сравнятся с тем, что почувствует он, узнав о замужестве своей пары. Он вырвет Данте сердце.

Юстус приобнимает меня за талию свободной рукой, удерживая в вертикальном положении, вынуждая меня терпеть неприятное покалывание жизненной эссенции его новой жены на моей коже и острое жжение там, где моя рана соприкасается с раной Данте.

Мериам продолжает бормотать заклинание и обвивать наши руки своей кровью. Я предпринимаю последнюю, отчаянную попытку вырваться, однако твердая рука деда и железная хватка Данте делают попытки тщетными.

Почему она согласилась на ритуал? Разве он каким-то образом поможет ей освободиться от трона?

Она водит указательным пальцем по нарисованным ею линиям, связывая их воедино. Я никогда не видела, как проводят этот ритуал, тем не менее понимаю, когда он закончен. Не потому, что ее кровь впитывается мне в поры, не оставив и следа, а потому, что чувствую это… странное покалывание, пробегающее по ладони и запечатывающее мою судьбу.

Легкие сжимаются, словно я под водой и сдерживаю дыхание, вот только я сдерживаю крик. Отчаянным рывком наконец освобождаюсь от Данте.

Король фейри поднимает руку и внимательно рассматривает; глаза круглые от благоговения, в то время как у меня — от ужаса, а затем и от отчаяния при виде соединенных кругов, вытатуированных под пятном нашей смешанной крови. Я переворачиваю свою руку, и, разумеется, то же изображение красуется на моей коже.

Ярость застилает глаза — горячее, чем новое клеймо, более влажная, чем соленые капли слез. От кольца можно было бы избавиться, но татуировка… Пока я не убью Данте, у меня на коже будет напоминание о нашей связи.

С другой стороны — и да, я во всем всегда ищу хоть какие-то плюсы, — теперь я понимаю, что значит татуировка Юстуса — это не оберег. Ох, он и не догадывается, какая кара его ждет. Я разорву его на клочки, а затем растопчу каждый из них.

— Готово? — выдыхает Данте.

— Да. — Голос Мериам вырывает меня из тревожных мыслей. — Теперь отойдите. Я попытаюсь освободить магию внучки.

— Попытаешься? — Данте опускает отмеченную печатью руку.

— Мы уже обсуждали, Маэцца. Если ее шаббинская сторона слишком переплетена с вороньей, то, возможно, без Лоркана у меня не получится разорвать чары.

— А я уже говорил, что присутствие Рибио исключено.

Мериам предлагала высвободить мою магию с помощью Лоркана? Разве может она не понимать, что он убил бы ее раньше, чем она успела уколоть себе палец?

О боги! Нужно предупредить его, что ее смерть повлечет за собой и мою.

Глава 9

Данте отступает, а я пытаюсь выровнять дыхание. Напрасные старания. Сердце колотится слишком быстро, сокращая каждый мускул в теле.

— Развяжи платье на шее. — Голос Мериам возвращает мой взгляд к ней. — Мне нужен прямой доступ к сердцу.

Мурашки пробегают по позвоночнику, пригвождая ступни к обсидиановому полу. Я хочу вернуть магию, но также хочу жить. Опасно подпускать ведьму к сердцу.

Вдруг она его остановит?

Вдруг разглагольствования о наших связанных жизнях — одна большая ложь?

Вдруг…

Чья-то рука сжимает веревки у меня на шее и дергает. Я скольжу взглядом по смуглым пальцам к белому рукаву куртки, которую Данте носит под золотыми доспехами, затем выше, к каменной челюсти и холодным глазам.

— Не прикасайся ко мне! — рычу я.

Данте бросает на меня свирепый взгляд.

— Тогда начни, на хрен, слушаться, мойя.

Я стискиваю челюсть.

Мериам поднимает пальцы и ждет, когда я добровольно сделаю единственный разделяющий нас шаг.

— Знаю, ты меня боишься, Фэллон, но тебе нужно мне довериться.

Я фыркаю.

— Последний раз предупреждаю, стрега, еще раз заговоришь на шаббинском, и я отрежу тебе язык!

Мерда! Я затихаю, как мышка в амбаре. Только бы Данте не услышал моего фырканья. То, которое словно кричит: «Заклинательница змеев свободно владеет шаббинским!» Я потираю ключицу и бросаю взгляд на Данте, чье внимание приковано к Мериам.

Облегчение ослабевает, когда я отвожу глаза и замечаю, как генерал приподнимает кирпичную бровь. Щеки вспыхивают, и я спешу сосредоточиться на Мериам.

— Простите. — Она выставляет ладонь, и только теперь я замечаю ее жуткую татуировку. — Я путаюсь между лючинским и шаббинским. В моей голове оба языка звучат одинаково.

Она разводит пальцы веером, словно разминая. От кончиков отражается сверкающий лючинский герб за ее спиной, будто они покрыты маслом. Полагаю, она размазала по ним кровь, однако, прищурившись, понимаю, что блестящие участки — это мозоли. Вероятно, из-за постоянных уколов. Это ждет и меня? Новые мозоли? А я была так рада избавиться от старых.

— Я объясняла Фэллон, почему мне нужен доступ к ее сердцу.

На этот раз я оглядываюсь на Данте, чтобы изучить его реакцию и понять, на каком языке она говорила.

— Снимай блузку, мойя. — Он кивает на ткань, покрытую коркой грязи и темно-бордовыми каплями.

Я почти рычу. Мне ненавистен навязанный мне новый титул, почти так же сильно, как ненавистен он сам.

Когда я продолжаю стоять неподвижно, Данте достает черный меч, подцепляет вырез на шее и опускает клинок вниз, распарывая рубашку и корсет под ней. К счастью, он остается на месте, тем не менее это не останавливает поднявшуюся новую волну гнева.

— Какого подземного мира с тобой не так? — шиплю я, сжимая в кулаке неровные края рубашки, прикрываясь.

Мериам подзывает меня пальцем.

Я не двигаюсь с места. Тогда Юстус меня приподнимает и подносит ближе к своей жене, которая ласковым жестом убирает с моей груди края рваной блузки.

— Заклинание необходимо произнести на шаббинском. Меня нельзя прерывать, иначе ничего не выйдет. — Мериам смотрит на Данте, явно адресуя предупреждение ему.

Он двигает челюстью из стороны в сторону, и она лязгает, как якорная цепь.