Кроме Моны Стоун.

Я ускорила шаг, мне не терпелось поскорее сесть за комп Рей и разузнать все о конкурсе.

3. Правила созданы для того, чтобы их нарушать

Последний час я изучала сайт Моны Стоун, читая каждую строчку мелкого шрифта о музыкальном конкурсе.

— Мама никогда на это не согласится, — плакалась я своей лучшей подруге, которая красила ногти в такой же яркий цвет, что и чехол для ее мобильного телефона.

Ярко-розовый — любимый цвет Рей. Даже ее плед, на котором мы развалились, покрывали розовые завитушки. Когда мы были детьми и нам приходилось рисовать автопортреты в школе, она всегда рисовала себя с розовыми глазами вместо карих. Она даже носила розовые линзы, когда нам было по двенадцать, но в них она была похожа на кровожадного вампира.

Рей подняла руку и подула на ногти.

— Может, Мона устроит еще один в следующем году. Вот исполнится тебе восемнад…

— Рей! — почти крикнула я в ужасе.

Она так резко развернулась ко мне, что ее очень прямые, очень длинные и очень светлые волосы сделали полукруг в воздухе.

— Ну а что?

— Я не могу ждать так долго. А что, если такое случается раз в жизни?

Рей уставилась на меня, затем на снимок с выступления Моны, который красовался на экране ее ноутбука.

— Как насчет того, чтобы сначала написать песню? Затем, когда она будет готова, споешь ее своей маме. А так как песня будет суперкрутой, она возьмет и разрешит!

Я перевернулась на спину.

— Ты действительно думаешь, что она вообще может передумать? Она ненавидит Мону. — Я прикусила нижнюю губу. — Мы снова поссорились из-за нее после ужина, а потом ссора как-то странно перетекла в разговор об отце. По тому, как она говорит о нем, можно подумать, что он был чудовищем. — Я повернулась к Рей, она уже красила ногти на ногах.

— Она когда-нибудь рассказывала о нем твоей маме?

— Насколько мне известно, нет, но я могу спросить.

Я тяжело вздохнула.

— Если тебе не трудно… спасибо.

— Готова составить наш список целей на последний год в школе? — Прежде чем я успела ответить, Рей спрыгнула с кровати и схватила со стола блокнот. Он был розовым, от него за километр исходил аромат сладких духов, а на обложке красовалось имя моей подруги.

Она бросила мне ручку и лист бумаги, затем плюхнулась обратно на кровать и начала записывать все, что хотела бы сделать. Она начала список с поступления на программу подготовки в колледж ее мечты — Стэнфорд; Рей хотела стать кардиохирургом с того момента, как мы препарировали лягушку в средней школе. Далее — никогда не встречаться со спортсменами, ее бывший был спортсменом, и ничем хорошим это не закончилось. Наконец — прочитать прощальную речь на выпускном и, конечно, стать королевой выпускного бала.

Кто-то, кто не знает Рей, может посчитать ее странной, но я не сомневаюсь, что в каждой клеточке напротив этих целей будет галочка. Она самая великолепная и популярная заучка, которая когда-либо ходила по коридорам старшей школы Ридвуд.

Пока ее ручка металась туда-сюда по бумаге, я медленно записала свои цели на этот учебный год. Или, скорее, мою единственную цель.

— Эй, а почему у тебя только один пункт? — спросила она, приподняв идеальную бровь.

— Потому что это все, чего я хочу.

— Ну же, милая, а как же «найти парня»? Или там…

Я поперхнулась.

— Ну что?

— Мне нужно сосредоточиться. Парни всего лишь помеха.

— Тебе нужно начать жить.

— Так и сделаю, но сначала, — я ткнула пальцем в лист, — я хочу выиграть этот конкурс.

— Он по всей стране проводится.

— Ну и что?

— То, что это немного напоминает участие в лотерее.

— Нет, не напоминает. Лотерея — это просто везение, а для победы в конкурсе Моны нужен талант.

— Который есть у тебя и у тысяч других людей.

Рей наклонилась ко мне, приобняв одной рукой.

— Я восхищаюсь тобой, малышка, всегда восхищалась. Но что, если ничего не получится? Ты чувствительна, и…

— Спасибо, что веришь в меня, — проворчала я, вырываясь из ее рук. Я вскочила с кровати и пошагала к двери, глаза защипало.

Не успела я дойти до двери, как Рей сказала:

— Об этом я и говорю. Ты ведь сейчас заплачешь.

Я положила руку на дверную ручку, но не повернула ее.

— А вот и нет.

— Энджи… — Рей внезапно оказалась рядом со мной, ее кисть с красивыми розовыми ногтями обхватила мое предплечье. — Не складывай все яйца в одну корзинку. Разложи их по разным корзинкам. Найди разные корзинки.

— Мне не нужны разные корзинки.

Рей очень громко вздохнула.

— О’кей, но только попробуй начать ныть, если проиграешь!

— Хорошо.

Мой взгляд задержался на ее руке, которая наконец-то оторвалась от моей. Лак на ногтях кое-где поплыл.

— И просто чтобы ты знала — я верю в тебя.

Наконец я снова посмотрела на подругу. Она была на несколько сантиметров выше меня, но не настолько, чтобы мне пришлось запрокидывать голову.

Рей обняла меня одной рукой.

— А теперь давай позвоним тому зверю, который сбил тебя.

Именно так я записала номер водителя большого черного внедорожника в телефоне. Из-за той футболки, что была на нем. Да, мой телефон все еще работал, но из-за трещин на экране оказалось сложно разглядеть что-либо, плюс я чуть не порезала палец. В итоге я приклеила к экрану кусок скотча, чтобы осколки стекла не выпали.

— Мы не будем ему звонить, — отрезала я.

— Ты сказала, он горяч.

— Рей, он дал мне свой номер телефона, чтобы я могла сказать ему, сколько он должен за ремонт велосипеда. Не думаю, что он сбил меня, чтобы подкатить или что-то вроде того.

Рей притворно надула губы, но затем быстро перешла к обсуждению возможных новеньких в школе. Каждый год приходит кто-то. Разговоры о них возбуждают Рей не меньше, чем меня новые альбомы кумиров.

Забавно, что настолько разные вещи заставляют сердца людей биться чаще.

4. Зверь в штате Теннесси

Я провела ночь, не сомкнув глаз. Конкурс Моны просто захватил мой мозг. К двум часам ночи я придумала мелодию, которая казалась мне хорошей, пока я не сыграла ее на нашем пианино перед выходом в школу. Это звучало так ужасно, что я хмуро пялилась на черно-белые клавиши целых десять минут, прежде чем попытаться сыграть что-то еще.

Ничего не приходило на ум.

Зато пришла мама. Она вошла в гостиную одетая и накрашенная, спрашивая, почему я еще не готова. Я закрыла крышку пианино и потащила свое усталое и раздраженное тело вверх по лестнице, а затем в школу.

Прицепив велосипед к стойке на парковке, я ускорила шаг, почти побежав по мощеной дорожке, и вошла в величественное здание из красного кирпича. Двери в класс все еще скрипели. Вдоль коридора стояли солнечно-желтые шкафчики. Этот цвет должен быть умиротворяющим и вдохновляющим, по крайней мере, так говорила наша директриса, которая очень верила во всякий фэншуй и тому подобное. В прошлом году она попросила буддийского монаха сделать перестановку в классах. В некоторых из них столы расходятся веером вокруг белых досок, как солнечные лучи.

— Энджи!

Я обернулась и увидела, как Рей открывает дверь.

— У тебя первым уроком история с мистером Ренфрю?

— Я еще не получила расписание.

Я почти отошла на пару шагов, как вдруг буквально врезалась в стену загорелой кожи, намазанной фруктовым лосьоном для тела.

Мелоди Барнетт ухмыльнулась, увидев мои колени. Второпях я забыла заменить лейкопластырь с принцессами на нормальный, телесного цвета.

— Сняла тренировочные колеса с велосипеда? — Она сказала это достаточно тихо, чтобы Рей не услышала.

Мел обожает Рей — как все в школе — и не любит меня — как и все в школе. Люди не понимают, почему мы дружим.

— Пошла ты, — буркнула я, оттолкнув ее.

В своих эспадрильях на толстенной подошве, из-за которых ее ноги казались длиннее, чем все мое тело, Мелоди проковыляла к Рей, размахивая своим расписанием, будто это золотой билет Вилли Вонки.

— У меня тоже история, Рири.

Фу. У нее ужасный высокий, гнусавый голос. Ее имя ей не особо подходит.

Мел взяла Рей под руку и затащила ее в класс.

— Я займу тебе место, — сказала мне Рей.

Как только они ушли, я направилась в учебный офис, современное помещение, целиком сделанное из стекла: там располагались административные секции и кабинет директора. Кроме меня там был еще один ученик, так же поздно пришедший за своим расписанием.

Джаспер прислонился к столу секретарши.

— Это что, моя любимая певичка? — сказал он мне.

Я закатила глаза.

— Ты даже не слышал, как я пою.

— Не то чтобы я не старался услышать! — он провел пальцами по зачесанной набок золотистой челке.

— Я не пою на публике.

— Ты же понимаешь, Конрад, что, если хочешь когда-нибудь стать певицей, тебе придется петь перед людьми?

— Я еще не готова.

Он лукаво улыбнулся.

— Устроишь мне приватное выступление, когда будешь готова?

— Я не даю приватных концертов.

— Тебе даже не придется петь, — прошептал он.

Пульс участился.

Секретарь протянула ему желтый лист, затем спросила мое имя.