Орели Валонь
Наши очаровательные невестки
Жюлю и Гаспару и моим будущим очаровательным невесткам…
Говорят, каждый третий развод происходит по вине родителей жены или мужа.
А сколько родителей насмерть переругались из-за своих невесток?
Глава 1
Утро, вечер, Новый год
Жак всегда вел себя черт знает как. Поэтому, когда в сочельник они очутились вместе в ванной комнате, переодеваясь к ужину, Мартина сочла нужным напомнить мужу, что это Рождество — особенное. И ему следует быть пай-мальчиком, от этого зависит благополучие всей семьи.
— Пожалуйста, держи себя в руках. С детьми не препирайся, невесток не задирай. Нам главное новенькую не отпугнуть, — заметила Мартина и, приоткрыв рот, подкрасила ресницы.
Потом посмотрелась в зеркало удостовериться, что новое платье ей к лицу. В зеркале отразилась некогда великолепная супружеская пара, впрочем, и сейчас о возрасте напоминали лишь седеющая шевелюра Жака да редкие мимические морщинки у обоих — следы усталости, мелких забот и неудержимого хохота.
— Хоть бы Николя на ней остановился, — продолжала Мартина. — Как ее там? Жанна, да? Никаких нервов не хватит каждый раз новое имя запоминать! Я постоянно боюсь оговориться. И потом, в кухонных шкафах освободится место, если мы наконец перестанем каждый год заказывать очередную бретонскую миску с именем свежеиспеченной невестки. Жак, я с кем разговариваю?
— Ты уверена, что тебе идет желтый цвет? — Он скорчил гримасу, глядя на ее платье вырви-глаз.
— Да что ты в моде понимаешь! — надменно оборвала его Мартина.
Но мысли отца семейства, поглощенного впихиванием пуза в новую приталенную рубашку, были заняты другим. Если он что и принимал близко к сердцу, так это соблюдение традиций. А традицией в семье Ле Геннек считалась рождественская оленина. Ответственным за ее запекание на низких температурах всегда назначался Жак, из-за чего каждый сочельник он становился страшно раздражительным. Главное было не передержать мясо в духовке, не то он безнадежно испортит вечер себе и, соответственно, всем остальным. Он завелся уже в мясной лавке, колеблясь между двумя кусками, один показался ему совсем уж жалким, другой — слишком увесистым. Дальше — больше, пришлось выбирать вино для соуса. И вот уже почти час как он, уставившись на минутную стрелку, обеспокоенно переспрашивал:
— Тебе не кажется, что за четыре часа наша оленина пересохнет?
Мартина, вот уже почти сорок лет проявлявшая чудеса терпения и выдержки, тихо ответила мужу, который теперь нервничал из-за выбившейся пряди:
— Лучше причесывайся и одевайся на кухне. Тебе так будет спокойнее, да и мне заодно! Ведь в прошлом году мясо получилось идеально? Учитывая его вес, четыре часа — то, что надо! К тому же у тебя есть зонд! Будь добр, застегни мне молнию на спине, — попросила Мартина и принялась напевать нечто, отдаленно напоминающее ее любимую песню про любовь. — Onlyyouuu!
Жак, так и не застегнув ей молнию, выскочил из ванной и понесся вниз на кухню, чтобы заглянуть в духовку. Когда он поднялся обратно, ему явно было неловко, но жена даже не удостоила его взглядом. Она собиралась прекрасно провести вечер, начиная с этой самой минуты.
Мартина поправила каштановую челку. Стрижка каре, которой она не изменяла уже несколько десятилетий, придавала ей слегка озорной вид, особенно в сочетании со вздернутым носом и круглыми глазами. Со временем она становилась все больше похожа на Салли Филд, американскую актрису, сыгравшую мать семейства в «Миссис Даутфайр». Уверенным движением кисточки она нанесла розовые румяна, потом принялась красить губы, слишком тонкие, как ей казалось. Но, не докрасив, обернулась к мужу.
— И все же я волнуюсь. Наш Николя, конечно, не сахар. У него всегда был склочный характер. В кого, интересно, — добавила она, покосившись на Жака. — Может, ему следовало повременить, прежде чем знакомить ее с нами? Вынести одновременно отца и сына бедной девочке будет не по силам. Я вообще к кому обращаюсь? И хватит дергаться из-за мяса! Если ты прекратишь каждые десять минут открывать духовку, оно будет буквально таять во рту, как ты любишь. Лучше застегни меня!
— Обожаю, когда ты так со мной разговариваешь, — усмехнулся Жак, застегивая молнию. — Ты просто неотразима! — сказал он, провальсировав с женой несколько па.
— Правда? А мне кажется, что я страшнею на глазах и все пялятся только на мой живот! — возразила она и снова посмотрелась в зеркало.
Жак взял ее за руку и внимательно оглядел с ног до головы. Маленькая, худая Мартина не утратила упругости тела, что неизменно вызывало зависть ее подружек за шестьдесят.
— Глупости, дорогая, хватит на себя наговаривать. Ты прекрасна! А как хорошо пахнешь… — Жак уткнулся носом ей в затылок. — У тебя колготки или чулки? — спросил он, погладив ее по бедру.
— Ой, только не сейчас! Я вообще не против, но мы опоздаем! До их прихода осталось меньше часа, а у нас конь не валялся. И надо успеть спрятать детские подарки. Мне не терпится увидеть наших внуков, наверное, они еще выросли с прошлого раза!
— А мне хочется стащить с тебя это платье… — Жак гнул свое, самозабвенно целуя в шею свою спутницу жизни, да так, что она захихикала, как девочка.
— А мне хочется, чтобы ты нормально держался с сыновьями и по-человечески общался с невестками, а не сидел вперившись в телефон. Договорились? — спросила она, приняв самый непреклонный вид, на какой была способна. — И если будешь вести себя хорошо, тогда после ужина…
— Давай начнем с аперитива. — Жак обольстительно улыбнулся.
Они удалились в спальню, и оттуда еще некоторое время доносился смех, шорох сброшенных на пол туфель и восклицания типа «ай, поосторожней!». И время застыло — до тех пор, пока не раздался звонок в дверь.
— Уже? Так рано? — воскликнула Мартина. Будильник показывал 20.10. — Черт!
— Смотри не ругайся! Наши внуки обожают играть в полицейских, и нам это снова обойдется евро в тридцать за вечер! Рубашку заправить или выпустить?
— Выпусти, а то у тебя пузо выпирает. Ты, случайно, не видел мою левую туфлю? Куда она подевалась?
— Пузо выпирает? Спасибо на добром слове!
Мартина и Жак сбежали вниз в переднюю. Наспех причесавшись и приведя себя в порядок, они сделали глубокий вдох и повторили напоследок план битвы.
— Итак, вкратце: колкостей в адрес невесток не отпускать, телефон убрать, помнить о холестерине. И обойдись без добавки, ладно?
— Слушаюсь, хозяйка! — кивнул Жак и поцеловал жену в губы. — Ну, вперед! Где наша не пропадала!
Глава 2
Поздняк метаться
За дверью обнаружилась одинокая фигурка Антуанетты.
— Мама? Ты что так рано? — спросил Жак. — Мы же договорились на девять. Подожди, дай мне свое пальто.
Пожилая дама, которую и так не видно было под шляпой, предназначенной исключительно для торжественных выходов, буквально утопала в шубе. У ее ног стояли два огромных баула с аккуратно завернутыми подарками.
— Лучше забери подарки для детей. В наши дни игрушки тяжелеют со страшной скоростью. Ты потрясающе выглядишь, Мартина, — добавила она, целуя невестку. — Желтый цвет очень тебе к лицу.
— Спасибо за комплимент. Как вы? — спросила Мартина, взяв у нее пальто.
— Не будем о грустном, ладно? Это что, новое платье?
— Да, именно что новое. Спасибо, что заметили, Антуанетта, — ответила Мартина, с упреком взглянув на мужа.
— Я зайду, с вашего позволения, а то мы все простудимся на сквозняке, — заметила ее свекровь.
Антуанетта прошла внутрь их большого дома, где ее сын Жак обитал вот уже тридцать пять лет со своей женой и где трое их сыновей провели счастливое детство, вылетев из родительского гнезда лишь несколько лет назад. Антуанетта же так никуда и не переехала из Динана и была счастлива, что сын решил поселиться неподалеку от дома, где она последние десять лет жила в одиночестве.
Это был красивый трехэтажный дом с белыми ставнями — типичное для Северной Бретани буржуазное строение начала двадцатого века из местного камня.
Жак, инженер-строитель по профессии, сам руководил его реставрацией. В глубине густого сада он разбил огород и страшно им гордился. Наверху находились четыре спальни и небольшой кабинет, так что многодетная семья могла с легкостью там разместиться. Первый этаж занимали просторная гостиная с камином и прекрасно оборудованная кухня. Единственная тесная ванная комната долгое время была полем брани — там происходили водные баталии, а над раковиной — кулачные бои.
Этот дом всегда жил полной жизнью — и теперь, несмотря на отсутствие детей, душа не покинула его, равно как и ароматы натертого паркета и горящих поленьев. На слегка поблекших стенах по-прежнему висели семейные фотографии, пробуждая ностальгические воспоминания о старом добром времени. Совсем маленькие дети с одних снимков появлялись на других уже в более зрелом возрасте. По открытой улыбке Матье, старшего сына, можно было догадаться, что он милый послушный мальчик и типичный отличник. Средний, Александр, тот еще клоун, обожал валять дурака, корча самые невероятные рожи, и наверняка испортил бы образцово-показательные снимки, если бы Николя, младшенький, не стоял с вечно насупленным видом, гневно скрестив руки на груди.
