— Настоящий воин, — подметил Карлайл. Хаара вздрогнула, вспомнив, что именно так подумала о брате в роковой час. Она всегда считала его воином. — Во всяком случае, производит впечатление умелого бойца.

— Он не воин, а пес, — процедила девушка сквозь зубы, благо никто не услышал ее из-за поднявшегося гула.

Хаара вновь погрузилась в атмосферу шумной арены. «Не сейчас», — сказала она себе, расслабив пальцы, до боли впившиеся в ладони. Принцесса с трудом отвела взгляд от фигуры Лонгрена, после чего, как и все присутствующие, стала ожидать схватки, на которую раньше бы не отважилась взглянуть.

В детстве она всегда избегала арены, ненавидела приходить сюда с братьями и отцом, поскольку боялась крови и смерти. Иногда поход был неизбежен, но принцесса не разделяла радости зрителей и вечно хотела плакать, наблюдая за тем, как кто-то вынужден бороться за жизнь. Кружилась голова. Ее рвало. Сразу представлялось, что однажды она окажется в подобных условиях: тоже будет биться насмерть, и если окажется слабой, ей выпустят кишки. Ужасно было то, что приходилось оценивать и варианты смерти. Стоило роковому удару прийтись в сердце или шею — все заканчивалось быстро, но вот в живот… Хаара знала: от таких ран умирают долго. Мучительная и мерзкая смерть.

Теперь же она чувствовала, что должна увидеть все, должна понять и принять проклятье, что сопровождало ее семью на протяжении столетий. Иначе ад на земле не закончится, и разложение, вгоняющее Ревердас в состояние, где даже Геул окажется бессилен, достигнет апогея.

Где-то рядом был ключ к разгадке злого рока. Во всяком случае, Хааре так казалось.

Вскоре зрелище началось.

Глава 6

Точка невозврата

Хаара почти бесстрастно смотрела на первый и второй бои, происходящие между незнакомыми ей мужчинами. Она не испытывала к ним жалости. Преступники недостойны ее жалости. Отец всегда говорил, что велары обязаны пройти обряд очищения через кровь. Девушке было противно наблюдать за тем, как кого-то убивают, ей не хотелось думать о том, что когда-нибудь придется убить самой. Учителя предлагали действенный метод: обезличь противника, воспринимай его как предмет, а не человека, тогда убийство не покажется чем-то ужасным. Предметы имеют свойство ломаться. Их просто заменяют другими. На практике Хааре ни разу удалось представить, что перед ней не человек, но, сидя на трибуне, она слишком сконцентрировалась на ненависти к Лонгрену, поэтому происходящее внизу не казалось ей чем-то важным или впечатляющим. Арена в очередной раз взорвалась рукоплесканиями и воплями, близился заключительный бой.

Когда велары вышли на арену, в глаза бросилась разница в комплекции. Тот, кого назвали Эдд Цирюльник, был на голову выше и гораздо шире в плечах. Хаара осмотрела его противника — мужчину неопределимого возраста. Заросшее клочковатой бородой лицо с мученическим выражением казалось смутно знакомым. Его представили с особым пренебрежением: Ниан Евнух. Имя напомнило что-то из прошлой жизни. Девушка прищурилась, чтобы лучше рассмотреть его черты. Ниан… Она знала лишь одного человека с таким именем.

Юноша из благородного рода, любимец судьбы, не иначе. Поцелованный солнцем, статный, вызывающий у девушек нескромные мысли, он был лучшим другом Иландара. Конечно, только в том смысле, в каком разрешалось им быть. Из того типа людей, у которых все выходит если не с первого, то со второго раза точно. Они часто виделись во дворце, иногда вместе тренировались. Хаара помнила, как Ниан неоднократно становился противником Иландара, и брату приходилось напрягаться, чтобы сразу не очутиться на земле. Добродушный и отпускающий глупые шутки, Ниан часто разряжал гнетущую атмосферу. Луч света в царстве безнадеги. Будучи старше Хаары всего на несколько лет, сейчас он казался человеком другой эпохи. Если Иландар превратился в изуродованного призрака, то Ниан стал олицетворением последней крохи избитого благородства. Воскресив его образ в памяти, Хаара как будто вновь видела знакомого юношу, только постаревшим, грязным, озлобленным.

Его взгляд… Она отчетливо помнила, с каким добродушием Ниан смотрел на окружающих его людей. Даже Иландар никогда не смотрел так в ее сторону, да и как он мог, зная, с чем придется столкнуться наследникам? Однако сейчас во взгляде Ниана сквозило что-то чужеродное, несвойственное ему. Всепоглощающее желание терзать, душить, воскрешать, чтобы мучительно убить вновь.

Хаара невольно подалась вперед. Захотелось прикоснуться к нему, сорвать маску жестокости, ощутить радость оттого, что нашла нечто давно утраченное. Она испытала смутное чувство, будто снова видит брата… Пусть Хаара не общалась с ним так тесно, как Иландар, сейчас, поглощенная чувством внутреннего одиночества, она безумно хотела очутиться рядом с кем-то, кто был связан с ее семьей. На мгновение Хаара представила, как они встретятся. Может, даже обнимутся, расскажут друг другу о накопившемся, разделят общую боль.

Солнце пекло, раскаляя песок арены.

Прошли годы… Иландар сгнил, Ниан стал незнакомцем. Да и что можно сказать о ней самой? Узнал бы ее Ниан? Когда целая страна верит, что ты мертва, сама ощущаешь это, мнишь себя кем-то другим.

— Кто этот Ниан? — поинтересовалась она у сидящего рядом мужчины. Хаара не думала, что однажды придется увидеть его на Арене.

— Предатель. Их уж немного осталось. — Мужчина хохотнул. — Этот стойкий, уже несколько лет здесь держится.

— Предатель? Что же он сделал?

— Неместная, что ли? Поддерживал Иландара Слабого. Такой же богохульник и слабак. Первый год подобных ему привязывали к столбам на площади и заставляли молиться Геулу за всех мимо проходящих горожан. А потом отправили на Арену искупать собственные грехи. Король милосерден, дает шанс попасть в Аридон даже такому ничтожеству.

Хааре захотелось выхватить меч и снести идиоту голову. Он, предавший веру в истинного короля, поддержавший узурпатора, смеет рассуждать о милосердии и слабости! Неужели, видя это, Геул до сих пор не позволил ему подавиться рыбьей костью? Почувствовав на себе обеспокоенный взгляд Карлайла, девушка поджала губы. Тем временем схватка началась.

Ниан умел сражаться, и это действительно помогло ему протянуть здесь столько лет. Это вселяло надежду. У девушки даже мелькнула сумасбродная мысль помочь ему сбежать из заключения. Одновременно она понимала ее безнадежность, но позволила себе немного помечтать. По правилам турнира велары могли сами выбрать оружие. Ниан стоял с двуручным мечом, а Эдд — с двуручной булавой. Булава — хорошее оружие для атак на поле боя, где противникам трудно развернуться и где, как правило, тела воинов защищены доспехами. Здесь же, на Арене, где веларов ничего не защищало, булава казалась бесполезной против меча. Парировать ею удары непросто, а чтобы наносить, нужно сокращать дистанцию. Ниан же с двуручным мечом мог спокойно удерживать противника на расстоянии.

Осознавая свое преимущество, Ниан напал первым. Приняв боевую стойку, он нанес удар, целясь противнику в шею, но Эдд успел нагнуться, так что лезвие его не задело. Он тут же попытался сократить расстояние и нанести ответный удар, но Ниан отскочил и осыпал противника градом отточенных ударов. Несколько раз меч даже достигал цели, но порезы не были глубокими. Правильные движения ног играли большую роль, но песок заставлял стопы вязнуть, мешал действовать стремительно, из-за чего Ниану приходилось осторожничать. Хаара знала, что на ровной поверхности он двигался гораздо быстрее, здесь же, в искусственно созданной пустыне, приходилось следовать иным правилам. Эдд был достаточно проворным, Ниану никак не удавалось смертельно ранить его. Меньше всего Хааре вновь хотелось заводить разговор, но любопытство терзало.

— Почему Цирюльник?

Мужчина чудом расслышал ее вопрос в поднявшемся восторженном гвалте. Эдду снова удалось сократить дистанцию, но Ниан пнул его в грудь, после чего рубанул в область плеча. Эдду чудом удалось уклониться. От лезвия его отделяли миллиметры.

— До Арены он им был, но здесь род деятельности слегка извратился. Теперь Эдд снимает скальпы. Ты смотри, сама увидишь.

Хаара надеялась, что не увидит. Когда жестокость становится необходимостью — это одно, но стоит ей превратиться в неоправданное действие, как она вызывает тошноту. Порой даже у тех, кто не гнушается ею. Эдд замахнулся булавой и попытался нанести стремительный удар в голову. Ниан парировал его, отходя назад. Эдд сделал выпад, решив ударить Ниана в солнечное сплетение, но тот успел отскочить и ответить рубящим ударом. Эдд на удивление ловко парировал его. Ниан нанес еще несколько ударов сверху, после чего начал опускать меч для нижнего. Эдд тоже опустил булаву, намереваясь отбить его, но та выскользнула из рук. Ниан развернул меч и сделал подсечку. Эдд не успел уклониться, и меч оставил на его бедре достаточно внушительную рану. Мужчина пошатнулся.

Ниан наступал. Он снова ударил сверху. Эдд парировал, попятившись. Его пошатывало. Теперь он с трудом опирался на левую ногу. Будто сильнее разозлившись, Цирюльник сделал выпад, стремясь сбить Ниана с ног, но тот заблокировал удар. Не теряя времени, Эдд поднял булаву и попытался размозжить ею лицо противника. Ниан подался назад, поднял меч, но Эдд уже наносил удар сбоку. Булава обрушилась мужчине на руку. Зрители вопили все громче. Следующий удар Ниан парировал, но Хаара заметила, что держать меч ему стало труднее. Оба противника замедлились. Ниан перешел в наступление. Он нанес рубящий удар, но Эдд перехватил булаву горизонтально и заблокировал его. Ниан сделал переход и рубанул противника по животу. Эдд не успел отреагировать. На секунду он застыл. По Арене прокатились восторженные возгласы. Упадет? Хаара сжала кулаки. Удар в живот — один из самых жутких. С большой вероятностью противник отдаст концы, но далеко не сразу. А пока он жив, расслабляться нельзя. Ниан сделал выпад, решив добить противника колющим ударом, но Эдд отреагировал неожиданно резко. Булавой он отвел меч противника в сторону, ухватил его за руку, одновременно притянув ближе и мешая воспользоваться оружием, а через секунду собрал остатки сил и ударил Ниана по голове. Вряд ли последний успел сообразить, что это последняя секунда его жизни. Эдд раскроил Ниану череп и пошатнулся. Словно мешок с соломой Ниан рухнул в песок, Эдд хотел поднять булаву не то в торжествующем жесте, не то для того, чтобы ударить еще раз, но не смог. Он ухватился за распоротый живот и опустился на колени. Жизнь утекала из него медленно, а добить Цирюльника было некому. Хаара понимала — это последний бой в его жизни. В нем никто не победил.