— Ах, так это воспитание?! — Госпожа Ча одаривает Ко Мэрён надменной улыбкой и, приблизившись к ней вплотную, цедит сквозь зубы: — Если не хотите, чтобы вас вышвырнули из Сноубола, прекратите вести себя как свихнувшаяся старуха. У меня нет ни малейшего желания снимать сюжет про выжившую из ума старую ведьму.

— Госпожа Ча. — С презрительной усмешкой Ко Мэрён готовится дать отпор. — Тебе повезло, ты так высоко поднялась стараниями дедушки, я же здесь оказалась благодаря своему таланту и вот уже сорок лет держусь за это место.

В ее голосе чувствуется уверенность, что таким, как госпожа Ча, с ней не сладить. Ведь даже если та выгонит ее из своего сериала, любой режиссер тут же пригласит ее к себе на проект.

— И правда, — произносит госпожа Ча Соль с усмешкой, — стараниями моего дедушки вам и удалось дожить до сегодняшнего дня.

Во взгляде госпожи Ча, сверлящем Ко Мэрён, чувствуется угроза. Ведь Ко Мэрён стала актрисой благодаря тому, что когда-то на кинопробах ее заметил режиссер Ча Квибан — дедушка госпожи Ча Соль. Точно так же, как семья Ко Мэрён стала единственным семейством потомственных актеров, представленных тремя поколениями, госпожа Ча Соль — представительница третьего поколения единственной в Сноуболе семьи потомственных режиссеров. Она — внучка одного из талантливейших режиссеров Ча Квибана, снявшего сериал о похождениях Чо Мирю и удостоенного за это Высочайшего Ордена Почета.

Я все еще стою за спиной госпожи Ча Соль, и Ко Мэрён хватает меня за руку.

— Ладно, довольно хвастаться, как вам благодаря моей внучке удалось наступить на пятки собственному деду. — Притянув меня к себе, она начинает нежно оглаживать мои пылающие щеки. — Прости, дорогая, бабуля тебя шлепнула сгоряча.

Эта неожиданная перемена в ее поведении заставляет все мое тело напрячься: видно, я слишком расстроилась из-за всего, что тут случилось.

Ее рука мягко хлопает меня по спине. Отстранившись, я решительно смотрю ей в глаза:

— Вы и с Хэри себя так вели — то ударите, то пожалеете?

Ее рука на моей спине на мгновение замирает. Я чувствую, что она едва сдерживается, чтобы снова меня не ударить. Но вместо этого, наклонив голову вбок, она смотрит на меня с широкой улыбкой.

— Конечно! Если хочешь остаться в Сноуболе, нужно уметь проявлять характер. — Улыбка становится многозначительной. — Не смей себя так вести, когда нас кто-либо видит. Ведь всем известно, что мы с тобой очень близкие друзья.

Я знаю, что до того, как Хэри выбрали ведущей прогноза погоды, она мечтала заниматься бизнесом по продаже одежды и хотела унаследовать бабушкин магазин деловых костюмов. Это все, что мне известно об их отношениях. По крайней мере, все, что я могла узнать из сериала.

Напомнив себе о цели своего приезда, я произношу чуть слышно:

— Я все поняла. Извините.

— Чего это ты вздумала с бабушкой на «вы» разговаривать?

Ничего не ответив, я бессильно киваю, а Ко Мэрён хватает меня за руку:

— Ну что ж, раз так, давайте скорее начнем готовиться!

Как новая ведущая прогноза погоды, Хэри приглашена сегодня на рождественскую вечеринку, которую устраивает «Ли Бон Медиа Групп».

«Ли Бон Медиа Групп»

В гостевой ванной, которую показала мне Ча Соль, я со всех сторон внимательно осматриваю лейку душа: оказывается, в Сноуболе на нее не устанавливают таймер. У нас дома горячая вода идет только после того, как бросишь в специальное отверстие монетку, а здесь она льется без ограничений. Тем не менее, опасаясь по привычке, как бы вода не закончилась, я моюсь очень быстро. Но, выключив воду, понимаю, что хочу побыть здесь еще, поэтому снова включаю душ и еще долго, закрыв глаза, наслаждаюсь горячими струями воды. Я впервые в своей жизни принимаю душ спокойно и не торопясь, и он чудесным образом бодрит меня, без следа смывая усталость бессонной ночи.

В шкафчике, стоящем в ванной, чего только нет. Я достаю из него полотенце, такое мягкое и теплое, и некоторое время стою, уткнувшись в него лицом, чувствуя, как в теле исчезает напряжение.

Надеваю белье и шелковый халат, который дала мне госпожа Ча, и выхожу в гардеробную. У всех, кто живет в Сноуболе, есть гардеробная комната, где они хранят свою одежду и украшения. В зависимости от профессии или степени известности актера размеры таких комнат могут немного различаться. Само собой, в домах за пределами Сноубола тоже есть отдельное место для хранения одежды. Мы его называем чуланом. Правда, в нашем мире никому не придет в голову провести туда отопление, так что чулан скорее смахивает на погреб.

Гардеробная комната госпожи Ча огромная, она больше не только всего нашего дома, но и гаража, который я видела накануне. Войдя, я замечаю Ко Санхи — маму Хэри, сидящую поодаль у туалетного столика. В отличие от Ко Мэрён, она не пытается изобразить на лице радость от встречи со мной. Еще в самолете я узнала, что это Ко Санхи первой обнаружила тело своей дочери. Она смотрит на меня с напряжением, словно перед ней призрак. Я вижу лицо этой женщины, и у меня не хватает духу так запросто назвать ее мамой. Смущаясь и запинаясь, я бормочу:

— З-з-з… Здравствуйте.

Ко Мэрён, в этот момент входящая в комнату, шутливо грозит мне:

— Хэри, если кто увидит, решит, что ты нам чужая. Кто так с мамой здоровается?

Она ставит на край столика с разложенной на нем всевозможной косметикой поднос с сэндвичами и апельсиновым соком.

— Ой, простите! — лепечу я.

Мягко надавив на мое плечо, Ко Мэрён заставляет меня сесть в кресло у зеркала и многозначительно глядит в глаза моему отражению:

— Ты сказала простите?

— Ой, то есть прости! Я буду следить за собой.

В зеркале отражается ее довольная улыбка.

— Так-то, моя девочка.

По-прежнему молча Ко Санхи берет какое-то средство и начинает наносить его мне на лицо. Средство прозрачное и довольно вязкое, но я не знаю, как оно называется.

В это время Ко Мэрён подносит к моему рту сэндвич.

— Хэри, малышка, ты ведь, поди, проголодалась? На вот, поешь.

Она почти тычет сэндвичем мне в губы, так что мне поневоле приходится открыть рот. Как только еда касается языка, рот тут же переполняется жидкой слюной. Слюна брызжет во все стороны, и я быстро зажмуриваюсь. Заметив это, Ко Мэрён счастливо смеется:

— И правда, разве найдешь что-то вкусней бабушкиных бутербродов с лососем.

Лосось, который я пробую впервые в жизни, свежие овощи и мягкий хлеб имеют удивительный вкус. Пока Ко Санхи продолжает понемногу наносить на мое лицо различные средства, отличающиеся друг от друга цветом и консистенцией, я увлеченно поглощаю бутерброд. Если подумать, у меня со вчерашнего вечера даже маковой росинки не было во рту, если не считать пары глотков шампанского.

— Будь поаккуратней там в особняке у Ли Бона. — Ко Сонхи впервые решает заговорить со мной.

— Что?

— Как сядешь за стол, не обгрызи тарелки.

Сердце мое переполняет жгучий стыд. Лицо тут же заливается краской, и от этого я еще больше смущаюсь.

— Не волнуйся, Хэри. — Госпожа Ча Соль вновь приходит на подмогу, но от этого мне не легче. — Зрителям нравится смотреть на тех, кто ест с аппетитом, утром обязательно позавтракай перед камерой с таким же удовольствием.

Но что бы она ни говорила, больше всего мне сейчас хочется избавиться от запаха лосося, оставшегося во рту после бутерброда.


— Потрясающе! — восклицает госпожа Ча, аплодируя Ко Санхи. Я стою у зеркала в полный рост, и госпожа Ча любуется моим отражением. — Вам и правда нет равных среди визажистов Сноубола.

На мне парик, представляющий собой копну длинных волнистых волос, и в нем меня и вправду не отличить от Ко Хэри. Плотный макияж скрывает не только метки, оставленные морозом, но и все неровности и пятна на коже, а губы влажно блестят, словно я только что выпила глоток воды. Просто невероятно!

— Ну что, госпожа Ча, я все еще похожа на сумасшедшую старуху?

В ответ на шутку Ко Мэрён госпожа Ча звонко смеется:

— Никто не спорит, госпожа Ко, вы швея от бога.

На мне желтое платье, сшитое руками Ко Мэрён, и я разглядываю свое отражение в зеркале, а по обе стороны от меня стоят две женщины, и в их глазах читается глубокое удовлетворение. Я впервые в жизни надеваю пышное платье без рукавов. Подол густо обшит перьями. Чтобы платье гармонировало с оттенком кожи, Ко Санхи наносит макияж мне на шею, плечи и даже на руки и тыльную сторону ладони, и при каждом прикосновении пальцы ее резко дергаются.

— А эти туфельки я еще месяц назад заказала. — Ко Мэрён ставит на пол передо мной пару стеклянных туфель.

Конечно же, это не настоящее стекло, туфли сделаны из того же прозрачного материала, что и сапоги госпожи Ча, в которых она была при нашей первой встрече. Мне непривычно надевать обувь прямо на босу ногу. Ко Санхи предложила пока обойтись без педикюра, раз ног все равно не будет видно под длинным платьем. Тон, которым она это произносит, выдает ее нежелание прикасаться ко мне. Для нее я всего лишь незнакомка, которая заняла место ее умершей дочери. Я понимаю, что она чувствует, и ее отношение ко мне кажется мне вполне естественным. Чего не скажешь о ее матери: она не скрывает гордости за внучку, ставшую новой ведущей прогноза погоды и приглашенную в особняк Ли Бона, и хочет сама надеть новые туфли мне на ноги.