— Черный лимузин? Вы тоже видели лимузин?
Мой вопрос заставляет ее вскрикнуть и схватиться за голову, как будто ее пронзила сильная боль.
— А-а-а…
— Что с вами? Вы ударились головой?
— Пожалуйста, не надо… голова раскалывается…
Чо Мирю лежит, обхватив макушку. На ее правой руке я вижу яркий кровоподтек.
— Госпожа Чо, вы обо что-то сильно ушиблись?
Я вспоминаю осколки, разбросанные на полу лимузина. Мог ли бокал упасть от сильного удара, например, когда автомобиль сбивает человека?
— Тот черный лимузин… Это он вас сбил?
На миг женщину перестает бить дрожь. Воздух вокруг нас словно сгущается.
Я представляю себе, как лимузин, за рулем которого сидит Купер Рафалли, сбивает Чо Мирю, стоящую посреди дороги. Но почему же они ее там бросили? Вряд ли они не знали, что она может замерзнуть до смерти. Неужели…
Чо Мирю из последних сил цепляется за мою руку:
— Не связывайся с ними…
— Что?
— То место… Ы-ы-ык… — У нее начинаются рвотные спазмы.
— То место… все школьники… знают… Ы-ы-ык!
Возможно, из-за удара Чо Мирю все время тошнит.
— Что за место?
Мне не по себе, и я пытаюсь узнать как можно больше подробностей, но, похоже, речь дается ей с трудом.
— Сно…
Желудочные спазмы одолевают Чо Мирю, и она изрыгает из себя зеленую жидкость, которая хлещет прямо на одеяло из оленьей шкуры.
— Госпожа Чо Мирю!
Доктор, вернувшийся из ванной, подбегает к кушетке. С волос его капает вода.
Чтобы освободить ему место, я отступаю на два шага назад. Обернувшись, я вижу, как открывается дверь смотровой, и тут же встречаюсь взглядом с Купером Рафалли. Он морщится и весь дрожит от холода.
— Чо Мирю? Кажется, это имя мне знакомо.
Повинуясь дурному предчувствию, я тут же бросаюсь ему наперерез. Раз Чо Мирю трясется от страха при мысли о черном лимузине, нельзя, чтобы Купер Рафалли, сидевший за рулем, узнал, что она здесь. Я повисаю у него на рукаве до того, как он успевает заглянуть за ширму.
— Извините, я задержалась! Пойдемте скорей! — Я тяну Рафалли к двери, по пути хватая с полки синий контейнер. — Доктор, я взяла у вас мазь! До свидания!
Пока Чо Мирю продолжает стонать и корчиться от спазмов, а доктор сбивается с ног, пытаясь ей помочь, я наконец вывожу Рафалли за дверь. Однако он не перестает оборачиваться. Из-за двери все еще слышны приглушенные стоны.
— С этой женщиной все будет в порядке?
Прищурившись, я сочиняю на ходу:
— Ну, доктор сказал, у нее были проблемы с желудком, а теперь еще осложнения. Говорят, у тех, кто долго находится в больнице, часто случаются осложнения. А обезболивающего-то нет…
Мама рассказывала, как мучился папа, оказавшись в тот злополучный день в больнице, поэтому сочинять такие истории мне нетрудно. Рафалли только кивает в ответ, и вдруг взгляд его становится грустным.
— Моя мать тоже не смогла вытерпеть боль и покончила с собой.
— Правда?
В его глазах отражается печаль, но он с грустью улыбается.
— Уехав в Сноубол, я потом много об этом думал. Ей оставалось потерпеть всего-то два дня, а там пришло мое письмо об утверждении на роль в Сноуболе. Если бы она дождалась, я купил бы ей сколько угодно обезболивающего.
Видя в моих глазах глубокое сочувствие, Рафалли улыбается мне. Я решаю спросить у него о том, о чем так хотела узнать у Чо Мирю.
— Скажите, правда ли, что жизнь в Сноуболе гораздо лучше, чем здесь?
— Конечно, ведь там можно вволю пить теплое обезболивающее и принимать действенное успокоительное.
— Ого! Там есть теплое обезболивающее, которое можно пить прямо как чай?
Укутав лицо в свою меховую накидку, он лукаво посмеивается.
— Ты скоро окажешься в Сноуболе и сама обо всем узнаешь.
Сидя в лимузине, который везет меня в город под куполом, я думаю о словах Рафалли. Может быть, Хэри до того, как покончить с собой, выпила теплого обезболивающего или приняла успокоительное. А если так, то, возможно, конец ее не был таким уж мучительным.
Мысли цепляются друг за друга.
Отчего Хэри решилась расстаться с жизнью? Почему Чо Мирю так боится людей, приехавших из Сноубола?
Мне невдомек, что первая подсказка была совсем рядом.
Немыслимое происшествие
— Мы на месте.
Как только из динамика раздается голос Рафалли, госпожа Ча Соль открывает крышку на консоли, расположенной по левую руку от нее. Внутри оказывается черный телефонный аппарат. Это старинный телефон с круглым диском и цифрами от одного до девяти, нарисованными в круглых отверстиях. В нашем поселении тоже есть такой. Он стоит на станции в кабинете бригадира и используется исключительно для переговоров с начальством.
Госпожа Ча берет в руку тяжелую трубку и набирает ноль — ее палец в отверстии телефонного диска рисует крутую дугу. Диск с мягким тарахтением возвращается в изначальное положение.
— Готовься к отбытию.
Как только она произносит эти слова, где-то совсем рядом вспыхивает яркий свет. Из темноты возникает нечто огромное, до этого момента остававшееся невидимым. Это самолет: он такой огромный, что его и сравнить невозможно с нашим деревенским рабочим автобусом. Вообще-то, самолеты я много раз видела по телевизору. Но, в отличие от пассажирских, на которых актеры путешествуют на дальние расстояния, этот скорее похож на военный грузовой самолет ушедшей цивилизации, который я видела на картинке в учебнике истории. В школе нам рассказывали, что до того, как изменился климат и наступило похолодание, люди все время воевали друг с другом. Поэтому ту эпоху назвали цивилизацией войны.
— Открывай грузовой отсек.
По команде госпожи Ча в задней части самолета открывается люк, и на снег опускается край металлической двери. Лимузин заезжает на получившийся трап и медленно едет по нему наверх.
Когда автомобиль оказывается на борту, дверь снова поднимается и с громким щелчком закрывается. Самолет начинает двигаться по бескрайнему снежному полю, постепенно разгоняясь, как на взлетно-посадочной полосе. Мне так хочется выглянуть в иллюминатор, что я вся извертелась, но госпожа Ча Соль велит мне пристегнуться и оставаться на месте до тех пор, пока взлет не будет окончен. Возможно, она просто не любит нарушать правила, но у меня создается впечатление, что она скорее хочет дождаться, пока нагреется морозный воздух, который мы впустили в отсек во время погрузки. Люди, родившиеся и всю жизнь живущие в Сноуболе, не на шутку боятся морозов, царящих в нашем мире.
Вскоре мне закладывает уши, а ощущение тяжести в теле проходит. Механический голос из динамика сообщает, что мы благополучно достигли безопасной высоты. Купер Рафалли первым выходит из лимузина и открывает нам дверь. Я выбираюсь наружу вслед за госпожой Ча и ошеломленно осматриваюсь по сторонам.
Я впервые в салоне настоящего самолета, и он выглядит прямо как дом, построенный специально для жизни в небе: огромный грузовой отсек, в котором свободно поместился бы еще один лимузин, а за толстой стеклянной стеной великолепный уютный салон, одновременно гостиная и столовая.
Госпожа Ча Соль подводит меня к этой стене. На сенсоре над нашей головой начинает мигать красная лампочка. Вслед за этим огромные стеклянные створки разъезжаются в разные стороны, открывая широкий проход.
Обернувшись, госпожа Ча Соль с недовольным видом замечает стоящему у нас за спиной Рафалли:
— А ты куда? Забыл, что нужно убрать осколки из машины?
Его бровь изящно выгибается от удивления.
— Я что, и это должен делать?
Ча Соль смеется, будто слышит явную глупость.
— Если хочешь остаться в Сноуболе, сумей доказать, что от тебя есть толк.
Его щеки заливаются краской, но все же он покорно отвечает:
— Простите за дерзость.
После чего, с почтением поклонившись, возвращается к лимузину.
Госпожа Ча Соль подводит меня к двухместному бежевому диванчику, обращенному к стеклянной перегородке:
— Сядь здесь, отсюда вид лучше всего.
Я не хочу показывать ей, что раздосадована, но все же невольно надуваю губы: вокруг полно мест у окна, зачем она усаживает меня смотреть на багажный отсек? Тем временем госпожа Ча пристегивает меня ремнем безопасности, а сама направляется к телефону, находящемуся в салоне.
— Открыть багажный отсек.
Я смотрю на нее с изумлением, но госпожа Ча пугающе спокойна. Вновь раздается щелчок, и дверь багажного отсека начинает медленно опускаться.
Почувствовав внезапное движение, Купер Рафалли выглядывает из заднего окна. В полном ужасе я пытаюсь вскочить, чтобы открыть стеклянную дверь, но ремень безопасности переклинило, и он не расстегивается.
— Господин Купер! — Привязанная к креслу, я изо всех сил машу руками. Я пытаюсь дотянуться до зоны охвата сенсора и во всю глотку зову Рафалли. Но датчики никак не реагируют на мои движения: двери застыли на месте, словно огромные ледяные глыбы. — Господин Купер, скорей бегите сюда!
Мой встревоженный голос заставляет его осознать всю серьезность положения, в котором он оказался, и, быстро выбравшись из машины, Купер Рафалли стремительно преодолевает путь до стеклянной двери. Лицо его белое как мел.