Памела Бауэр

Мой новый папа

ПРОЛОГ

Грант Хэррис шел по больничному коридору. В нос било запахом дезинфицирующих средств и спирта. В кармане его спортивной куртки лежал авиабилет на Ямайку, в багажнике машины — упакованный чемодан. Но, увидев на больничной койке побледневшую сестру, Грант сразу забыл о самолете, на котором должен был улететь через несколько часов.

— Привет! Как дела? — Озабоченность смягчила его обычно резковатый тон.

— А как ты думаешь? Если весь живот как одна сплошная рана? — раздраженно ответила Гретхен. Ее синие, как у брата, глаза были полны слез, нижняя губа дрожала. — Ох, Грант, мне ужасно плохо!

— А что говорит врач?

— Аппендицит. Сейчас будут оперировать.

— Прободения нет?

— Врач считает, что нет, но может произойти в любой момент. — Гретхен вытерла дрожащей рукой взмокший лоб. Густые белокурые волосы, такие же, как у Гранта, слиплись от пота. — Слава Богу, что ты здесь и сможешь мне помочь.

Гранта охватило дурное предчувствие.

— Помочь? Но, Гретхен, я ведь адвокат, а не хирург. Мне вряд ли разрешат даже подержать тебя в операционной за руку.

— Я не об этом. Помочь с моей главной заботой.

Грант привык, что Гретхен порой выражается как-то невразумительно. Сказывалось, наверное, что так много времени она проводила с маленькими детьми.

— Смотришь так, будто не понимаешь, о чем я говорю. Прекрасно знаешь, о чем речь. Об уходе за малышами. Это мой бизнес и обеспечивает мне членство в Торговой палате. И поэтому я смогла купить тебе рождественский подарок. — Гретхен была раздражена и бледна от боли.

— Конечно, понимаю, о чем ты говоришь, — поспешил заверить ее Грант. — Но чем я могу помочь? У тебя же есть штат.

— Нет! То есть есть, но не сейчас.

— Что ты имеешь в виду?

— Моя заместительница в воскресенье улетела в отпуск.

— Так отзови ее.

— Из Рима-то? Ну нет!

— Ничего не случится, если твои работники несколько дней будут управлять яслями сами. — Грант вдруг ощутил, что авиабилет в нагрудном кармане потяжелел.

— Все мои служащие — специалисты по уходу за детьми. Многие работают неполный день. Приходят и уходят в разное время. Мэри Эллен — единственная, у кого есть управленческий опыт. Другие, конечно, могут помочь, но заменить директора не сможет никто. И просить-то их об этом даже неудобно... Ой! — Гретхен побелела от приступа боли.

В палату вошла проворная медсестра — сделать внутривенное вливание. Пока она осматривала вены Гретхен, выбирая наиболее подходящую для инъекции, та продолжала упрашивать брата.

— Не важно, что у тебя нет диплома воспитателя. Зато ты отвечаешь государственным требованиям к руководителю. К тому же ты прослушал курс общения между людьми, и у тебя есть управленческий опыт.

— Но это не значит, что я могу тебя заменить.

— Все, что от тебя требуется, — это следить за выплатой зарплаты сотрудникам, вывешивать график работы и отправлять по почте страховые взносы... ну, иногда в трудную минуту помочь с детьми.

— Ради Бога, Гретхен! О чем ты говоришь? Я специалист по уголовному праву, а не нянька. Кроме того, я два года не был в отпуске.

Гретхен застонала — медсестра ввела в вену иглу.

— Сколько раз я тебя выручала, — слабым голосом продолжала Гретхен. — Прикрывала тебя, когда вместо того, чтобы учить уроки, ты куда-нибудь удирал. Готовила тебе еду, когда ты учился на юридическом факультете...

Грант нахмурился.

— Но я ничего не знаю о детях.

— Это так просто, очень просто. И меня ты не обманешь, разыгрывая крутого, бессердечного парня. Я-то знаю, что под внешней суровостью в тебе скрывается доброта.

— Но это не значит, что я готов нянчиться с кучей ребятишек.

— Тебе не придется ни с кем нянчиться. Надо просто позвонить в бюро найма временных служащих и вызвать дипломированного воспитателя. Он и заменит меня в этой роли. А ты будешь заниматься административными делами.

— А если потребуется и то, и другое?

— Тогда действуй по велению сердца.

— Хорошенькое дело! Особенно если учесть, что ты только что обвинила меня в отсутствии этого органа.

— Я знаю, что говорю. Ну скажи, что ты согласен.

— А нельзя нанять временного директора?

— Никто другой мне не нужен. Только ты. Взгляни на это с другой стороны. Тебе будет полезно поработать в яслях. Вдруг обнаружишь, что любишь детей?

Грант недоверчиво фыркнул:

— Наши собственные родители вели себя так, будто были бы счастливее без детей или друг без друга. Нет, то, что я вижу вокруг, не может меня убедить, что быть родителем — это радость.

— Ну, пожалуйста, скажи, что ты согласен. Тебе это пойдет только на пользу.

— Мне?! На пользу?! — саркастически усмехнулся Грант. — Ну ты скажешь!

Под воздействием седативного препарата веки Гретхен отяжелели. Длинные темные ресницы прикрыли прекрасные синие глаза.

— Спасибо, Грант. Ты не пожалеешь, что выручил меня. Теперь я могу лечь на операционный стол спокойно, зная, что ясли остаются в надежных руках.

— Гретхен, я не сказал... — запротестовал Грант, но все было бесполезно.

Два санитара вкатили в палату каталку. Гретхен повезли в операционную. Грант посторонился, пропуская их.

— Не забудь, — тихо напомнила ему сестра, когда каталка поравнялась с ним. — Ясли теперь на тебе. Ты справишься, я верю в тебя.

Грант растерянно смотрел, как ее везут по коридору. Каталка и его отпуск на Ямайке исчезали с одинаковой скоростью. И надо же, чтобы именно сейчас его сестре понадобилась помощь! Он и вообразить никогда не мог, что придется проводить отпуск в яслях, полных орущих малышей.

Грант никогда даже не задумывался, любит ли он детей. Откуда ему было знать? В его жизни адвоката по уголовным делам дети были такой же экзотикой, как бенгальские тигры или морские котики. Грант не мог припомнить, когда последний раз говорил с ребенком младше десяти лет.

Гретхен всю жизнь создавала ему трудности. Вот и сейчас — во что она его втянула? Грант уселся в кресло ждать окончания операции. Прощай, Ямайка, здравствуй, малышня, думал он.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Звонок раздался в пять сорок пять утра. Сьюзен Спенсер застонала и нащупала на тумбочке пульт, чтобы выключить радиоприемник. Было такое ощущение, что она выключила свет. Ночи становились все короче и короче, по крайней мере для нее. В соседней комнате Джейми уже весело лопотал в кроватке, разговаривая со своими мягкими игрушечными зверьками.

Торопливо, пока Джейми не надоела игра, Сьюзен приняла душ, высушила полотенцем волосы и включила кофеварку. Она почти успела наложить макияж, когда Джейми стал громко ее звать.

— Мама! — радостно кричал он. — Мама, иди!

Сьюзен поспешила в комнату сына.

Джеймисон Эдвард Спенсер, джентльмен трех лет от роду, одетый в трикотажную пижамку, стоял в кроватке и приглаживал свои пышные кудряшки. При виде Сьюзен глаза его засияли неподдельной радостью.

Он был смуглым, в отличие от матери, но с такими же завораживающими карими глазами и светлыми кудрявыми волосами.

— Привет, милый! Хорошо поспал?

Высокая, стройная, Сьюзен грациозно склонилась над кроваткой. Она взяла малыша на руки, звонко чмокнула в щечку и стала высвобождать его пухлые пальчики, запутавшиеся в волосах.

Джейми тянулся к своему мишке, которого во сне каким-то образом вытолкнул из кроватки. Сьюзен опустила мальчика на пол и ловко сдернула с него пижамку.

Ванну она наполнила, пока делала макияж. Быстро искупала сына и одела в красный комбинезончик и крохотные теннисные туфельки. Пока он ел тост, посыпанный сахаром и корицей, Сьюзен включила посудомойку, положила небольшой кусочек жареного замороженного мяса в электропечь и протерла пол в кухне. Часы показывали шесть двадцать пять утра.

Она со вздохом оперлась на ручку швабры, наблюдая, как сынишка весело гоняет корочку хлеба по столику высокого детского креслица. Это были самые прекрасные мгновения дня, когда она любовалась сыном — воплощением невинности и чистой любви.

Небо было еще темным, когда Сьюзен усадила Джейми в машину. Потом укрепила в держателе дорожную кружку с черным кофе. Хоть бы скорее подействовал кофеин, подумала она, чувствуя, как наваливается усталость. Она выехала из гаража еще в сонное, тихое утро, только в редких окнах горел свет.

В ее одинокой жизни шестнадцатичасовые рабочие дни и смертельная усталость, которую два последних года она часто ощущала, стали обычным явлением. И все же такая жизнь ее устраивала больше, чем жизнь с бывшим мужем.

Вспомнив об отце Джейми, Сьюзен только крепче сжала губы. Джейми был светлой полосой в ее жизни, а Трой Спенсер — самой темной. Если бы она могла знать, каким мужем и отцом он будет, никогда бы не вышла за него замуж. К несчастью, недостатки свои он до свадьбы скрывал.

Сьюзен содрогнулась, вспомнив безумные выходки Троя. Он порой кулаком прошибал стену, бил посуду, орал на нее. Но когда он накинулся на Джейми, Сьюзен поклялась, что Трой Спенсер никогда больше не сможет причинить боль ей и ее сыну.

Она ушла из дому и сняла самую дешевую квартиру, какую только сумела найти в районе, где спокойно могла растить ребенка. Сьюзен работала в банке, и, хотя занимала руководящую должность в отделе кредитов, ее хозяева прославились на весь город тем, что не повышали своим сотрудникам зарплату и не продвигали их по служебной лестнице.

Сьюзен пережила тяжелые времена. Сначала этот ужасный развод, потом свалившаяся на ее плечи ответственность за жизнь сына. Родных поблизости не было, некому было морально ее поддержать и ободрить, и Сьюзен чувствовала себя очень одинокой.

В тот день, когда суд развел их, Трой пригрозил Сьюзен, что будет добиваться полной опеки над сыном. Она помнила, как он весь побагровел от ярости, когда она заявила, что Джейми — не имущество, на которое можно заявлять права собственности. Она вздохнула свободно лишь тогда, когда Трой уехал работать на другой конец страны и оставил их в покое. Как ни тяжело стало Сьюзен одной растить ребенка, тот сумбур, который вносил в их жизнь Трой, был намного хуже. Сьюзен постаралась забыть о Трое, как забыл о них он, и поставила перед собой цель: воспитать сына совершенно не похожим на отца. Джейми будет окружен любовью и терпением, а не злобой и грубостью.

— Гретхен! — закричал Джейми, когда показалась площадка для игр.

Это был настоящий детский рай: удивительные слоны и пони на пружинах, крохотные качели с мягкими сиденьями, песочницы и огромные трубы, сквозь которые можно было пролезать.

— Да, милый, мы почти приехали, — с улыбкой сказала Сьюзен. И мысленно возблагодарила Гретхен Хэррис, владелицу и директора центра по уходу за детьми младшего возраста. На оплату пребывания в нем Джейми уходила немалая часть жалованья Сьюзен, но каждый цент стоил того. Гретхен и ее сотрудники сразу привязались к Джейми, и Сьюзен не сомневалась, что в теплой атмосфере яслей ее сыну будет хорошо.

Она остановила машину у входа. Джейми, визжа от радости, продолжал выкрикивать имя Гретхен. Сьюзен устало выбралась из машины. Если бы ей хоть чуточку энергии сына!

Грант приехал в ясли, чувствуя себя несчастнейшим человеком. Рабочий день адвоката обычно начинался в девять, а не в шесть, как здесь. И то ему требовалось несколько часов и не одна чашка крепкого кофе, чтобы стряхнуть с себя обычную утреннюю раздражительность. Сегодня он вошел в игровую комнату с хмурым выражением на красивом лице.

С первой же минуты он словно бы ощутил присутствие сестры. Одна стена целиком была расписана веселящимися котятами и щенками, что сразу создавало радостную атмосферу.

С ранних лет, как только Гретхен научилась раскрашивать картинки, она любила рисовать. Грант ожидал, что она займется искусством, но, к его удивлению, она поступила в колледж по воспитанию детей младшего возраста, намереваясь открыть центр по уходу за детьми. Теперь, глядя на красиво расписанную стену, Грант понял, что сестра успешно совместила любовь к детям с любовью к искусству...

— Привет! Вы, наверное, Грант? А я — Кэсси. Вчера вечером мы с вами говорили по телефону.

Грант обернулся и увидел перед собой молодую женщину в комбинезоне и красной блузке с отложным воротником. Она опустила на пол рюкзак и с улыбкой протянула ему руку.

Грант пожал ей руку, но не улыбнулся в ответ, лишь внимательно на нее посмотрел.

— Вы студентка, я угадал?

Она кивнула.

— Учусь в университете. Работаю здесь только по утрам, Дениз и Сэнди — по вечерам.

— А Эллен и Луиза — целый день, да?

Она снова кивнула.

— Они обе приходят в восемь. Гретхен, Мэри и я открываем ясли в шесть и принимаем детей.

— Я рассчитываю, что вы мне все покажете, ведь Гретхен не оставила конкретных указаний.

— В ее кабинете на стене висит дневное расписание.

Кэсси повела Гранта через большую комнату с низенькими столиками и стульчиками, ожидающими своих маленьких хозяев.

Грант несколько раз бывал в яслях, но никогда не обращал внимания на обстановку. Сейчас он присмотрелся и обнаружил, что вешалки, книжные полки, раковины и фонтанчики с питьевой водой — все рассчитано на маленьких детей. Из любопытства Грант заглянул в туалетную комнату и с облегчением вздохнул. Там все было стандартных размеров.

Кэсси включила свет в кабинете Гретхен, и Грант увидел, что белая доска на стене, которую он принял за огромный календарь, на самом деле график. С присущей его сестре скрупулезностью каждый день в яслях был расписан в деталях.

— Все, что надо делать, указано на этой доске, — сказала Кэсси. — Вот здесь, в картотечном шкафу, мы держим постановления и руководства, такие, как требования к питанию, мерам безопасности, а также медицинские карты детей. — Она выдвинула один ящик и провела пальцем по картонным папкам.

Грант показал на стоявший в углу шкаф поменьше.

— А там что?

— Там Гретхен хранит информацию о детях. А вот тут номера телефонов для экстренных случаев. — Кэсси подошла к ярко-желтому столу и открыла картотеку. — Здесь карточки сотрудников. Да, между прочим, Гретхен дала вам график на следующую неделю? Обычно она вывешивает его в четверг утром. А мы сдаем свои учетные карточки, чтобы в пятницу получить зарплату.

Грант был знаком с учетом рабочего времени в яслях — он сам помогал Гретхен вырабатывать систему оплаты труда.

— Да, график у меня.

Раздался звонок, и Кэсси поспешила в вестибюль навстречу женщине с ребенком на руках.

Ребенка звали Коннор. Его, как сообщила Кэсси, привозят первым. Вскоре после ухода матери Кэсси объявила, что Коннору надо сменить подгузник.

— Хотите посмотреть, как это делается? — спросила она.

Грант потер затылок.

— Но я здесь не в роли няньки.

— Я знаю, но, может, вам все же стоит посмотреть? Вдруг придется помочь в трудную минуту?

Кэсси положила ребенка на пеленальный столик и расстегнула комбинезончик.

— Не огорчайтесь, — улыбнулась она. — Большинство холостых мужчин не имеют опыта. Иногда мне приходится оставаться со своей племянницей, так мой друг всегда уходит, когда ей нужно менять подгузник.

Ну и молодец, подумал Грант, а вслух сказал:

— Для холостяков это непривычное поле деятельности.

— Но это очень просто. Видите эти клейкие полоски? — Кэсси показала на липкие ленточки, удерживающие подгузник на месте. — Вы просто отклеиваете подгузник, вынимаете его и выбрасываете. — Она нажала ногой на педаль мусорного бачка, стоявшего рядом со столиком, и бросила мокрый подгузник в пластиковый мешок.

Пока Кэсси обмывала и пудрила присыпкой попку мальчугана, он улыбался Гранту. Его лысая головенка была как у районного судьи. Грант скорчил смешную рожицу, и Коннор засмеялся.

— Может, попробуете прикрепить свежий подгузник сами? — спросила Кэсси.

Улыбка на лице Гранта так и застыла. Он заметил, что Кэсси прикрыла мягкой тряпочкой перед малыша. Может, думает, что адвокат смущается?

Желая доказать, что он не испытывает никакой неловкости, Грант сказал:

— Хорошо, попробую. — И снял тряпочку. — Ведь мы мужчины. Чего нам стесняться друг друга? Правда, Коннор?

— Не делайте этого! — воскликнула Кэсси, но было уже поздно. Грант взглянул на нее и тут же почувствовал, как теплая струя промочила ему рубашку. Младенец счастливо заворковал.

Грант осмотрел рубашку, а подняв глаза, встретился с насмешливым взглядом Кэсси.

— Теперь я понимаю, что тряпочка была нужна не из соображений стыдливости.

— Конечно. — Кэсси протянула ему бумажное полотенце. — Извините.

Грант промокнул туго накрахмаленную белую сорочку. Но ущерб, нанесенный Коннором, вряд ли можно было исправить бумажным полотенцем.

— Идите замойте пятно, а я закончу сама, — посоветовала ему Кэсси.

Грант оглядел рубашку. А как смывают пятно от мочи? И тут он вспомнил, что упакованный чемодан все еще лежит в багажнике машины.

Он пошел на стоянку. Утро было прохладным, рассветное солнце позолотило небосвод.

Утром, когда он приехал в ясли, стоянка была пуста, и он мог выбирать, куда поставить машину. Сейчас же на маленькой площадке было уже три машины, в том числе и видавший виды старенький белый «форд-эскорт».

Грант услышал, как его владелица на что-то расстроенно сетует. Правая задняя дверца машины была распахнута, и виднелся небольшой округлый зад женщины в черной юбке. Длинные стройные ноги в лакированных туфлях на тонких каблучках были напряженно расставлены — она старалась удержать равновесие.

Недовольный голос женщины переплетался с протестующими криками маленького ребенка.

Грант подошел взглянуть, не нужно ли чем-нибудь помочь.

— У вас все в порядке? — спросил он.

Женщина бросила на него быстрый взгляд.

— Да, все хорошо.

Гранту так не показалось. Она продолжала делать какие-то усилия, но в конце концов выпрямилась и повернулась. Лицо у нее было расстроенное.

— Ремень безопасности заело.

Глаза женщины оказались почти на уровне его глаз, и он невольно затаил дыхание.

Грант был смущен красотой ее лица. Он с трудом оторвал взгляд и глянул вниз, на маленького мальчика, который был привязан в специальном пластиковом креслице, будто предназначенном для полета на Луну. Мальчуган с карими глазами и темными волосами был так же безукоризненно красив, как и стоявшая рядом женщина. Это явно были мать и сын.

— Разрешите, я взгляну, — сказал Грант, обратив внимание на лежавший на заднем сиденье портфель и пиджак на плечиках, висевший рядом с сиденьем водителя.

Она окинула его усталым взглядом:

— Если вас не затруднит. Мне надо как можно быстрее отнести его в ясли, иначе я опоздаю на работу.

Женщина отступила в сторону, и на него пахнуло ароматом, напоминающим тропические плоды вроде папайи или пассифлоры. В голове мелькнула мысль о беззаботных днях на пляже, что никак не вязалось с озабоченным выражением ее лица.

Джейми забормотал что-то непонятное, когда Грант склонился над его сиденьем. Лицо малыша было не менее серьезно, чем у матери. И пока Грант крутил и дергал замок ремня, мальчик наблюдал за ним с такой же настороженностью, как и она.

— Как по-вашему, что там случилось? спросила Сьюзен, когда Грант заглянул по другую сторону креслица ее сына. Ей видны были только кожаные итальянские туфли, выглядывающие из-под брюк дорогого костюма.