Позднее я подумал, что она тоже испытывала и радость, и счастье, но одновременно тревогу. Некоторое время мы не возвращались с ней к этой теме.

Кампания начинается

Совет Безопасности выдвигает одного кандидата на рассмотрение Генеральной Ассамблеи, которая традиционно ратифицирует этот выбор после коротких дебатов. Хотя в Уставе этого не сказано, пятнадцать стран — или, если быть точным, пять членов СБ с правом вето — избирают генерального секретаря. Процесс никогда не был честным, и к концу моего срока усилились дискуссии насчет его реформы.

Переговорив с президентом Но, я сразу же начал собственные консультации с США, обратившись прежде всего к послу в ООН Джону Болтону, которого знал много лет. Я объяснил свою позицию как кандидата, включая направленность на реформы, и подчеркнул важность американской поддержки. Полпред Болтон, прямой по натуре, представлявший США в ООН с 2005 по 2006 годы, отреагировал положительно. Он приветствовал кандидата с таким высоким статусом и обещал немедленно уведомить госсекретаря Кондолизу Райс, находившуюся в Нью-Йорке. Меня охватило радостное предчувствие. Все становилось реальным.

На следующий день я попросил о встрече с Кондолизой Райс тет-а-тет, и мы побеседовали в частном порядке на следующий день. Она сказала, что получила благоприятные рекомендации от посла Болтона. «Вы знаете, что позиция США состоит в том, чтобы не делать публичных заявлений относительно выборов Генерального Секретаря. Но я вам полностью доверяю», — отметила госсекретарь Райс в свойственной ей манере. Она посоветовала мне заручиться поддержкой и других стран-членов. Мы договорились держать наш разговор в тайне, понимая, что заявление о содействии со стороны США стратегически будет ошибкой — это еще называют «поцелуем смерти».

Находясь в Нью-Йорке, я связался с министрами иностранных дел или их заместителями из стран-постоянных членов Совета Безопасности. Министр иностранных дел России Сергей Лавров, с которым мы были знакомы с 2001 года, когда он был послом в ООН, с непроницаемым лицом ответил, что не станет возражать против моей кандидатуры. Французский министр иностранных дел Филипп Дуст-Блази внимательно выслушал меня, но определенного ответа не дал. Он рекомендовал мне учить французский, отметив, что его правительство ни разу не поддержало кандидата, не владеющего «языком дипломатии». Французский и английский являются «рабочими языками» Секретариата ООН, и Париж сделал уверенное, если не свободное, владение французским своего рода требованием. Несмотря на то что я немного учил французский тридцать лет назад, говорить на нем я не мог и сразу после возвращения в Корею взял себе преподавателя.

Пройдя через начальные консультации с П5 (постоянными членами Совета Безопасности), я отчитался перед президентом Но, выразив осторожный оптимизм насчет наших шансов, но еще раз напомнил держать новость о моем выдвижении в строгой секретности. Я обсудил этот вопрос с главой Совета Национальной Безопасности, Ли Чонг Соком, ища его поддержки. Он согласился держать мою кандидатуру в тайне, однако вскоре устроил пресс-конференцию в Министерстве иностранных дел и сообщил репортерам, что президент выдвинул меня официальным кандидатом, но наложил строгий запрет на распространение информации. Меня впечатлило то, что пресса соблюдала этот запрет четыре месяца, до официального заявления. Я лично встречался со многими репортерами и главными редакторами изданий на совещаниях, активно сотрудничая с ними и напоминая пока не разглашать новость.

Я считал, что тайная дипломатия — самая эффективная стратегия на данной стадии. Я также инстинктивно, по собственному опыту государственной службы, понимал, что того, кто первым вышел на дистанцию, атаковать проще всего. Эту мою философию разделяли далеко не все. Тридцать четыре члена Диалога о сотрудничестве в Азии (ДСА) согласились выдвинуть общего кандидата 21–22 июня 2004 года на министерской встрече в Циндао в Китае. «Интересно», — подумал я, мысленно прикидывая, кто может стать моим конкурентом. Тайский премьер-министр Таксин Чиннават сказал, что готов «пожертвовать собой», освободив министра иностранных дел Суракьярта от занимаемой должности, чтобы тот стал общим азиатским кандидатом. Это был неприятный сюрприз и прямая угроза моим пока еще не оглашенным устремлениям. Однако я не являлся официальным кандидатом, и никто не следил за моей реакцией. Я был смущен и подавлен, но постарался этого не показать, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания.

Ясно было: министр иностранных дел Таиланда стартовал слишком рано — никто больше не заявил о выдвижении своей кандидатуры. Я снова вспомнил о первом, кто выйдет на дистанцию, и понял, что незаметный старт играет еще большее значение, чем я думал! Предложение премьер-министра Таксина было встречено всеобщими аплодисментами — и это в присутствии премьер-министра Китая Вэнь Цзябао! Преждевременно заявив о министре Суракьярте как об утвержденном кандидате, правительство Таиланда, на мой взгляд, попыталось завоевать поддержку крайне влиятельного Пекина.

Сразу после церемонии открытия министры иностранных дел собрались на закрытое совещание. Когда председатель предложил выдвинуть Суракьярта как общего кандидата от Азии, министр иностранных дел С. Джаякумар сказал, что Сингапур согласен с предложением премьер-министра Таксина на выдвижение общего азиатского кандидата, но непосредственную кандидатуру предлагает выбрать позднее. Возможно, добавил он, у его собственной страны тоже есть кандидат. Остальные быстро согласились отложить принятие решения.

В декабре 2005 года я находился в Словении — участвовал в министерском совещании в Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе. Я рад был повидаться с министром иностранных дел Люксембурга Жаном Ассельборном, который любезно представил меня нескольким министрам иностранных дел европейских стран. Их реакция меня обнадежила.

На крошечном островке посреди озера Блед находится восхитительно красивая церковь с колоколом на высокой башне. Легенда гласит, что если позвонить в колокол, сбудется самое сокровенное желание. Трудность в том, что к колоколу поднимается очень тяжелая веревка, и чтобы в него позвонить нужно проявить в равной мере силу и точность. Рядом со мной стоял министр иностранных дел Димитрий Рупель, пригласивший меня на озеро; у него на глазах я сделал глубокий вдох и потянул веревку, стараясь вложить в это движение духовную и физическую силу. Услышав гулкий звон, я понял, что у меня есть все шансы на успех.

Конец ознакомительного фрагмента