Глава 6

После ещё более утомительного визита к модистке, где тётя Доротея заставила Иду перемерить бесчисленное множество шляпок, они наняли кеб и покатили обратно в Южный Кенсингтон. Так случилось, что в то же самое время — необыкновенно рано для него — домой вернулся и мистер Терстон.

Он захлопнул за собой дверь и уставился на тётю Доротею, которая вручала пальто и зонтик Марте.

Она нервно подскочила.

— О, мы не ждали тебя так скоро, Гарольд. День прошёл хорошо?

— Так уж получилось, что нет, но сейчас речь не об этом. Почему ты вышла из дому? Ты же никуда не выходишь!

Тётя Доротея слабо кивнула на Кони и Иду, нагруженных покупками.

— Я хотела купить Иде новые платья.

Кони заметила, что тётя запинается, как всегда бывало, когда она говорила с мужем.

— Ты, должно быть, переутомилась. Ты же понимаешь, что недостаточно вынослива.

— Да, но я чувствую себя намного лучше… — начала было тётя Доротея.

Мистер Терстон перебил её. Лицо у него стало очень красным.

— Ты нездорова, Доротея, и хорошо знаешь это! Если Иде нужна новая одежда, она сама может её купить и приписать к твоему счёту в «Харродз».

— Но, пожалуйста, Гарольд… — тётя Доротея заломила руки. — Нам с девочками было так весело! Я уверена, что свежий воздух пошёл мне на пользу.

Мистер Терстон, разогнавшийся как паровой каток, ничего не желал слышать. Хотя тётя Доротея не уступала ему ростом, она была худой, а он огромным и массивным, как шкаф.

— Впредь не выходи из дому. Для тебя это слишком тяжело, Доротея. А теперь иди отдыхать. Ужин тебе подадут в постель.

— Да, наверное, я и правда немного утомилась, — покорно отозвалась тётя Доротея.

От разговора с мужем она словно уменьшилась. Опустив голову, как старушка, тётя медленно побрела вверх по лестнице.

Мистер Терстон, видимо, хотел и дальше держать её пленницей в собственном доме. Кони не верилось, что здоровье тёти Доротеи от этого могло стать лучше.

— Ну и грубиян, а? — шепнула Ида, когда они поднимались по лестнице. — Хорошо, что он не мой папаша.

<ʘ>

— Вы правда так сильно устали? — спросила Кони. — Почему вы всегда делаете то, что велит мистер Терстон?

Она с тревогой взглянула на тётю, которая сидела в постели, бледная, как привидение, хотя Марта уже растопила камин в комнате. Затем Кони с огромным облегчением поняла, что тётя не настолько бледна, а дело всего лишь в кольдкреме, который она стала стирать с лица салфеткой, глядя в маленькое перламутровое зеркальце.

Мистер Терстон отправился ужинать в клуб, поэтому Кони, Ида и тётя Сильвия самым приятным образом провели время вместе. Было бы ещё приятнее, если бы тётя Доротея присоединилась к ним.

Тётя вздохнула.

— Всегда проще сделать так, как говорит дядя Гарольд. Ты же знаешь, он спас меня.

Тётя Доротея была сестрой отца Кони, как и тётя Сильвия — старшая из всех троих. Тётя Доротея вышла замуж за невероятно богатого человека по имени Реджинальд Фэрбенкс и жила очень счастливо. Тётя Сильвия так ни за кого и не вышла, но на свой лад тоже радовалась жизни. Но Редж Фэрбенкс внезапно умер от сердечного приступа. Тётя Доротея в то время была беременна Идой.

— И как именно мистер Терстон спас вас? — Кони нахмурилась.

Это как-то не сочеталось с тем, что ей было известно о характере мистера Терстона.

Тётя вздохнула.

— Я была нездорова после рождения Иды и всё ещё горевала по Реджу. Но потом я встретила Гарольда, и он… я не знаю… выручил меня и всё устроил.

Достаточный ли это повод, чтобы выйти замуж? Кони подумала, что, наверное, да.

— И вы согласились стать его женой?

— Я хотела выразить Гарольду свою благодарность, — обиженно ответила тётя Доротея.

Она села прямее, опершись на подушки, словно оправдывалась в принятом решении. Из-под кольдкрема появилось её лицо — на вид нормальное, но встревоженное.

Тётя отложила зеркальце.

— Я попытаюсь объяснить, Кони. Дядя Редж оставил очень запутанное завещание. И переписал его, когда узнал, что я ожидаю ребёнка. Ему нужно было позаботиться о фамильном состоянии Фэрбенксов. Он хотел, чтобы большая часть денег перешла к нашему ребёнку в день его или её восемнадцатилетия. Дядя Редж надеялся, что всегда будет рядом, чтобы я ни в чем не нуждалась. И не думал, что с ним что-то может случиться.

— Значит, у вас ничего не осталось?

— Редж застраховал свою жизнь, так что я кое-что получила, и к тому же он выдавал мне очень щедрое содержание…

Тут тётя Доротея всплеснула руками.

— Ты ещё слишком маленькая для таких вещей, Кони! Мне не следовало говорить об этом с тобой.

— Но вы всегда и обо всем со мной говорите, — мягко напомнила Кони.

— Конечно, в течение этих лет меня много раз посещала мысль, что Ида, возможно, мертва… — продолжала тётя Доротея, будто пропустив слова племянницы мимо ушей.

Она вздрогнула и выше подтянула пуховое одеяло.

— Но теперь мне больше никогда не придётся об этом думать.

Тётя помедлила, а затем произнесла более твёрдым голосом:

— На верхней полке шкафа стоит картонная коробка. Сними её и брось содержимое в огонь. Больше незачем всё это хранить.

Коробка была полна старых вырезок, жёлтых и хрустящих. Маленькая пропавшая наследница… Тайна пустой коляски… Никто не требует выкуп… Кони читала, а потом в пламени они чернели и вылетали в трубу, словно огонь попробовал их на вкус и выплюнул.

Тётя Доротея глубоко вздохнула и откинулась на подушки.

— Спасибо.

Кони вновь подошла к постели.

— Значит, вы верите, что эта девушка правда Ида? — осторожно спросила она.

— Что ты имеешь в виду?

— Ей ведь было бы нетрудно притвориться. Возможно, она охотится за наследством Фэрбенксов.

— Кони, что ты говоришь!

— Ну, она могла где-то найти медальон, в ломбарде, например.

— Ты считаешь, я не узнаю родного ребенка?

— Но Ида уже не ребёнок. Прошло много лет. Она теперь взрослая девушка.

— Я знаю, что это моя дочь, — спокойно ответила тётя. — Хотя нам придётся пройти через некоторые формальности. Чтобы получить наследство в день своего восемнадцатилетия, ей придётся доказать в суде, что она действительно Ида Фэрбенкс.

— А Ида это знает?

Тётя Доротея вновь вздохнула, на сей раз с раздражением.

— Пока нет, но я не сомневаюсь, что она без труда убедит их всех. В конце концов, у неё же есть медальон.

Тётя носила сеточку, чтобы не испачкать волосы кольдкремом, и от этого её лицо казалось напряжённым и вытянутым.

— Перестань задавать вопросы, Кони! Я от тебя ещё больше устаю.

— Вы совсем не чувствовали усталости, пока вам об этом не сказал мистер Терстон, — заметила Кони.

Она наклонилась, чтобы поцеловать тётю на ночь. Её щека была ещё немного липкой и холодной.

Кони вышла из комнаты с тяжёлым сердцем.

<ʘ>

— Видишь ли, Артур, — начала она на следующее утро, барабаня гаммы под внимательным взглядом учителя, — лично мне, пожалуй, всё равно, действительно Ида моя кузина или нет. Но бедная тётя Доротея никогда не оправится, если окажется, что Ида — самозванка, которая охотится за наследством. Как, по-твоему, я должна поступить?

Артур долго молчал и рассудительно морщил лоб.

— А почему бы тебе не подождать решения суда? — наконец произнёс он и быстро добавил: — Нет, нет, Кони! Здесь ре третьей октавы!

— Это всё будут суровые сэры в белых париках, — предположила Кони, которая понятия не имела о судебных процедурах, но обладала живым воображением. — Сомневаюсь, что медальон их убедит. Если бы я заранее подыскала ещё какие-нибудь доказательства, то Ида была бы готова…

— И как ты это сделаешь? — поинтересовался Артур.

Кони не знала. Пока что.

Потом начался урок пения.

Она завывала «Белые руки, которые я люблю», а Артур стоял отвернувшись к окну. Вид у него делался всё более страдальческий, но вдруг Кони услышала серебристый голосок, напевавший ту же мелодию у неё за плечом.

Она обернулась, и Артур тоже.

Это была Ида, с очаровательными бледно-золотыми локонами и в одном из новеньких домашних платьев, с бледно-голубыми оборками, совершенно в тон глазам.

У Артура отвисла челюсть, и он хватанул воздух ртом, как рыба.

— Вы, наверное…

— Мисс Фэрбенкс, — Ида широко распахнула глаза.

Она приблизилась к Артуру и протянула руку — изящной формы, но, к сожалению, всё ещё грубоватую, невзирая на то, что за умыванием обычно изводилась уйма «Апельсинового питательного мыла Элизабет Арден».

— Вы можете звать меня Ида. Приятно познакомиться, мистер…

Артур сглотнул.

— Харкер, — хрипло сказал он и покраснел.

— Знаете, мистер Харкер, я ведь буду учиться у вас пенью вместе с Кони.

И в тот момент Кони поняла, что доверительным беседам с Артуром настал конец. Он явно обрадовался перспективе обрести ученицу с музыкальными способностями — и вдобавок красивую. Была ли она в самом деле Идой Фэрбенкс или нет, его ни капли не волновало. Руки Артура дрожали, когда он перелистывал страницы нотной тетради, объясняя азы сольфеджио, а Ида склонялась над ним, сосредоточенно морщив гладкий лоб.

—

— Завтра мы идём в Британский музей, — сказала ей Кони вечером. — Завтра суббота, так что никакой мисс Путс!