Глава 11

Рудольф влетел в кухню, где Герда, жена Хэниша, готовила чай.

— Где Хэниш?

Герда кивнула на дверь, ведущую во внутренний двор:

— Он уезжает. Просил передать тебе, что забирает машину для какого-то срочного дела.

— Какого еще дела? — с недовольством в голосе спросил Рудольф.

— Не знаю точно. Ему позвонили по телефону, после чего он сразу стал готовиться к отъезду. Больше я ничего не знаю.

Рудольф порывисто распахнул дверь, выбежал на двор и увидел Хэниша, сидящего за рулем «фиата». Машина медленно тронулась с места. Дрожа от ярости, Рудольф окликнул Лютцштейна. Тот недовольно нахмурился, но затормозил.

— У меня нет сейчас времени на объяснения! — предвосхитил он вопрос Рудольфа. — Меня вызывают в штаб, но только не спрашивай зачем, пока я не скажу ни слова. Возвращайся к гостям, поговорим позже.

Хэниш включил мотор, но Рудольф с силой сжал его руку.

— Не торопись, мне надо сообщить тебе кое-что очень важное. Они не задержатся здесь надолго, как я предполагал. Кроме того, Джейд сопровождают телохранитель и горничная. Пришлось срочно ломать голову, как удалить их из замка. Я убедил княгиню поселить их на несколько дней в отель.

— Княгиню! — презрительно фыркнул Хэниш. — Ну что ж! Я обязательно передам твою информацию. Как только вернусь, мы поговорим с тобой подробнее. А о телохранителе не беспокойся. Мы сделаем так, что именно ему и придется доставить Колтрейнам письмо с условиями выкупа.

Вернувшись на кухню, Рудольф передал Герде свой разговор с Хэнишем.

— Меня все это мало касается, — пожала плечами Герда. — Хэниш собирается в Россию сразу после того, как большевики возьмут власть в свои руки. Все в один голос говорят, что Керенский продержится совсем недолго, — вот что меня беспокоит, а мне приходится готовить чай для твоей княгини!

Их интересы явно не совпадали, и, помолчав, Рудольф спросил со вздохом:

— Как там моя мать?

— Твоя мать! — Герда брезгливо поморщилась. — Она производит отталкивающее впечатление, товарищ! Каких трудов нам стоило уговорить ее переодеться! Голову она так и не захотела мыть. Хорошо еще, что Элеоноре удалось-таки причесать ее! Теперь твоя мамаша вне себя от того, что не может найти свой «тоник». Я обнаружила водку раньше, чем она успела допить ее до конца. Нашла и спрятала. Так она около часа рыдала в своей комнате, правда, потом затихла.

— А дальше? Что дальше? Кто-нибудь из вас догадался подняться наверх и посмотреть на нее? Готова ли она к чаю?

Терпение Герды лопнуло. По ее мнению, от вопросов Рудольфа веяло высокомерием и неблагодарностью. Вытерев руки о передник, она уставилась на молодого человека холодным, злым взглядом:

— Послушай, дружище, умерь свою прыть! Ты, кажется, забыл, что в действительности я не служанка и согласилась работать здесь только для пользы общего дела. Не для тебя. И если тебя что-то не устраивает, будь добр, иди и сделай это сам!

Рудольф сжал кулаки в приступе бессильного гнева. Он прекрасно понимал, что Герда права и спорить с ней бессмысленно. Все это могло обернуться против него же самого.

Круто развернувшись, он отправился в комнату матери, но, услышав шаги спускающихся по лестнице Элеоноры и Джейд, быстро вернулся на кухню и прошипел Герде:

— Позови Элеонору! Пусть хотя бы она узнает о состоянии матери!

Приклеив к лицу радостную улыбку, он встретил дам и проводил в зал. Богатое убранство этого помещения произвело на гостей должное впечатление — мебель, снятая на время, была действительно хороша. Джейд откровенно восхищалась венскими фарфоровыми часами, и Рудольф подумал, что если бы не он, часы уже давно были бы проданы матерью.

— Вы, надеюсь, нашли свои комнаты достаточно удобными? — спросил Рудольф.

— Просто великолепными, — ответила Джейд, и Мэрили согласилась с ее словами.

На пороге появилась Герда, держа в руках серебряный чайный сервиз, который Рудольф видел в первый раз. Она поставила его на столик перед диваном и исчезла. Через некоторое время Герда снова вернулась в зал с подносом, на котором находилось традиционное швейцарское угощение: квадратики печенья в обрамлении розовых бутонов из сливочного крема, имбирные пряники и воздушные пирожные из взбитых белков и домашний грушевый торт.

— Фройлен Элеонора сказала, что ваша матушка до недавнего времени изволила почивать, — осторожно начала Герда. — Сейчас она готовится к выходу и просит прощения за то, что немного задерживается.

Рудольф вздрогнул и втянул воздух между стиснутыми зубами. Он сразу понял то, что имела в виду Герда: без сомнения, мамаша все-таки нашла свой «тоник» и после нескольких глотков попросту завалилась спать. Оставалось только надеяться, что теперь ее сон будет достаточно продолжителен. Бросив на Герду многозначительный взгляд, Рудольф приказал:

— Скажите моей сестре, что, если матушка плохо себя чувствует, ей лучше не вставать с постели. Пусть отдыхает. — Он повернулся к Джейд и Мэрили. — Мне, право, очень жаль. Боюсь, что после смерти отчима она несколько не в себе.

— Вы очень внимательны к вашей матушке, не так ли? — спросила Джейд.

— О да! Очень! — поспешил согласиться Рудольф. — Кстати, одна из причин ее нынешнего состояния — жизнь вдали от дома. Она так влюблена в Австрию! Но вынуждена была покинуть эту страну из-за страха, что меня призовут в армию, где я навсегда испорчу свои руки! В мечтах она видит меня величайшим пианистом, ради музыки отрекшимся от всего — от семьи, друзей… Не знаю, сумею ли я оправдать ее надежды, — добавил он с улыбкой, выражавшей сыновнюю покорность.

Джейд тоже улыбнулась в ответ:

— Я уверена, что вам незачем беспокоиться на этот счет. Мэрили говорила мне, как вы удивительно музицируете… Но скажите мне, как ваша матушка относится к Мэрили? Не видит ли она в ней угрозу вашей карьере?

— Тетя Джейд, — воскликнула Мэрили, — я не думаю, что это подходящая тема для разговора!

— Ах, как ты чувствительна! Ведь у Рудольфа серьезные намерения, и мы обе знаем это! В противном случае он бы не пригласил тебя в гости. Да и ты тоже вряд ли бы приехала сюда, не испытывая к нему ответных чувств. Зачем же притворяться?

Мэрили почувствовала, что ее щеки заливаются краской. Ее не могло не задеть то, с какой легкостью тетушка обсуждает ее личные дела.

— Мы можем поговорить об этом в другое время? — отрывисто спросила девушка.

— Прости, дорогая, я не думала, что это так сильно тебя взволнует. — Джейд задумчиво взглянула на Мэрили. — Мне совсем не хотелось тебя обидеть.

Почувствовав, что в разговоре возникла пауза, Рудольф быстро заметил:

— О, вам не за что извиняться, Джейд. — Он повернулся к Мэрили: — Тем более что твоя тетя права. Я действительно хочу жениться на тебе. Разве ты не говорила своим родным о моем предложении? Ведь я его делал и раньше.

Джейд перевела взгляд с Рудольфа на Мэрили, изобразив на лице изумление.

— Нет, она мне ничего не говорила! — Конечно, Колт подробно изложил ей содержание своего разговора с Рудольфом, но Джейд хотелось услышать об этом от самой девушки.

Рудольф пожал плечами, показывая, что нисколько не удивлен.

— Она не дала мне ответа. Мне кажется, Мэрили сама еще не догадывается, что любит меня. Но она любит. — Он взглянул на Мэрили томными глазами, в которых послушно горели и любовь, и преданность. — Потому что, — его голос стал мягким и чувственным, — потому что такая сильная любовь, как моя, не может остаться безответной!

— Рудольф, я прошу тебя! — раздраженно воскликнула Мэрили.

Но и Рудольф, и Джейд словно сговорились не замечать настроения девушки.

— Боюсь, твое кокетство, дорогая, — шутливо заметила Джейд, — может заставить страдать молодого человека!

— Это действительно так! — подхватил Рудольф, желая подыграть тете. — Она доведет меня до безумия!

Их улыбки привели Мэрили в бешенство. Сама девушка была удивлена силой вспышки своего гнева. Она не предполагала, что может потерять контроль над своими чувствами.

— Замолчите! Оба! — закричала она, грохнув чашкой о стол и яростно сверкнув глазами. — И, ради всего святого, прекратите говорить обо мне и моих чувствах таким тоном, словно меня здесь нет. Рудольф! Сколько раз я просила тебя не торопить меня? Я нахожусь здесь всего лишь несколько часов, а ты уже успел извести меня своими разговорами о женитьбе! Если так будет продолжаться и дальше, то, клянусь, к вечеру меня здесь не будет!

Стиснув зубы, Рудольф огромным усилием воли сдержал собственную ярость. О! Придет и его день! Эта маленькая стерва, ради которой он изображает здесь томящегося от любви идиота, дорого заплатит за все.

Но Мэрили еще не закончила — теперь она смотрела на Джейд:

— Тетя Джейд! Мне приходится напоминать вам, что далеко не все проблемы можно обсуждать, сидя за обеденным столом! — С бешено колотящимся сердцем она вскочила из-за стола и уже на пороге бросила через плечо: — Прошу меня извинить, я слишком устала! Думаю, мне необходимо отдохнуть перед ужином.

Джейд ошеломленно покачала головой и задумчиво проговорила:

— Полагаю, что Мэрили не за что винить. Мы оба слишком сильно надавили на нее, вы так не считаете?

Рудольф ответил не сразу — ему еще требовалось время для того, чтобы унять бешеные толчки сердца. Наконец он успокоился и, сделав маленький глоток чая, изобразил скорбную улыбку.

— Я ничего не могу с этим поделать. Моя вина лишь в том, что я слишком сильно люблю Мэрили. Я так несчастен, Боже! Так несчастен!

— Я вижу, вы действительно страдаете. — Джейд накрыла его руку своей ладонью. — Может быть, Мэрили переживает из-за своего отца намного сильнее, чем мы думаем? Может быть, сейчас не самое подходящее время для разговоров о женитьбе?

Похоже, Джейд находилась на стороне Рудольфа, и он мысленно начал поздравлять себя с этой победой. Но в этот момент в холле раздался какой-то странный шум, и они выжидательно посмотрели на дверь. Напрасно Рудольф надеялся на то, что это возвращается Мэрили, раскаявшаяся в своей вспышке и желающая загладить резкое поведение. Надежда мгновенно сменилась отчаянием, граничащим с паникой, — на пороге стояла мать.

Ее качало, и если бы не Элеонора, которая поддерживала мать под руку, Амалия могла бы упасть. Встретившись взглядом с сестрой, Рудольф прочел в ее глазах страх и мольбу. Он понял, что она сделала все для того, чтобы мать здесь не появилась, но проиграла эту битву.

Увидев Джейд, Амалия в замешательстве застыла на месте и отстранилась от Элеоноры с негодующим криком:

— Ради всего святого, хватит поддерживать меня, как старуху! — Она гордо вскинула голову и направилась к Джейд, протягивая руку: — Добро пожаловать в мой дом!

— Благодарю вас! — тепло ответила Джейд. — Было очень любезно с вашей стороны пригласить нас сюда. Я прошу прощения за отсутствие моей племянницы, но она так устала с дороги, что решила прилечь. Она надеется встретиться с вами за ужином.

— Это хорошо, — небрежно заметила Амалия.

Похоже, ее мало заботила встреча с будущей невесткой. Она опустилась на пустующее место Мэрили. Элеонора поспешила предложить ей чашку чая, но та, отвернувшись от дочери и демонстративно игнорируя злобный взгляд сына, обратилась к Джейд:

— Скажите, что думает ваша семья об ухаживании моего сына за вашей племянницей?

Рудольф тихо застонал и беспокойно посмотрел на Элеонору, незаметно делая ей знаки, чтобы она забрала отсюда Амалию. Сестра пожала плечами — она была бессильна что-либо предпринять.

— Мама, — поспешно вмешался Рудольф, — тебе не кажется, что ты задаешь необдуманные вопросы? Лучше выпей немного чаю.

— Я терпеть не могу чай, и ты знаешь это! — злобно огрызнулась Амалия, рассматривая сладости, разложенные на подносе. — Это что, все работа нового повара? Должна сказать, что Ульда всегда была отвратительным кондитером… — Она испытующе посмотрела на Джейд. — Где вы живете? Впрочем, Рудольф говорил мне, что в Испании. Вы знаете, он тайно сбежал на эту умопомрачительную свадьбу. — Амалия свирепо посмотрела на сына и махнула рукой, словно подчеркивая ничтожность его поступка. — Он только и делает, что подталкивает меня к могиле…

Потянувшись за куском пирога, Амалия покачнулась. Рудольф смотрел на нее, прекрасно понимая, что она не просто пьяна, а мертвецки пьяна. Ситуация принимала крайне неприятный оборот, грозящий гибелью всему предприятию. Однако, посмотрев в сторону Джейд, он понял, что еще не все потеряно — на Амалию она посматривала с жалостью и состраданием и была явно смущена всем происходящим. Решив, что дальнейшее притворство просто неуместно, он встал и, взяв мать за плечи, резко сказал:

— Ты не в состоянии присоединиться к нашим гостям, мама! Немедленно отправляйся в свою комнату и ложись в постель! Элеонора побудет с тобой до самого ужина, чтобы убедиться, что ты действительно отдохнула. И никакого тоника! — многозначительно добавил он для Элеоноры и жалостно покачал головой — это уже для Джейд, — как бы призывая ее к снисходительности.

Реакция гостьи оказалась такой, как и ожидал Рудольф — она кивнула головой в знак того, что все понимает. Слава Богу, ему удалось сохранить расположение Джейд.

— Что ты делаешь? Я в полном порядке, я… — запротестовала Амалия, когда Рудольф силой поднял ее на ноги. Пирог выпал из ее руки, оставив жирное пятно на дорогом вераминском ковре, позаимствованном в том же магазине, где и мебель.

— Посмотри, что я из-за тебя наделала! — взвизгнула она.

— Мы все уберем. Иди, мама, ты очень устала. — Рудольф тащил мать из комнаты, одновременно поддерживая ее, чтобы она не упала. Элеонора шла следом.

Когда Рудольф вернулся в зал, там уже никого не было. В нем снова закипела злость, он выругался, но внезапно понял, какие преимущества получил после появления за столом его матери. Рудольф улыбнулся в пустоту зала. Джейд, несомненно, расскажет Мэрили, что его мать — алкоголичка, и в них проснется жалость. Возможно даже, это заставит Мэрили быть более сговорчивой.

Донесшийся рокот автомобиля подсказал Рудольфу, что вернулся Хэниш. Выбежав во двор, он увидел въезжавший в гараж «фиат».

— Это просто замечательно, что нам придется действовать быстрее, чем мы предполагали, — бросил на ходу Хэниш.

— Не понимаю…

— В штабе сказали, что теперь нам всем придется действовать быстрее!

И Хэниш сообщил Рудольфу волнующую новость: царь и его семья отправлены в Тобольск.

— Там такое начинается! Керенский и Временное правительство доживают последние дни! Ленин готов к следующему, решающему шагу… — Товарищ! — Хэниш выдержал паузу, его всегда суровое лицо сейчас сияло радостным возбуждением. — Революция, которую мы так ждали, вот-вот начнется, и я отправляюсь в Россию, чтобы внести и свою лепту в великое дело!

— Какие будут приказы? — с тревогой спросил Рудольф. Ему совершенно не хотелось принимать непосредственное участие в операции.

— Похищение состоится сразу по твоему сигналу. Наши агенты ждут твоих указаний. Как только я уеду, мои обязанности станет выполнять Корд Брандт.

— И когда же ты уезжаешь?

— Не знаю точно, но скоро! — Он победно расправил плечи. — Хватит с меня пустых мечтаний о грядущей революции! Теперь я отправляюсь в Россию, чтобы своими руками ускорить ее пришествие!

— Значит, Брандт возьмет на себя и организацию получения выкупа за нашу княгиню? — тихо уточнил Рудольф.

— Да! У Корда есть инструкции на этот счет — он знает, что нужно будет делать.

Рудольф почувствовал обиду: идея похищения и выкупа принадлежала лично ему, а теперь его отталкивают в сторону. Едва сдерживая горечь, он спросил:

— А что я должен делать дальше? Что требуется лично от меня?

— Продолжай добиваться руки Мэрили Михайловской, а когда женишься на ней, держи ее в своем замке. Она не должна покинуть Швейцарию.

— Легко сказать! — усмехнулся Рудольф. — Похоже, молодая леди не собирается выходить за меня замуж. По крайней мере сейчас. Но так или иначе у меня есть один план…

— Так реализовывай свой план, черт тебя побери! — рявкнул Хэниш, вцепившись в ворот рубашки Рудольфа. Казалось, его сузившиеся глаза метали молнии. — И не надейся, что я оставлю тебя в покое! Ходят слухи, что Драгомиру Михайловскому удалось скрыться со значительной частью личной царской сокровищницы, эти богатства он получил от двоюродной сестры Николая. Говорят, она влюблена в Драгомира. Она арестована, но где находится сам Михайловский, узнать не удалось. Точно известно только одно: эти деньги он постарается использовать для освобождения царской семьи.

Михайловского, как сообщил один из наших информаторов, видели в Пскове, в царском поезде, где было подписано официальное отречение государя от престола. Когда поезд выехал в Могилев, Драгомира в нем уже не было. С тех пор о нем ничего не известно, но естественно предположить, что рано или поздно он будет искать встречи со своей дочерью. Именно поэтому тебе необходимо жениться на ней и задержать в Швейцарии — здесь она будет под постоянным наблюдением. Ну а когда Драгомир объявится, наши люди будут готовы к тому, чтобы схватить его. И его, и золото.

— Очень хороший план. — Неожиданно раздавшийся голос заставил их вздрогнуть. — Если, конечно, он сработает.

В одно мгновение в руке Хэниша сверкнула холодная сталь ножа. Он метнулся в сторону незваного гостя.

Из темноты выступил Корд Брандт:

— Прежде чем выбалтывать секреты, ты должен увериться, что рядом нет посторонних, товарищ!

Хэниш злобно посмотрел на Корда, но в следующую минуту уже смеялся, признавая свою ошибку.

— Я был уверен, что мы одни! Какое дело привело тебя сюда? — Лютцштейн убрал нож на место так же ловко и быстро, как и выхватил.

— Пришел взглянуть на место. Мне необходимо знать все ходы и выходы в замке, все дороги в округе, чтобы не споткнуться в темноте. — Корд обернулся к Рудольфу. — У тебя есть план замка?

— Да, специально для этого приготовлен.

— Хорошо. Я начну осматривать замок.

— Время от времени он меня раздражает, — позволил себе заметить Рудольф, глядя вслед Корду.

— Почему? Потому что он немец? — усмехнулся Хэниш. — Здесь нечто совсем обратное — немцы на стороне большевиков, им можно доверять, Рудольф. Они знают, что революция вместе с поражением Керенского и Временного правительства приведет к скорейшему заключению мира с Россией. Может быть, Брандт и является немецким агентом. Я даже склонен думать, что так оно и есть, ну и что из этого? Он на нашей стороне, он спас мне жизнь… Не беспокойся на этот счет. У тебя сейчас сложная задача — во что бы то ни стало жениться на дочке Михайловского!

Да, Хэниш был прав: задача действительно очень сложная… И может быть, этой ночью все решится…