Он почти брезгливо отдернул руку, отвергая ее жест сочувствия.

— Любые рассуждения о несчастном случае усиливают мои сомнения. О чем думал этот специалист по парусам, когда выбрал опасное место за рифами?

— По-моему, это Сильвия настояла, — сказала Элина, стараясь говорить как можно мягче. — Когда ей чего-нибудь хотелось, она была очень настойчива…

Пожав плечами, он перевел взгляд на комиссара.

— Вы прекратили поиски? — спросил он.

— Да, месье. Есть, правда, еще одно место. Но оно находится на подветренной стороне побережья и чрезвычайно опасно.

— До того, как я собственными глазами не увижу его, я не сниму своих подозрений. В полдень отправлюсь туда.

Комиссар после некоторого колебания кивнул.

— Я организую поездку…

— В этом нет необходимости, — прервал его Бернард властным движением руки и вновь взглянул на Элину: — Вы хорошо знаете остров?

— Да, я…

— Тогда отправитесь со мной.

Это звучало как команда, без всяких «пожалуйста», «будьте любезны». Приказной тон не допускал никаких возражений. Этот тон заставил Элину покраснеть. Ей стало неприятно находиться в обществе этого наглеца.

Но, по всей видимости, он не обладал способностью читать чужие мысли. И все же она, вместо того чтобы сказать «нет», ответила «конечно».

— Где мы можем взять машину напрокат? — спросил он, потирая влажную шею. — Разумеется, с кондиционером и в хорошем состоянии.

— Такую, какую вы хотите, не сможем нигде.

— Это еще почему?

— На острове запрещено пользоваться автомашинами. Исключение составляют служебные.

— Вы имеете в виду те странные, разрисованные цветами машины, одна из которых доставила меня из аэропорта?

— Их здесь называют маршрутками. Таких на Сент-Юлиане всего две.

Бернард презрительно присвистнул.

— Какой же выход? Тащиться на ослике, помахивая соломенной шляпой?

Поза комиссара полиции Лепле сделала бы честь самому дисциплинированному офицеру французского иностранного легиона — он напоминал каменную статую. Перед тем как ответить, Элина бросила на Бернарда осуждающий взгляд.

— Не стоит быть таким ироничным, мистер Дэниел. Да, на Сент-Юлиане отсутствуют вещи, к которым вы привыкли дома. Но здесь есть свой неповторимый колорит, который все компенсирует. Мы можем воспользоваться малолитражкой, принадлежащей гостинице. Она вполне подходяща — остров крошечный.

Кроме нескольких грунтовых улиц в центре города и сносной дороги из аэропорта, на острове имелось еще одно «мощеное шоссе». Оно называлось береговым и шло по периметру Сент-Юлиана, огибая уединенные бухточки или поднимаясь в горы, откуда открывался потрясающий вид на изумрудное море и поросшие тропической растительностью склоны холмов. В некоторых местах шоссе было необычайно узким, и поэтому правила, существовавшие на острове, предписывали транспорту двигаться всегда по часовой стрелке. Чтобы попасть в нужное место, до которого было каких-нибудь пять миль по прямой, приходилось делать крюк миль в двадцать пять.

Маленькая двухместная машина с полотняным полосатым верхом, который вспучивался и опадал под порывами легкого бриза, двинулась по шоссе. За рулем сидел Бернард.

— Ну и дороги, черт возьми! — проворчал он, когда их сильно тряхнуло на ухабе.

— Вы предпочли бы пойти пешком? — спросила Элина.

— Я предпочел бы вообще не приезжать сюда, — буркнул он в ответ. — Если бы не вы с вашей идиотской затеей провести отпуск в этом, с позволения сказать, раю, я бы никогда тут не появился.

— Сент-Юлиан не претендует вступить в соревнование с Акапулько или Рио, мистер Дэниел. Если бы он был хотя бы отдаленно похож на них, я бы ни за что сюда не приехала. Те, кто посещают престижные курорты, не вызывают у меня ни уважения, ни симпатии.

Понимающая улыбка тронула уголки его губ.

— Скажем, такие люди, как я. Так я вас понял?

Она сняла темные очки и изучающе уставилась на него. Неожиданный случай свел их вместе, и, кажется, сулит он не радость, а разочарование.

Она всматривалась в его черные, красиво очерченные брови, изучала линию носа, который когда-то был сломан, но не уродовал тонкого профиля. Его глаза были похожи на зеленоватые озерца, спрятавшиеся в густом лесу ресниц. Эти трогательно-длинные ресницы контрастировали с волевыми скулами, вызывавшими невольный трепет у тех, кто отваживался слишком пристально их разглядывать. Всем своим обликом он являл образец силы и сексуальной мужественности, производившей неизгладимое впечатление на женщин. Но кто мог проникнуть в его внутренний мир? Вряд ли таких было много.

— На что вы так таращитесь? — спросил он, бросив на нее быстрый взгляд.

— На вас, — просто ответила она. — Стараюсь понять, всегда ли вы такой недовольный и резкий, или это лишь последствие постигшего вас горя.

Он внимательно оглядел Элину и только спустя несколько секунд снова обратил взгляд на дорогу.

— Сколько еще ехать? — пробурчал он.

— Около семи миль. Нам следует миновать поворот, и только тогда мы окажемся на подветренной стороне острова. Да вы сами заметите изменение в береговой линии. Она здесь всегда в бурунах.

За все время, пока они не достигли указанного Элиной места, он не проронил ни слова.

— О Боже! — воскликнул Бернард, когда пена от волн стала выплескиваться на дорогу. Изредка и сами волны накатывали на грунт. — Здесь всегда так?

— Почти всегда. А во время ураганов здесь вообще страшно.

— Приму во внимание ваши слова, — сухо сказал он. — Сильвия, должно быть, спятила, когда решила отчалить отсюда.

Они доехали до юго-восточной оконечности острова, где океанский прибой с особой яростью обрушивался на сушу. Песчаный берег был усеян мусором: ветками деревьев, морскими раковинами и многим другим, что выносят на берег волны.

— Впереди есть более или менее безопасное местечко, — сказала Элина. — Если вы рискнете, мы сможем пройти по дюнам, а оттуда виден тот самый риф, где…

Он кивнул, соглашаясь с ее предложением, и остановил машину, съехав на обочину.

Они спустились к пляжу и побрели по мелкому и мягкому, как мука, песку. Остановившись и касаясь друг друга плечом, они были вынуждены пригнуться из-за сильного ветра.

Буро-зеленая рваная линия прибоя обозначала скрывшийся под кипящей массой воды злополучный риф. Ближе к берегу вода крутилась, шипела и пенилась, откатываясь назад. И вновь вздымалась вверх, преодолевая каменный барьер. Господи, Сильвия явно не намеревалась покончить жизнь самоубийством. Но что толкнуло ее навстречу этой разъяренной стихии?

Элина не сумела сдержать дрожь и отвела глаза от океана. Ни один смельчак не уцелел бы в этом дьявольском котле. Было бы чудом, если бы парусник благополучно выбрался отсюда.

В отличие от нее, Бернард долго и как-то бесстрастно смотрел на эту картину. Элина даже забеспокоилась, что он забыл о ее присутствии, когда он вдруг резко повернулся. Черты его лица заострились.

— Поскорей уедем отсюда, а то я свихнусь, — процедил он.

Трудно было не заметить, как он напуган. С лица исчезло надменное выражение. Однако она так и не могла понять, что же в действительности творилось у него в душе. То ли он был готов завыть от тоски, проклиная несчастье, перечеркнувшее его мечты о женитьбе, то ли был чем-то возбужден. Элина не могла представить, как бы она себя повела, если бы он выплеснул свои эмоции наружу. Они бурлили в нем, как кипело море у рифов. Он старался сдерживать себя, но желваки ходили ходуном, а пальцы то и дело сжимались в кулаки.

— Бернард, — тихо и проникновенно сказала она. Сквозь рев ветра и грохот бьющихся о берег волн он едва расслышал ее. — Бернард, чем я могу вам помочь?

Она была почти убеждена, что понимает, в каком состоянии он находится, и может как-то успокоить его. А что, если это вызовет обратную реакцию? Что, если вместо благодарности за сочувствие он грубо оскорбит ее, даже ударит? Что делать? Бежать от него сломя голову или подчиниться его воле?

Подавив обуревавшие его чувства, Бернард дрожащими пальцами провел по растрепавшимся волосам. Приведя себя в порядок, он словно обрел дар речи.

— Думаю, пора вернуться в гостиницу и как следует выпить. Не хотите ли сделать то же самое?

Она скривила губы и притворно улыбнулась, подумав, что спиртное только обострит его проблему, а не снимет ее. Но, вместо того чтобы возразить, она подозрительно сверкнула глазами, а ее маленькая загорелая рука с розовыми ноготками взялась за сгиб его локтя.

— Разумеется, — проговорила она. — Сделаю все, что вы скажете.

Чуть позже она обняла его за талию и повела к тому месту, где они оставили машину. Она шла медленно, осторожно, словно рядом с ней был немощный старик.

— Может быть, я сяду за руль? — спросила Элина, когда они доехали до пересечения дорог.

— Нет! — Бернард отрицательно покачал головой.

Через час они были в гостинице. Солнце стояло почти над самой линией горизонта. Казалось, пылающий диск занимает половину неба. Керосиновые фонарики уже засветились среди деревьев, готовые встретить ночь. В тропиках она наступает внезапно. Уходящий день был насыщен взрывами громкого смеха, звуками музыки и пронзительными криками попугаев. Приближалось время вечеринок для всех, кроме Бернарда и Элины.

Уже в вестибюле он вдруг решил, что для них обоих будет лучше, если она уйдет, оставит его в одиночестве. Видимо, ему не хотелось, чтобы кто-то видел его страдания.

— Послушайте, — сказал он, — у меня нет настроения провести этот вечер в компании с вами. Не возражаете, если мы перенесем нашу совместную выпивку на более позднее время?

Закусив губу, она молчала.

— Как скажете, — после длинной паузы произнесла Элина. — Я поднимусь наверх и приму душ перед ужином. — Она потерла руки и расправила складки на блузке. — Соленая океанская вода раздражает кожу.

Последнее, что он сделал, — внимательно оглядел ее фигуру. Влажная ткань, прилипшая к телу, подчеркивала ее длинные, стройные ноги.

— Еще представится случай, — грубовато буркнул он, поворачиваясь к ней спиной и делая шаг к бару. Там он заказал большую рюмку коньяка.

Она подумала, что Бернард выпивоха, потом вспомнила, что ему предстоит разговор с Геснерами и он хочет немного взбодриться. Нет, он не собирался их утешать, просто он обещал позвонить и не мог нарушить данное слово. Вообще-то он с особой предупредительностью относился к родителям Сильвии. А после того, что случилось, утроил свое внимание.

Упершись локтями в стойку бара, Бернард созерцал жидкость, налитую в рюмку. Он словно пытался разглядеть в ней причину сумбура, царившего в его душе. Эти двое — его невеста и инструктор — заплатили за безрассудство дорогую цену. Одним глотком он осушил рюмку и поднял палец, делая знак бармену повторить. Ему хотелось забыться. Может, тогда ему удастся победить демонов, терзающих его мозг и сердце.

2

Элина с полчаса понежилась под душем, затем переоделась. Наступила настоянная на пряных цветочных ароматах ночь, третья со дня гибели Сильвии. На лужайке около бара толпилась большая группа людей. Элина слышала их смех, звон кубиков льда о бокалы и перестук металлических барабанов.

Находился ли Бернард Дэниел среди этой пестрой толпы? Удалось ли ему с помощью алкоголя заглушить боль? Или он заперся у себя в номере и ищет забвения в коньяке?

Не твое это дело, Элина, сказала она сама себе, трогая серебряные с аметистом сережки. Пусть делает что хочет. Лишь бы успокоился.

Она спустилась вниз, смешавшись с толпой и отыскивая его глазами. Бернарда не оказалось ни на широкой лужайке, ни в зале ресторана. Однако столик, который с минувшей среды накрывался для нее одной, был сервирован на две персоны.

Она быстро расправилась с острым овощным супом и принялась за отварную рыбу, когда появился Бернард. Он был в той же самой рубашке с открытым воротом и в тех же брюках, в каких был днем. Волосы его были тщательно причесаны, а на щеках выступила легкая синева от небритости. Он был похож на человека, который сторонится людей, пережив несчастье и озлобившись на весь мир.

Все было объяснимо. Он потерял любимую женщину, разве можно осуждать его за неопрятность? Элина воздержалась от замечания; несчастье, отягченное похмельем, затруднит общение с ним. Вместо этого она вежливо кивнула, надеясь, что и он все же будет вести себя в рамках приличия.

Пока он орудовал столовыми приборами, чему-то ухмыляясь себе под нос, Элина успела собраться с мыслями. Бернард не был пьян, как ей вначале показалось. Он просто походил на бочонок с порохом, готовый в любую минуту взорваться. Ему нужно было разрядиться, и Бернард искал для этого повод. Но выпитого коньяка оказалось недостаточно. Он вообще мог пить всю ночь, оставаясь при этом абсолютно трезвым. Это было понятно каждому, кто попытался бы повнимательней заглянуть в его ясные зеленые глаза.

— Я вовсе не собираюсь вмешиваться в ваши дела, — как можно спокойней произнесла она. — Просто хочу помочь вам.

Он взял переплетенную в кожу карту вин.

— Будет хорошо, если вы займетесь своим ужином, не вынуждая меня поддерживать с вами беседу, — это здорово бы мне помогло. А еще лучше, если вы быстренько его закончите и удалитесь.

У нее вдруг напрочь исчезло желание оставаться с ним за одним столом. Под влиянием импульса она уже приподнялась со стула, но вдруг замешкалась, словно решила изменить свое намерение. Неужели она допустит, чтобы он вновь ее в чем-то упрекал?

Превратно поняв ее замешательство, Бернард недовольно взглянул на нее из-за карты вин.

— Я не нуждаюсь в вашем присутствии, мисс Таннер, — грубо выпалил он.

С горящими от возмущения щеками Элина бросила салфетку на тарелку. Чувствуя себя униженной, она пулей вылетела из ресторана…

Они не виделись до следующего вечера. После завтрака, когда она на секунду остановилась у столика регистрации, знакомый клерк, жестом подозвал ее к себе.

— Месье уехал в полицейское управление вместе с комиссаром Лепле. Им нужно оформить кое-какие бумаги. Трагический инцидент требует массы формальностей. — Он шмыгнул носом, словно подчеркивая, что только такая неразумная женщина, как Сильвия, могла вести себя столь необдуманно. — Особенно это касается иностранцев, которые умирают на нашем острове.

Элина намек поняла. Отдыхающие в гостинице, до этого несчастья относившиеся к ней по-дружески, теперь стали ее избегать, полагая, что она каким-то образом повинна в гибели подруги. Она подумала, что, если бы ей представилась возможность прервать свой отпуск немедленно, она не задумываясь так бы и поступила. Но, к сожалению, существовало только два авиарейса в неделю: во вторник и в пятницу. Так или иначе, она была вынуждена задержаться здесь еще на четыре дня.

Весь день она провела на плантации по разведению орхидей и в гостиницу вернулась только под вечер. До обеда успела принять душ и сменить платье. Войдя в зал ресторана, она с удивлением обнаружила, что Бернард уже устроился за ее столиком.

— А, мисс Таннер, — пробормотал он, приподнимаясь и отодвигая ей стул. — Я так и думал, что вы не откажетесь разделить со мной трапезу.

Выглядел он несколько утомленным. На нем была свежая серая рубашка и такого же цвета брюки. Весь вид его говорил о том, что сегодня он полностью контролирует себя.

— Где же вы были? — осторожно спросила Элина. — Я не хотела своим присутствием действовать вам на нервы, мистер Дэниел. Но если вы снова начнете оскорблять меня, то такого удовольствия я вам не доставлю. Я настолько голодна, что вы не сможете еще раз испортить мне аппетит.

Забавно, что кожа его даже после короткого пребывания под тропическим солнцем приобрела шоколадный оттенок, но, как ей показалось, от ее слов он чуточку покраснел.

— Каюсь, — сказал он сокрушенно, — в минувший вечер я вел себя гадко. Простите, я был не в лучшей форме.

Куда там! — подумала она. Так я и поверила в искренность твоих извинений. Ей всегда казалось, что он и к Сильвии относился не очень ласково.

Она взяла меню и сделала вид, что углубилась в его изучение. С какой стати ей вдруг вспомнилось, как он относился к своей невесте?

Подняв глаза, Элина натолкнулась на его взгляд, блуждавший по ее лицу. В этот вечер Бернард вел себя совсем иначе. Гнев, сверкавший в его глазах, сменился тихой грустью, словно гибель Сильвии осталась где-то в прошлом и он уже смирился с тем, что неразумно ждать ее возвращения из небытия.

В сущности, Элине нравился другой Бернард — тот, что еще вчера изрыгал злобные ругательства. Нынешний Бернард вызывал в ней лишь жалость и сострадание — чувства весьма опасные в подобной ситуации.

— Я действительно искренне сожалею, — повторил он.

— Извинения принимаются, — сказала она рассеянно, стараясь чем-то занять свое внимание, чтобы не думать о его широких плечах и том грузе, что свалился на них.

— Как вы думаете, что заказать на обед? — спросил он.

После короткого обсуждения Бернард остановился на бифштексе из черепашьего мяса, а она выбрала свежевыловленную рыбу.

— А как насчет вина? — с улыбкой поинтересовался он. — Не волнуйтесь, я знаю норму и обычно не заливаю горе спиртным.

Он старался быть любезным и обходительным. Ей даже захотелось пресечь его льстивую манеру, перейти в нападение, защищая себя. К счастью, заказанные блюда были вскоре поданы на стол. Это дало ей возможность занять руки, которые невольно стремились прикоснуться к его длинным неподвижным пальцам, погладить его по щеке и даже прижать голову к своей груди.

Но, вероятно, он оттолкнул бы ее! Он мечтал о Сильвии Геснер, а не о какой-то Элине Таннер, непростительно самоуверенной девице, которая пытается утешить его.

— Чем вы сегодня занимались? — прервал Бернард ее мысли. И когда она ответила, спросил: — Вы извлекаете полезные идеи для себя, путешествуя по разным странам? Разумеется, для своей работы?

В принципе его не интересовали ее ответы, равно как и ее вопросы. Однако ничего не значащая беседа была все же лучше, чем тягостное молчание, которое погружало ее в собственные мысли.

— У меня остался в памяти тот день, когда мы впервые встретились, — заметил он, уставившись в бокал с вином. — Это произошло в поместье Геснеров. На вас был рабочий костюм, а на шее висел фотоаппарат.

— И вы решили, что я случайно вторглась в чужое владение. По-моему, вы намеревались выставить меня оттуда.

Он кивнул.

— Верно. Мне, правда, было известно, что Геснеры пригласили архитектора-ландшафтника, который должен был разработать проект водопада и водоема с лилиями. Но вы не подходили к этому типажу. Я ожидал…

— Что? — перебила она. — Ожидали увидеть мужчину?

— Да нет. Просто человека более… подходящего для этой профессии.

— Скажите-ка мне, мистер Дэниел, — набросилась на него Элина, — когда вы занялись строительством, вы всегда появлялись на строительных площадках в костюме и галстуке?

Он широко улыбнулся. За этой улыбкой немедленно исчезла с его лица обычная мрачная задумчивость.

— Если по правде, то появлялся. Я как раз собирался купить пять участков, где строительство еще только затевалось, и хотел произвести впечатление на представителя банка, который обещал выделить мне кредит… Кстати, давайте оставим все эти «мистер Дэниел, мисс Таннер». Мне кажется, нет никакого смысла в том, что отношения между нами остаются натянутыми. Думаю, нам следует обходиться без формальностей.