Патриция Хорст

Жемчужное ожерелье

Пролог

Дороти Ламбер не любила браться за бракоразводные процессы и разделы имущества, но в ее адвокатской практике случилось так, что именно ими больше всего и приходилось заниматься: они как бы сами собой достались ей от прежнего владельца юридической фирмы, которую она вот уже несколько лет возглавляла сама.

Дела Ламбер шли удачно, на отсутствие клиентов жаловаться не приходилось. Те ценили ее высокий профессионализм, доскональное знание норм и положений семейного законодательного права и умение находить единственно правильные решения.

Все так, тем не менее Дороти нередко ловила себя на мысли, что с гораздо большим удовольствием занялась бы разрешением финансовых или чисто хозяйственных споров — в них куда меньше грязи с моральной точки зрения. А здесь люди когда-то близкие — муж и жена, например, или наследники умерших родителей — готовы растоптать друг друга, забыв обо всем. Иногда, одержав победу в защите интересов своего подопечного, Дороти искренне сочувствовала противоположной стороне, поскольку понимала, сколь относительна справедливость закона там, где речь должна скорее идти о совести, благородстве или хотя бы чувстве благодарности людей, связанных в прошлом совместной, порой очень долгой жизнью под одной крышей.

Хорошо, нам с Филом нечего было делить, думала она, вспоминая свой собственный развод с мужем. Можно сказать — они не сошлись характерами. Так Дороти объясняла случившееся своим родственникам и близким друзьям. Не могла же она признаться, как ошиблась, приняв элементарную мужскую необузданную грубость за мужественность и мужскую силу. Их повседневные бытовые отношения превратились в сплошной кошмар, не говоря уж об интимных моментах. В них не было и толики ласки с его стороны. Она вся сжималась, когда ее избранник перешагивал порог дома, заранее зная, как будет унижена и растоптана его напором.

Нет, не такой Дороти представляла себе любовь, впервые увидев красивого, атлетически сложенного, уверенного в каждом своем движении морского офицера. Сердце и душа, жаждущие духовной близости и нежности, оказались обманутыми настолько, что сама женская природа как бы замолкла в ней. Вместо того чтобы пробудить в Дороти женщину, он умудрился лишить ее самого желания до конца почувствовать себя ею. А он? Он еще смел упрекать ее в ущербности, называя бесчувственной ледышкой.

Самое ужасное, ей иногда так и самой казалось. Во всяком случае, еще долгое время после развода она в сторону мужчин, одарявших ее своим вниманием, даже не смотрела. Работа, дом, визиты к отцу с матерью, брату и сестре — близнецам, официальные общественные мероприятия — жила этим.

Коллеги-юристы казались Дороти скучноватыми, бизнесмены — малоинтересными, хотя среди них встречались исключения. Ухаживания Джека Уолша, например, она принимала довольно благосклонно, чем искренне радовала свою родню.

Ей уже исполнилось двадцать восемь, пора обзаводиться семьей. Но личный опыт, а, еще в большей степени чужие семейные дрязги, которыми приходилось ежедневно заниматься, отнюдь не побуждали Дороти Ламбер связывать себя ко многому обязывающими взаимными узами.

Вот и сейчас перед ней на столе лежало очередное свидетельство катастрофы между мужем и женой, прожившими вместе больше семи лет. Она вчитывалась в их брачный контракт, а сама размышляла о том, что бумага, скрепленная гербовыми печатями и подписями, вовсе не гарантирует счастья, а упрощает лишь возможность более или менее справедливо поделить осколки, оставшиеся от безоблачной когда-то жизни. Грустно…

Сколько таких дел Дороти перелопатила, и всегда ее не покидало ощущение непрочности отношений между мужчиной и женщиной. Несомненно, и этих людей соединяла когда-то любовь. Да видно, одной любви мало. Пожалуй, Дороти больше стала верить не в само чувство, а в то, что зовется судьбой, предназначением, определенным свыше.

Но что ей пошлет судьба?… Дороти знала — ни предугадывать ее, ни рассчитывать на нее всерьез нельзя, и все-таки надеялась: в один прекрасный день она встретит своего суженого. И тогда неважно, каким он окажется, хоть самим дьяволом… Или не встретит никогда. Скорее, так и будет: чем она лучше сотен и сотен других женщин?…

Во всяком случае, ни прошедшие годы, ни завтрашний день не сулили ей ничего обещающего. Что ж, так ей было даже спокойней.

1

Если бы Дороти не испытывала такую усталость к концу долгого и тяжелого рабочего дня, имя Эдди Брасса несомненно насторожило бы ее. Однако к началу седьмого, когда голова уже порядком отупела от перенапряжения, она и собственную фамилию вспомнила бы с трудом, не то что постороннего человека, требовавшего сейчас немедленной аудиенции.

Конечно, все было бы гораздо проще, если бы Тина, опытнейшая секретарша, была на своем месте. Феноменальная память мгновенно подсказала бы ей, кем является Эдди Брасс, но у той, как назло, разболелся зуб, и она ушла к дантисту.

— Я могу предложить мистеру Брассу позвонить завтра утром и договориться о более подходящем времени для визита, — сказала молоденькая девушка, в обязанности которой входило отвечать на телефонные звонки. — В конце концов, прием у нас уже закончен.

Дороти взглянула на часы и покачала головой.

— Не стоит, пожалуй. Все равно я опоздала на рейсовый автобус, значит, ровно полчаса смогу уделить посетителю.

— Хотите, я останусь — на всякий случай? Ведь все служащие уже ушли.

— Вовсе ни к чему, — махнула рукой Дороти. — Пригласи его сюда и можешь быть свободна. Не хватает еще и тебе задерживаться. Ты не обязана это делать.

— Вы уверены, что ничего не случится?

— Вполне, — твердо произнесла Дороти.

Вскоре ей пришлось убедиться в опрометчивости своего утверждения. Раздался звук шагов, и, прежде чем Дороти Ламбер успела отложить в сторону кипу бумаг, на пороге показался посетитель. Рослый, могучего телосложения человек, казалось, сразу заполнил собой все пространство кабинета, отчего ей стало немного не по себе. Она терпеть не могла, когда клиенты наваливались на ее стол, горой возвышаясь над ней, и предупредительным жестом указала на рядом стоящее кресло. Но Брасс и не думал садиться. Стоял твердо, широко расставив ноги и изучающе глядел на Дороти. Создавалось впечатление, что он чувствует себя в кабинете как дома.

Визитер и хозяйка олицетворяли собой полную противоположность. Особенно подчеркивала этот контраст одежда. Дороти Ламбер была в дорогом строгом жемчужно-сером платье с нежно-розовым отливом, а Эдди Брасс — в белой футболке, рельефно облегавшей его мускулистый торс, и выцветших голубых джинсах в обтяжку. Он принадлежал к тому типу мужчин, которые вызывали у Дороти некоторую опаску. Своим обликом и повадкой Брасс совершенно отличался от чопорных коллег ее круга.

Она мгновенно отметила, что его темные вьющиеся волосы, хотя и подстрижены коротко, но вольно ниспадают на высокий лоб. Глаза под густыми ресницами кажутся то серыми, то голубыми и смотрят пристально, если не сказать — цинично. А вот в линии резко очерченных губ таилась загадка: они словно сознательно сдерживали улыбку.

Когда дальше молчать уже стало неудобно, Эдди Брасс заговорил. Глубокий, чуть вибрирующий голос больше всего и понравился ей. В нем ощущались сила и некая подспудная нежность.

— Благодарю, что вы согласились меня принять. Должен признать, я удивлен.

— Вот как? — Дороти нервно сглотнула, надеясь, что это не от непонятного волнения, охватившего ее, а оттого что из-за усталости у нее чуть кружилась голова.

— Меня зовут Эдди Брасс, — слегка хмурясь, сказал посетитель, подчеркивая какой-то особый смысл в своем имени и фамилии.

— А я — Дороти Ламбер, — представилась она, не уловив подтекста.

— Я знаю, кто вы!

Враждебный тон последних слов заставил Дороти насторожиться. Кроме уборщиц и сторожа, находившихся где-то в здании, поблизости больше никого не было, а в поведении и манерах этого человека явно сквозила угроза.

— Вполне естественно, мистер Брасс. Если вы пришли именно сюда, значит, знали, к кому идете… Но мне, признаюсь, ваше имя пока ни о чем не говорит.

— Клод Эшби — мой племянник, — пояснил Брасс, и в тот же миг мозг Дороти включился в работу. Она сразу все поняла. Не в силах справиться с ощущением двусмысленности ситуации, в которую невольно попала, она молча уставилась на незваного гостя.

Тот заметил ее мгновенное замешательство, в улыбке промелькнуло удовлетворение.

— Мое имя по-прежнему ни о чем вам не говорит, мисс Ламбер? — спокойно переспросил он.

Сейчас, когда Дороти сосредоточилась, она перестала обращать внимание на манеры Брасса и его внешность. Чисто женское уступило сугубо профессиональному. В ней заговорил адвокат, знающий цену себе и каждому своему слову.

— Оно говорит о том, что я не могу с вами разговаривать. Ваше присутствие здесь неправомерно, и я должна просить вас немедленно покинуть мой кабинет.

Брасс оперся о стол загорелыми руками. Жест весьма определенно свидетельствовал: сдаваться он не собирается. Теперь, оказавшись к нему почти вплотную, Дороти уловила приятный аромат лосьона, к которому примешивался едва ощутимый запах машинного масла.

— Я не уйду, пока не скажу все, что должен сказать, — заявил Эдди Брасс.

— Вы уйдете сейчас же, или я вызову охрану!

Брасс широко улыбнулся, продемонстрировав превосходные зубы.

— Это глупо, мисс Ламбер. Если вы так поступите, я дождусь вас внизу и наш разговор все равно состоится, но уже на улице.

— Все дело в том, мистер Брасс, что нам не о чем разговаривать, — отчеканила Дороти. — Я представляю интересы мисс Хедлоу, о чем вам, несомненно, известно, поэтому ваш племянник должен обратиться к другому адвокату.

— Надеюсь, до этого не дойдет, — медленно произнес Брасс. — Мы не склонны обращаться к людям, зарабатывающим на умении вертеть законами, которым безропотно подчиняется остальная часть населения.

Взгляды Брасса и Ламбер встретились, в них сквозила взаимная неприязнь, но оба не отвели глаз.

— В таком случае я вообще не понимаю, что привело вас в мой кабинет.

— Все очень просто. Вы или не догадываетесь, или… не хотите знать правду. Ваша клиентка не такая уж невинная жертва, какой старается себя представить. Если вы хоть капельку дорожите своей репутацией, советую вам отказаться от дела Сьюзи Хедлоу, иначе рискуете стать посмешищем среди всех юристов города.

— Так вы решили открыть мне глаза? — язвительно усмехнулась Дороти. — Благодарю… И все же я тешу себя мыслью, что способна разобраться в своих клиентах, поэтому не собираюсь отказываться от дела Хедлоу. — Дороти поднялась со стула, надеясь покончить с неприятной для нее ситуацией. — Еще раз напоминаю — разговор завершен. Всего хорошего, мистер Брасс.

Дороти ошибалась, думая, будто быстро от него отделается. Эдди Брасс не только не ушел, но встал между дверью и столом, блокировав таким образом выход. Ей ни за что не удалось бы преодолеть эту преграду, да и глупо вступать в единоборство с мужчиной, демонстрирующим нежелание хотя бы сдвинуться с места.

— И что это за адвокат, который берется защищать интересы такого ничтожества, как Сьюзи Хедлоу! — насмешливо воскликнул тот.

— Поосторожней в выражениях, мистер Брасс. Но что бы вы ни думали о моей клиентке, я все равно занимаюсь и буду заниматься ее делом, — холодно ответила Дороти. — Как человеку с ограниченными финансовыми средствами, мисс Хедлоу был предоставлен список адвокатов, чтобы обеспечить право на защиту ее интересов в суде. Она указала на мое имя. Поэтому могу сообщить вам: на клиентке я лично ничего не зарабатываю. Исполняю свой долг.

Брасс поморщился.

— Если перевести вашу тираду на простой человеческий язык, это означает одно: Сьюзи предоставили бесплатного адвоката, который с чувством исполненного долга хорошо спит по ночам, хотя выступает на стороне женщины, легко путающей правду с вымыслом.

— В нашей стране каждый человек имеет право на защиту, если ущемляются его законные интересы, — стояла на своем Дороти, что, по правде сказать, было большой глупостью с ее стороны, поскольку единственный способ избавиться от посетителя, подобного Эдди Брассу, — это немедленно прекратить дискуссию. Но ей почему-то непременно хотелось отстоять свою точку зрения перед настырным, лезущим куда не надо человеком. — Принимая во внимание тот факт, что вина в случившемся лежит не на моей подопечной, я постараюсь это доказать.

— И совершите ошибку! Тогда уже вы сами, адвокат Дороти Ламбер, окажетесь виновной, когда выяснится, что вас провела опытная обманщица и лгунья. Вас такая перспектива не пугает?… Представьте, как будете выглядеть в суде. Откажитесь от защиты, пока не поздно!

— Нет, — резко сказала Дороти. — Ваша точка зрения меня не интересует. Вы выгораживаете своего племянника, поэтому необъективны. Скажу больше: даже если бы меня назначили защищать интересы Клода Эшби, а не Сьюзи Хедлоу, я не взялась бы. Однозначно и категорически!

— Вас об этом никто и не просит! — резко бросил Эдди Брасс. — Сьюзи угадала, на кого ставить. Некоторым точно так же везет на скачках. Но будь я проклят, если позволю Клоду сидеть сложа руки и ждать своей участи! Окажите услугу суду и налогоплательщикам, дорогая, и убедите Сьюзи забрать свой иск, иначе я…

Дороти больше не могла выслушивать угрозы или терпеть попытки шантажа; кроме того, она не привыкла, чтобы здесь называли ее «дорогой».

— Иначе что, мистер Брасс? — с вызовом спросила она.

— Иначе вам придется столкнуться с некоторыми неожиданностями. Я найму самых опытных специалистов, способных оградить племянника от возмутительных обвинений, выдвинутых в его адрес, а вас и вашу клиентку сотру в порошок.

Высказав наконец-то, из-за чего пришел, Брасс повернулся и вышел. В коридоре приглушенно прозвучали его шаги. Потом донесся звук подошедшего лифта, шум захлопнувшихся за ним дверей. Дороти подошла к своему рабочему столу и опустилась на стул. Руки дрожали. Она испытала такое чувство, будто почва уходит из-под ног. Не из-за того, что этот Эдди Брасс пытается вмешиваться в сугубо профессиональную сферу ее деятельности. Он задел в ней нечто личное. Жизнь Дороти складывалась как бы из двух половинок, которые никогда не соединялись. Но Брасс каким-то образом сложил вдруг эти половинки вместе.

Вся проблема заключалась в том, что Эдди Брасс ужасно напомнил ей Фила, который всегда и во всем стремился доказать ей собственное превосходство.

Мужественный, привлекательный, упрямый… Эти эпитеты медленно плыли в голове Дороти, пока она не спохватилась, сообразив, что подсознательно наделяет ими того, с которым судьба развела ее, и того, с кем несколько минут назад свела. Да, они похожи, усмехнувшись, подумала она, охваченная каким-то горьким предчувствием.

Дороти подошла к окну и посмотрела вниз. Через секунду она увидела, как из здания вышел Брасс. Даже с такого расстояния было заметно, насколько он выделяется из толпы, двигаясь по тротуару с грацией сильного животного.

Было уже почти семь вечера. В уличных кафе шла бойкая торговля прохладительными напитками. Две молодые женщины, сидевшие за столиком, накрытым красной в белую клетку скатертью, красноречиво переглянулись, провожая взглядом мужчину, на ходу опустошившего стаканчик с кока-колой. Дороти неприятно поразило не то, как на Брасса поглядели, а то, что она вдруг испытала укол нежданной ревности.

Это все от жары, подумала Дороти, вот и ударило мне в голову! Решительно отойдя от окна, она принялась торопливо запихивать в портфель бумаги.

Эдди оставил свой автомобиль в узком переулке между двумя высотными зданиями, образовывавшими своего рода ущелье. Здесь духота чувствовалась еще сильнее: асфальт под ногами был мягким, над головой тысячи оконных стекол отражали солнце.

Он не любил деловую часть Бостона с его сумасшедшей оживленностью, бесконечными офисами, конторами, где правил бизнес, оставлявший отпечаток буквально на всем. Дорогие магазины, рестораны, отели, самые модные, последнего сезона автомобили, припаркованные у тротуаров.

Впереди, в нескольких шагах от Эдди, брел старик, толкая перед собой ржавую тележку, одну из тех, что отслужили свой век в супермаркете. В тележке лежали нехитрые пожитки, составлявшие, очевидно, всю личную собственность этого то ли бездомного, то ли полунищего. Рядом семенил всклокоченный, со свалявшейся шерстью пес, на котором вместо поводка болталась веревка. Вид обоих вызывал сочувствие.

На какую-то долю секунды Эдди подумал, как жестока порой бывает судьба. Но старик с собакой уже исчезли из виду. К собственной судьбе Эдди Брасс не имел претензий. Все, чего ему удалось достигнуть в жизни, он добился собственными силами. Можно сказать — не щадя живота своего. И мог позволить себе позаботиться о сестре и племяннике, которых всем сердцем любил. Теперь же, когда Клод влип в чудовищную историю, Эдди не желал допустить, чтобы восторжествовала несправедливость. И пусть адвокатша не воображает! Пусть не думает — раз она длинноногая и хорошенькая, он даст спуску! Ее высокомерие, замашки аристократической и деловой леди пусть смущают кого угодно. Со мной эти номера не пройдут! Выругавшись про себя, Эдди мрачно усмехнулся.

Он подошел к своему «форду» в тот момент, когда старик с собакой оказались у перекрестья переулка и большой оживленной магистрали. Несмотря на то что автомобиль стоял в тени, в салоне было душно. Эдди включил кондиционер и, осторожно лавируя, выбрался на проезжую часть. Все это заняло не более двух-трех минут. Достигнув перекрестка, он стал невольным свидетелем поразившей его сцены: на тротуаре перед ревущим потоком машин стоял старик с тележкой и собакой, а рядом… та самая Дороти Ламбер. Старик тянул упирающегося, перепуганного пса за веревку, а адвокатша истошно вопила на него, вырывая веревку и чуть ли не колошматя своим портфелем ему по рукам.

— Отпустите собаку, черт подери! Вы что, не видите, куда идете?

Притормозив, Брасс опустил стекло и, высунувшись из окошка, ехидно спросил;

— Рефери нужен?

Дороти вздрогнула и на миг замешкалась. Но старик злобно прикрикнул на упирающуюся собаку и снова с силой потянул вперед.

— Ты же задушишь ее!

— Не суй нос, я знаю, что делаю. — Старик в сердцах выругался: — Да пошла ты, сука!

Это уж слишком! Решив, что пора вмешаться, Эдди открыл дверцу «форда» с правой стороны и выпрыгнул на тротуар.

Пробормотав под нос еще несколько слов, совершенно не предназначенных для женских ушей, старик отпустил веревку и, оставив собаку на произвол судьбы, шагнул на проезжую часть.

Раздался звук завизжавших тормозов… Дороти зажмурилась, непроизвольно вцепилась в руку Эдди и уткнулась ему в грудь. Тонкий аромат волос, вздрагивающие плечи, глухие удары женского сердца на секунду отвлекли его внимание и от старика, лавировавшего посреди потока машин, и от собаки.

— Ну, ну, — успокаивающе произнес он. — По-моему, опасность миновала.

Дороти подняла на него огромные влажные глаза. Из ее приоткрытых губ вырывалось частое дыхание, на горле билась жилка.

— Ой! Я так испугалась… Где они? — Она уже пришла в себя, отстранилась от Эдди. — Хотела помочь, а в ответ чуть оплеуху не заработала. Вот и делай людям добро.