— Подожди, не перебивай. У тебя сложилось определенное обо мне мнение еще до того, как мы встретились. Со слов той же Сьюзи, ты в своем воображении нарисовала мой законченный портрет, куда не вписываются поправки, возникшие при более близком нашем знакомстве. Вот ты и заметалась. Ты не можешь себе простить, что поддалась искушению и увлеклась мужчиной, который, с твоей точки зрения, способен так или иначе испортить твою репутацию.
— Ничего подобного!
— Так! Так! Мы уже не первый раз говорим именно об этом. Твое женское обаяние заставило меня закрыть глаза на столь очевидный факт. — Брасс резко отбросил салфетку, исподлобья взглянул на Дороти. — Я оказался неудобным для тебя. Слишком много беспокойного внес в твою разумную, размеренную, разложенную по полочкам жизнь, вот нервы твои и не выдержали!
— Если бы я знала, как ты станешь реагировать, мне не стоило бы откровенничать. Но мы договорились быть честными друг перед другом, поэтому я и отважилась признаться, что зашла слишком далеко…
— Эх, Дора, Дора… Не одна ты оказалась в капкане… Когда утром я лежал и смотрел на тебя, то понял — моя прежняя жизнь полетела ко всем чертям…
— Ты хочешь сказать, что твои чувства по отношению ко мне оказались глубже, чем ты сначала думал? — изумленно прошептала она.
Эдди опустил глаза.
— Я заподозрил это раньше, но хотел убедиться — не ошибаюсь ли, потому и придумал наш уик-энд. Я вообще не способен пассивно ждать, как сложится любая ситуация, тем более в любви. И если уж решу сказать женщине, что люблю ее, то буду убежден в том больше чем на сто процентов! Однако нелепо говорить это той, которая не уверена — нужно ли ей такое признание… — Эдди решительно встал из-за стола. — Идем. Мы еще успеем заказать билеты на рейс в Бостон. Зачем оставаться в Майами, коли мы уже не получаем удовольствия от пребывания здесь?
— Эдди! Эдди! — метнулась к нему Дороти, ладонями обхватила его лицо, виновато заглянула в глаза, стараясь побороть его каменную безучастность. — Прости меня. Я тупая, безмозглая дурочка, — захлебываясь, говорила она, перемежая слова поцелуями. — Прости, если иногда я казалась высокомерной, заносчивой снобкой. Это не потому, что слишком высокого мнения о себе, скорее рефлекторная защита. Я… я боюсь поверить… в любовь.
— Тебя никогда еще по-настоящему не любили — вот в чем дело! — произнес Эдди, избегая глаз Дороти. — И ты по-настоящему еще не любила тоже! То, что было между тобой и мужем, вряд ли можно назвать подлинным чувством, иначе вы не расстались бы.
— Я просто не переживу, если мы… с тобой расстанемся… Я чуть не умерла от ревности, когда в твоей записной книжке обнаружила кучу женских имен.
— Три. От силы четыре. И одно из них, между прочим, — моей сестры.
— Откуда я знала?… Мне казалось, что ты ужасный…
— Ужасный кто?
— Не знаю, как сказать.
Эдди неожиданно рассмеялся.
— Не бойся, говори уж как есть.
— А ты опять не обидишься?
Он обнял ее за плечи, чуть притянул к себе, ласково отвел волосы, растрепавшиеся надо лбом, отчего она немного повеселела.
— Я подумала… ты обычный ловелас.
— Ловелас?! По-моему, это слово вышло из употребления еще сто лет назад!
— Ну, тогда плейбой. Словом, мужчина, который коллекционирует женщин.
— А теперь ты тоже так думаешь? — усмехаясь, сказал Эдди, целуя ее в шею, где пульсировала проступившая сквозь нежную кожу голубоватая жилка.
— Сейчас меня это не волнует, — прерывисто призналась она. — Когда мы вместе — другое больше не существует и не имеет значения… Я чувствую только, как ликует и поет моя душа и сердце обливается нежностью к тебе.
— Дороти, любовь моя. Ты отдаешь себе отчет, о чем говоришь? — взволнованно прошептал Эдди. — Наконец-то и ты понимаешь, какое счастье найти друг друга. Такое редко бывает.
— Значит, нам повезло.
— Еще как! Еще как!
Эдди закружил ее по каюте, целуя как безумный в оголенные плечи, в грудь, скрытую мешавшим ему платьем. В страстном порыве он опрокинул Дороти на диван, оголил бедра, обжег их горячими губами.
— Сюда может войти стюард, — стыдливо прошептала она.
— Он не войдет, — сказал Эдди, торопливо стягивая с нее кружевные белые трусики. — Ему нечего делать в салоне, пока его не позовут. А я не позову до утра… Я счастлив, что к нашей с тобой коллекции прибавится еще одна ночь.
В понедельник они первым рейсом вылетели из Майами. Брасс довез Дороти до ее офиса, пообещав позвонить, как только приедет к себе на Кейп-Код. Она еще поднималась в лифте, а уже с нетерпением думала о предстоящем звонке.
Тина уже ждала ее с горячим кофе наготове.
— Ну как? — спросила секретарша, сгорая от любопытства, однако стараясь быть деликатной.
— Неплохо, — призналась Дороти.
Тина улыбнулась: не в характере мадам особо распространяться, хотя и по лицу можно кое-что прочесть.
— Где же вы были?
— В Майами.
— Боже, какая прелесть! Всю жизнь мечтала посмотреть.
— В субботу гуляли по городу, в воскресенье купались, загорали, потом катались на воздушном шаре.
Не говоря уже о том, про себя добавила Дороти, что занимались любовью на яхте, в саду на траве и даже… под душем.
— А как здесь дела? — поинтересовалась она, возвращаясь с небес на землю. — Твое субботнее дежурство прошло без эксцессов?
— Ничего особенного. По твоей заявке поступил полицейский отчет, касающийся нашего клиента, попавшего в дорожно-транспортное происшествие; миссис Макброк желает переписать завещание — снова поссорилась с родней… Из коллегии адвокатов пришла очередная просьба принять опекунское дело — срочно свяжись, а то обидятся… Кроме того, не забудь, что сегодня провожают на пенсию Томпсона.
— Я действительно забыла об этом, — кивнула Дороти. — И у меня не будет времени заехать домой, чтобы переодеться. А в сумке все помялось.
— Не беда. Достань что-нибудь, во время ланча я найду, где погладить… Ой, совсем вылетело из головы! Звонил Боб Клифорд. Сказал, хочет сообщить тебе нечто очень важное.
Если бы Дороти находилась в своем обычном рабочем состоянии, то непременно почуяла бы неладное, — тот никогда не звонил просто так, но ее все еще переполняли волнующие впечатления прошедших дней и она не могла сосредоточиться.
Клифорд позвонил после полудня, и первая же его фраза сразу насторожила.
— А что, Дороти, — лениво протянул старый адвокат, — твоя клиентка — как ее… Сюзан Хемлон, так и не надумала снять свои обвинения или хотя бы изменить в них кое-какие показания?
— Сьюзи Хедлоу, — поправила она, ни секунды не сомневаясь, что Клифорд нарочно переврал имя. — Если тебя интересует, не собирается ли она забрать иск о похищении ребенка, то могу сообщить: таких намерений у нее нет.
В трубке прозвучал злорадный смешок. Дороти мгновенно поняла, что хороших известий ожидать не следует.
— Знаешь, я бы искренне хотел, чтобы это дело вела не Дороти Ламбер, а любой другой адвокат.
— Вот как? Почему же, Боб?
— Потому что я уважаю тебя, дорогая, и не хотел бы видеть, как опытный адвокат в судебном процессе превращается в жалкое посмешище.
У Дороти по спине побежал холодок.
— Не волнуйся, Боб. Я не позволю сделать это даже тебе.
— Что ты, детка? Я и мысли не допускаю.
— Тогда от кого прикажешь ждать неприятностей? Говори уж, что таишь за пазухой?
Клифорд сокрушенно вздохнул.
— Крепись, Дороти. Мне не очень по душе сообщать коллеге вроде тебя новости, в корне меняющие…
— Да в чем дело, Боб? Скажи же наконец!
— Тогда слушай. Мне принесли отчет частного детектива, где приводятся доказательства, что в прошедший уик-энд твоя клиентка имела встречу с одной средних лет бездетной парой. Стороны заключили договор, согласно которому Сьюзи Хедлоу передает вышеупомянутой паре все права на своего ребенка в обмен… на финансовое вознаграждение.
— Что?!
— Сьюзи не такая любящая мать, какой прикидывается. Если все пройдет, как она задумала, сам факт купли-продажи состоится на следующей неделе.
У Дороти потемнело в глазах.
— Я тебе не верю! Здесь нет никакой логики! Ведь Клод Эшби, настаивающий на своих отцовских правах, с радостью освободил бы ее от материнских обязанностей, если они ей в тягость…
— Да, но ты забываешь в данном случае о деньгах, дорогая. С настоящего отца ведь не потребуешь выкуп! А бездетные пары, годами ждущие возможность исправить ошибку природы хоть таким образом, готовы без колебаний выложить требуемую и немалую притом сумму. Для мисс Хедлоу это настоящая удача. Не сомневаюсь, она все очень тщательно взвесила. Более того, готов дать голову на отсечение, этот план у нее созрел уже в тот момент, когда наша особа подзалетела с беременностью.
— Откуда такая уверенность? — спросила Дороти лишь бы что-то сказать. Ей было прекрасно известно — Клифорд не предаст огласке какие-либо сведения, если те не подтверждены.
— Дорогая моя, факт состоявшейся между Хедлоу и будущими усыновителями встречи записан на магнитофонную пленку, а кассета в данную минуту лежит передо мной на столе. Ты сразу узнаешь голос Сьюзи.
— Я хочу послушать.
— Конечно. Я закажу копию…
— Нет, Боб, никаких копий. Я хочу слышать оригинал. Кроме того, мне нужно знать, когда началась слежка за моей клиенткой.
— Нетрудно, думаю, догадаться, что слежка ведется далеко не один день, иначе как можно было бы засечь Хедлоу на горячем?
— И кто же нанял частного детектива?
— Думаю, это очевидно.
Кто же, если не Брасс! Эта мысль как громом поразила Дороти. Романтические фантазии, которым она предавалась всего пятнадцать минут назад, развеялись в мгновение ока. Услужливая память подсказала, как настойчиво выгораживал тот своего племянника и с самого начала обещал стереть в порошок Сьюзи. Вот и не постоял перед расходами на частного детектива. Хорош!… Он утаил это от нее. Подлец, подлец, а я беспросветная идиотка. Расчувствовалась… Разнюнилась… Наверняка и уик-энд был задуман им как способ хоть ненадолго увести ее с арены, где уже назревали события, чтобы она ненароком не сорвала их.
Дороти закрыла лицо рукой. Конечно, он старательно ублажал якобы свою возлюбленную, а тем временем коварно запущенное колесо вращалось здесь без помех… Господи, она клюнула на элементарную наживку и попалась. Какой стыд, какой позор! Ведь что-то подсказывало мне поостеречься, лихорадочно думала она. Почему же хотя бы не уехала из Майами, когда решилась на этот шаг. Ах, Брасс умаслил! Ах, поверила в любовь!… От ярости Дороти была готова убить его…
— Послушай, Боб, пленки подслушанных бесед для суда практически не имеют значения — они служат лишь косвенным доказательством.
Клифорд на том конце провода воспринял слишком затянувшуюся паузу как естественную, возникшую из-за того, что Дороти осмысливала сообщенную им новость, поэтому был терпелив.
— Для суда — да! Но для тебя-то, адвоката, защищающего такого рода особу, — это ведь не так! Знаю по себе, перед какой моральной дилеммой оказываешься, когда имеешь дело с нечистоплотным клиентом.
— Да уж…
— Однако не стоит из-за этого терять аппетит, Дороти, — завершил Клифорд свой монолог шуткой. — Главное заключается в том, что многое стало ясно. У тебя есть время все обдумать и не совершить непростительную для адвоката ошибку.
— Ты прав, — мрачно согласилась она.
— Я уже имел разговор со своим клиентом, — продолжил Клифорд. — Он не собирается вести войну против Хедлоу. Ему важно забрать у нее ребенка и все. Если же она заупрямится, то может оказаться и на скамье подсудимых, и я сильно сомневаюсь, удастся ли ей тогда отвертеться. Полагаю, ты посоветуешь своей клиентке быть более покладистой?
Когда беседа с Клифордом окончилась, в кабинет вошла Тина.
— Ты белее мела! — озабоченно воскликнула она. — Расстроилась из-за звонка старика?
— Как ты оказалась прозорлива насчет нашей Хедлоу! — устало ответила Дороти. — Она действительно скрывает кое-какие секреты. Причем довольно мерзкого свойства.
— Стоит ли из-за этого переживать! Что же она натворила?
Дороти была не в состоянии повторять детали беседы с Бобом Клифордом.
— Позже расскажу. Постарайся разыскать Сьюзи и пригласи ее немедленно сюда. Мне нужно сказать ей парочку слов, прежде чем я откажусь от этого дела.
— Понятно. Какие еще будут распоряжения?
Дороти чуть помедлила.
— Если позвонит Эдди Брасс, скажи… что я занята и не могу говорить с ним.
— А если ты не будешь занята?
— Все равно скажи именно так! Я больше не желаю с ним разговаривать! Понятно?
Секретарша широко раскрыла глаза от удивления.
— Честно говоря — нет, но в мои обязанности входит беспрекословно выполнять твои распоряжения. Можешь не волноваться, я позабочусь, чтобы мистер Брасс тебя не побеспокоил…
Встреча с Сьюзи Хедлоу далась Дороти трудно. Пришлось сдерживать раздражение, неприязнь, даже брезгливость.
— Интересно, что ты собиралась делать дальше?… Неужели думала, что торговля ребенком сойдет тебе с рук? — спросила она, когда Сьюзи перестала изворачиваться, лгать и наконец призналась во всем.
— Я собиралась исчезнуть из Бостона. Мой парень подлежит условно-досрочному освобождению, и мы хотели смотаться куда-нибудь, где нас никто не знает… Он обещал жениться на мне, если, конечно, я избавлюсь от ребенка и раздобуду денег. Не попади он в тюрьму, я бы на Клода Эшби и не взглянула… Но мне было так тоскливо и одиноко…
— Боже мой, Сьюзи! — Глаза Дороти округлились. — Скажи спасибо, что сама не оказалась за решеткой! С кем ты связалась? Кстати, твоему парню, на которого ты возлагаешь такие надежды, еще долго придется ежедневно отмечаться по месту жительства у инспектора полиции. Ему нет смысла куда-либо удирать, иначе нависнет угроза получить новый срок.
После беседы с Хедлоу Дороти чувствовала себя совершенно измочаленной, словно ее пропустили через барабан стиральной машины.
В какую же грязь она вляпалась! Век не отмыться. Все перепуталось и смешалось: авантюрное судебное дело, личная чудовищная авантюра, от которой вряд ли скоро оправится… Силы оставили ее, не хотелось даже шевельнуться, а ведь вечером предстояло торжественно провожать на пенсию коллегу. Не пойти она не имела морального права. Ехать же домой и в одиночестве терзаться своими переживаниями — перспектива еще тоскливее…
Она сняла телефонную трубку и набрала номер банка, где служил ее верный рыцарь Джек Уолш. К счастью, тот ответил сразу.
— Привет! — сказала Дороти. — Не составишь ли ты мне компанию на вечер?… Особого веселья не обещаю, поскольку это проводы на пенсию моего коллеги, да я и неважно себя чувствую к тому же, но посидим, поговорим…
Добрый Уолш даже не стал задавать лишних вопросов.
— Хорошо, я за тобой заеду, — просто ответил он.
— Ну и денек сегодня! Ужасно устала, — сказала Дороти секретарше, заглянувшей в кабинет, чтобы попрощаться.
— Я тоже.
— Мне кто-нибудь звонил, пока я общалась с Хедлоу?
— Если тебя интересует, звонил ли Эдди Брасс, то могу сказать — звонил, причем неоднократно. И конечно, не поверил, будто ты настолько занята, что не можешь поговорить с ним.
— Тем хуже для него.
— Тем хуже для тебя, ибо я решил потребовать объяснений лично! Что происходит, Дороти? — бросил с порога Эдди, входя в кабинет.
Секретарша предпочла немедленно ретироваться. Пропустив ее, Брасс плотно прикрыл за собой дверь.
В первый момент, ошеломленная столь внезапным его появлением, Дороти растерялась. От пережитой обиды и боли едва сдерживала закипавшие слезы. Но овладела собой, гордо вскинула голову. Не хватает еще впасть в истерику или того хуже — устроить ему скандал. Она решила, что самое правильное — вести себя достойно.
— Ты и сам мог бы догадаться, — произнесла наконец Дороти. — Я хочу раз и навсегда прекратить наши отношения.
Если бы она не знала, что Брасс отличный притворщик, наверняка поверила бы тому недоуменному выражению, которое появилось на его лице: у него даже губы дрогнули, словно от внезапной боли.
— Может, все же объяснишь?
Дороти тяжело вздохнула, словно перед прыжком в ледяную воду.
— Мне казалось… наш праздник в Майами…
— Возможно, там я еще не была готова к такому решению.
— К чему ты ведешь, Дороти?!
— Не кричи, пожалуйста…
— А ты объясни по-человечески.
Дороти вспыхнула.
— Я поняла, что ошиблась в своих чувствах. Вот и все. — Она произнесла слова твердо, хотя в глубине души сознавала, что это самая большая ложь в ее жизни.
— Скорее, ты ошибаешься сейчас. По некоторым косвенным признакам я могу судить, что мы с тобой… отличная пара.
— Нет! — быстро возразила она. — Не нужно говорить «мы с тобой», «пара» или что-то в этом роде… Прошу тебя принять мое решение как окончательное.
— А если я не соглашусь?
Дороти заставила себя быть жесткой.
— Я надеялась, мы сможем расстаться безболезненно, но ты не оставляешь мне иного выхода, поэтому буду говорить прямо. Я позволила увлечься иллюзией, казавшейся прекрасной… Но дурман прошел…
— И когда же ты протрезвела? — не без издевки спросил он.
— Практически сразу же, как вернулась к обычной жизни. Она все расставила по местам, все высветила в истинном свете.
— Понятно. Иными словами, ты сделала свой выбор согласно логике, которой так кичишься.
— При чем здесь логика?
— А как же? Разве не сама ты говорила, что люди не должны быть рабами своих чувств и всегда существует выбор… Очевидно, тебе удалось вырваться из рабства.
— Если на то пошло, — сдержанно произнесла Дороти, — будь ты понаблюдательней и менее толстокожим, наверняка уловил бы, что мои чувства были не столь сильны, чтобы от них нельзя было освободиться.
Эдди пожал плечами.
— Вам лучше знать, мисс Ламбер.
— Нам еще необходимо уладить несколько общих дел. Нужно пристроить Джеки и щенков… Я не собираюсь бросать их на произвол судьбы.
— Забавно… Мужчину вы выбрасываете из своей жизни без всяких угрызений совести.
Ладони у Дороти стали влажными, горло сжалось, она не могла смотреть ему в глаза, боясь выдать ложь, и… продолжала лгать:
— Некоторые угрызения совести я испытываю… Мне с самого начала не стоило давать вам повод рассчитывать или надеяться на что-то, поскольку…
— Поскольку я недостаточно… породист?
Это была откровенная, вызывающая издевка, но Дороти подумала о гораздо более серьезном для нее. Разве может быть порядочным человек, прибегающий к обману ради достижения своих целей? Или способный использовать для этого искренние чувства женщины? От таких лучше держаться подальше.
— Да, ты недостаточно хорош, Эдди, — твердо сказала она.