— Надо же! Почему я сам об этом не подумал? — произнес он с напускным удивлением, хотя в душе торжествовал. — Это решило бы сразу все проблемы!

— Значит, вам нравится мое предложение?

— Безусловно! Еще сегодня утром я готов был спорить на сотню долларов, что не смогу найти человека, которому мог бы доверить Джеки и свой дом.

В свою очередь Дороти могла бы поспорить на месячное жалованье, что во время отсутствия Брасса его племянник не преминет почаще сюда заглядывать, чтобы, пустив в ход все свое обаяние, поколебать ее мнение о себе как о человеке, способном на злодеяние. Непременно воспользуется! Неужели Эдди считает меня непроходимой тупицей, не догадывающейся о подоплеке происходящего?

Очевидно, так оно и было. Брасс сиял. Он даже не пытался скрыть торжествующую улыбку.

— Удивительно, как иной раз все удачно складывается, правда?

— Действительно, — сухо подтвердила она. — Во вторник я приеду сюда после работы и останусь, пока вы не вернетесь… А куда, простите мое любопытство, вы отправляетесь?

— В Джидду.

— Куда-куда?!. — Дороти пожалела о своем вопросе.

Брассу не обязательно знать, что он в очередной раз предельно удивил ее. Очевидно, Сьюзи Хедлоу сильно погрешила против истины, сказав, будто Брасс держит скромную пристань, чем и зарабатывает на жизнь. Тут что-то не так.

— Это на Красном море.

— Боже, какая даль!

— Да, — кивнул он, — Саудовская Аравия далеко. Но выбирать не приходится. — Эдди сдержанно улыбнулся. — Раз надо, значит, надо. Куда отправлюсь в следующий раз — узнаю только с очередным телефонным звонком.

— Вот как? — вежливо заметила Дороти. — Забавно…

— Клод уверен, что щенки у Джеки родятся не раньше чем через три-четыре недели, поэтому мне, возможно, придется вызывать тебя подежурить еще. Бывают месяцы, когда я больше бываю в отъезде, чем здесь.

— Это я уже поняла, — сказала Дороти, хотя на самом деле не понимала ничего, поскольку невольно залюбовалась его ладной фигурой. Для своего высокого роста он был удивительно пропорционален, гармоничен в движениях, будь то взмах руки или поворот плеча…

Чем же все-таки он занимается? Наверное, ему приходится выполнять какую-то физическую работу. Во всяком случае, у людей, целыми днями сидящих за письменным столом, таких мускулов не бывает. Но, в отличие от накачанных красавцев, у Эдди вовсе не пустая голова, в смысле интеллекта он куда выше ее бывшего мужа, например. Дороти осадила себя: она опять их сравнивает? Да, невольно. И с какой же стати?… Истосковалась по мужской ласке?… Этого еще не хватает, сердясь на себя, подумала Дороти и вздрогнула, когда услышала вопрос:

— Так я не понял, ты возьмешься хозяйничать здесь время от времени?

— Что? — Застигнутая врасплох, она осознала, что совершенно отсутствовала, погруженная в свои размышления, — Извините, я задумалась.

Эдди понимающе усмехнулся, словно ему было хорошо известно, сколь трудно бывает женщинам оторвать взгляд от красивого мужчины, чем немало разозлил ее. За такую усмешку ему, по крайней мере, стоило бы влепить хорошую пощечину, чтоб не нагличал!

— Я говорю, что после появления щенков нам придется искать хозяев не только для Джеки, но и для них.

— Не стоит заранее морочить себе голову, — резонно заметила она, поднимаясь со стула и поправляя юбку. — А сейчас, прежде чем я уеду, не покажете ли мне ваш дом? Должна же я хоть как-то в нем ориентироваться, когда вас нет.

— Конечно. — Эдди встал и пошел вперед, кивком пригласив Дороти следовать за ним. — Осторожно, здесь довольно круто, — обернулся он на ступенях лестницы, ведущей на второй этаж. Это движение было столь неожиданным, что она буквально уткнулась ему в грудь и тут же услышала глухие удары его сердца. Дороти хотела было попятиться, коснулась ладонями плеч Эдди, но тот не отпустил. — Я бы не хотел, чтобы ты упала.

Но если бы она сейчас и упала, то вовсе не из-за ступенек. В этот момент для нее исчезло все, кроме сине-голубых оттенков моря и неба в глазах, устремленных на нее из-под густых черных ресниц. В них можно утонуть, в смятении подумала она, не в силах оторваться от этой завораживающей, как тихий омут, глубины.

— Дороти. — Мягкий, бархатистый голос Эдди привел ее в трепет, заставив вспомнить те ощущения, которые она давно, казалось, позабыла.

— Да? — Дороти осторожно высвободилась из его рук.

— Не можешь ли ты побыть здесь еще немного? Давай вместе поужинаем?… Еще только начало шестого. Я быстро разморожу мясо, приготовлю барбекю…

— У меня другие планы, мистер Брасс, — твердо заявила она. — Кстати, в следующий уикэнд я буду занята: не могу пропустить одно благотворительное мероприятие. Так что постарайтесь к субботнему вечеру вернуться, как планировали.

— Постараюсь. — Прохлада, промелькнувшая в его глазах и прозвучавшая в голосе, подсказала Дороти, что Эдди не привык, когда ему отказывают. — Я не имею намерения вторгаться в твои сегодняшние планы, тем более в твою общественную жизнь… Если ты так спешишь, давай смотреть дом.

Ее первое впечатление подтвердилось. Коттедж был не просто солидным, а роскошным. На втором этаже она насчитала три спальни, каждая со своей ванной и балконом, обращенным к заливу.

— Самая большая и удобная — моя, в конце коридора. Если захочешь, можешь ночевать там, когда меня не будет.

Сама мысль об этом вызвала в душе Дороти непонятную ей самой панику.

— Нет, — возразила она. — Предпочту воспользоваться маленькой, гостевой, а не вторгаться в интимные хозяйские апартаменты.

— Никак не привыкну к твоей манере чопорно изъясняться…

— Вообще здесь уже все понятно. Гораздо больше меня интересует кухня, — сказала Дороти, торопясь закончить разговор.

Любопытство снедало Дороти Ламбер с самых первых мгновений, когда они с Брассом познакомились. Он был для нее загадкой. И вот теперь, когда она стала временной хозяйкой в его доме, желание отгадать хоть часть этой загадки не давало ей покоя.

Интересно, Эдди приглашал дизайнера оформлять интерьер или природный вкус подсказал ему, в каком стиле он должен быть решен? Сам выбрал серовато-зеленые спокойные тона стен, штор, обивки мебели? А может быть, подсказала женщина?… Все это она обдумывала, изучая свою спальню. И довольно скоро поняла, что женщина есть и, возможно, даже не одна. Об этом свидетельствовали наполовину использованный флакон духов и губная помада, найденные в ванной комнате на полочке над умывальником. Кроме того, в фарфоровом блюдце, служившем подставкой для подсвечника, стоявшего на ночном столике, Дороти увидела тонкое золотое кольцо с аметистом. Но мне до этого нет никакого дела, сказала она себе, пусть Брасс содержит хоть гарем!

Однако Дороти огромным усилием воли заставляла себя проходить мимо двери, ведущей в спальню Эдди. Ей отчаянно хотелось заглянуть туда, хотя она стыдилась самой мысли о таком поступке.

Как Дороти и ожидала, ровно через два дня появился Клод. Она сразу внутренне взъерошилась, тот же — был сама непринужденность.

— Как тут у вас дела? Справляетесь?… Я вырвался ненадолго, чтобы узнать, не доставляет ли вам хлопот Джеки? В таком состоянии животные бывают капризны.

— Нет. У нас все в порядке. Можешь не волноваться.

— Я и не волнуюсь. — Юноша ласково потрепал собаку за уши и угостил ее чем-то хрустящим. — Не скучайте, я постараюсь к вам заскочить еще…

В следующий раз он принес в целлофановом пакете коробку, в которой оказалась половинка домашнего пирога.

— Жена моего шефа испекла, — весело сообщил он, выкладывая угощение на блюдо. — Очень вкусный, вся лаборатория хвалила, особенно с кофе. Давайте сварим. Уверен, вам тоже понравится.

Дороти не пожелала дальше терпеть и ответила резко:

— Хватит тебе притворяться! Думаешь, я не понимаю, что происходит?

— А что происходит? — удивленно спросил тот.

— Ты лебезишь передо мной, так как я адвокат Сьюзи Хедлоу… Это дядюшка надоумил тебя быть полюбезнее или сам придумал? Стыдись!

Румянец, мгновенно покрывший щеки юноши, обескуражил Дороти.

— Никто и ничего не заставляли меня! Я отношусь к вам с симпатией, хотя мне искренне жаль, что такая приятная женщина представляет… не мои интересы… Поверьте, я действительно беспокоюсь, чтобы у вас здесь было все в порядке. В конце концов, это мой мужской долг.

Клод говорил столь искренне, с такой неподдельной простотой, что Дороти сразу смягчилась.

— Ладно. Прости, если обидела. Ты производишь впечатление приличного молодого человека, но не нужно задабривать меня шоколадным пирогом и своим вниманием…

— Иными словами, мне не следует надоедать вам и лучше вообще держаться подальше?

Дороти пожала плечами.

— Видишь ли, обстоятельства требуют, чтобы между тобой и мной соблюдалась определенная дистанция. Нарушая ее, я нарушаю закон, чего делать не полагается.

— Ладно. Не буду вас смущать, — виновато улыбнулся юноша. — Не возражаете, если я заберу кусочек пирога? Я не ужинал, а у меня еще ночное дежурство. Спокойной ночи…

В пятницу Клод не появился, хотя Дороти была уверена в обратном. Она уже собиралась отправиться спать, когда вдруг в гостиной зазвонил телефон. Грудной женский голос спросил Эдди.

После того как Дороти ответила, что мистера Брасса нет и ожидается он не ранее субботы, незнакомка поинтересовалась:

— Простите, а с кем я говорю?

— Я — сиделка, присматривающая за его собакой.

— Вот как? — удивились на другом конце провода. — Эдди не перестает меня поражать… Когда он вернется, передайте, пожалуйста, что звонила Мэгги.

— Он знает ваш номер?

— Конечно.

Веселый смех сопровождал этот ответ, а Дороти почему-то стало грустно. Конечно, подобных номеров у него, наверное, целая сотня. Сгорая от стыда, она взяла черный кожаный блокнот, лежавший у телефона, заглянула. Так и есть… Аманда, Хлоя, Беттина… Несомненно, Эдди Брасс из тех, кто коллекционирует женщин! Это обстоятельство сильно ее задело.

Возьми себя в руки, приказала Дороти себе, неужели три года замужества ничему не научили тебя? И вообще, с какой стати ты постоянно о нем думаешь?…

Надеясь, что свежесть вечернего воздуха чуть охладит ее разгоряченную голову, она взяла Джеки и отправилась побродить по берегу. Вернувшись после долгой прогулки, Дороти налила себе бокал вина, поставила пластинку с «Песней Сольвейг», но вспомнив, что не дочитала вчера роман, захваченный сюда из дома, отправилась за ним наверх.

Как и в течение трех предшествующих дней, спальня Эдди, мимо которой она проходила, вызвала желание заглянуть туда хоть одним глазком. И вот… поддалась искушению. Возможно, подействовала щемяше-любовная мелодия Грига, а может, внезапное, не поддающееся никакой логике наваждение… Словом, взявшись за ручку двери, она решила, что уже некуда отступать, и перешагнула порог.

Спальня была наполнена сумерками летнего вечера, все предметы казались призрачными, пока глаза не привыкли.

Ее поразили размеры кровати — одних подушек было столько, что хватило бы для целой солдатской казармы. А покрывало…

Взвешивая на руке тяжелую шелковую бахрому, окаймлявшую затканное сплошным узором покрывало, Дороти подумала: не ездит ли Брасс в Саудовскую Аравию специально за восточной роскошью, чтобы поражать необычностью ложа своих любовниц.

— Вот это да! — невольно произнесла она вслух, не заметив, как на пороге спальни появился темный силуэт.

— Разговариваешь сама с собой? Или в моей постели есть еще кто-то?

5

Дороти вздрогнула от испуга.

— О-о Господи! Вы?… — растерянно воскликнула она, глядя на Брасса. — Вы что, никогда не стучите, прежде чем войти?

— В собственную спальню?… — с издевкой сказал он, включая свет. — Что-то новенькое… в правилах этикета!

— Я… я… хотела сказать…

— Понимаю, вы здесь кое-что забыли?

— Нет, — смутилась Дороти и мучительно покраснела. Было видно, как заалели ее щеки, шея. — Не думала, что вы вернетесь так рано… Я ждала вас лишь завтра.

Эдди поставил у спинки кровати видавший виды чемодан, устало потер лоб.

— Я управился раньше, чем думал. Извини, если некстати.

— Вам не в чем извиняться…

Дороти старалась выглядеть естественно, хотя, по правде сказать, это было почти невозможно, стыд жег ее. Ну и в ситуацию она попала из-за своего любопытства!

— Вот и отлично. У вас здесь все в порядке? Для начала скажи, как поживает Джеки?

— Нормально, — ответила она. Ей совсем не понравилось это зловещее «для начала». — Разве вы не видели ее в гостиной? Она спала на диване.

— Хорош сторож, если спит без задних ног! — пожал плечами Эдди. — При таком некудышном охраннике в дом может вломиться кто угодно. Вот и оставляй вас одних: одна дрыхнет, другая беззаботно прыгает на моей кровати.

Хотя Дороти и так была краснее помидора, от последних слов зарделась еще больше.

— Я не прыгаю!

— Ну скачешь.

— Ничего подобного!

На его губах вспыхнула лукавая улыбка.

— А что же ты здесь делаешь?

— Мне послышался шум… И я зашла проверить, все ли в порядке.

— Чтобы расслышать шум сквозь музыку Грига, здесь должны были бы плясать слоны. Ведь ты даже не заметила, как я вошел.

— Потому что вы не вошли, а прокрались.

— Нет! — покачал головой Эдди; его улыбка стала еще шире. — Я подал голос сразу же, когда открыл внизу дверь. А потом я ее с шумом захлопнул!

Если говорить о Дороти как о женщине, то неуклюжие попытки вывернуться выглядели жалко; для адвоката же они были и вовсе непростительны. Досада охватила ее. И больше всего, конечно, на себя. Но тут она наконец нашлась:

— Коли вы доверили мне свой дом, к чему столь придирчивый допрос? Гоняете меня, как школьницу на экзамене.

— Просто я люблю наблюдать за тобой, когда ты так мило краснеешь, — добродушно признался Эдди. — Признаться, еще большее удовольствие получил бы, застань я тебя спящей здесь.

— Вот еще! — фыркнула Дороти. Конечно, она должна была бы немедленно использовать этот двусмысленный намек, чтобы тут же покинуть дом Брасса. И если бы Дороти соображала здраво, то за пять минут собрала бы свои вещи. Но в его присутствии голова ее отказывалась работать в привычной скорости и в полную мощь, уступая голосу чувств, произвольно рвавшихся наружу.

— У вас усталый вид!

— Усталый?! — Эдди поморщился, расправляя плечи. — Я провел в пути восемнадцать часов и просто с ног валюсь!

— Может, принести чай или еще что-нибудь? — дружески спросила она, радуясь, что нашла правильный тон.

Эдди понял: его взяла, она отступает.

— А нельзя ли поточнее, Дороти? Что конкретно ты предлагаешь?

— Стакан горячего молока. Очень помогает при усталости. Бодрит, восстанавливает силы.

— Горячее молоко? — состроил гримасу он. — Спасибо, не откажусь. Да и от сандвича тоже. В самолете не так уж сытно кормят.

Когда Дороти вернулась в спальню минут десять спустя, Эдди там не обнаружила. Зато дверь ванной была распахнута настежь и оттуда доносился шум воды.

— Вот ваши сандвич и молоко! — крикнула Дороти. — Приятного аппетита и спокойной ночи!

Она поставила поднос на столик, стоявший рядом с кроватью, и уже собиралась уйти, как вдруг раздался мягкий, просительный голос:

— Подожди, Дороти, не уходи, пожалуйста.

Вид Эдди заворожил ее. Светлый купальный халат оттенял бронзовость его кожи, влажные завитки волос падали на лоб, небрежно повязанный пояс подчеркивал стройность узких бедер. Он походил на атлета, пробежавшего длинную дистанцию и только что освободившегося от напряжения: в движениях мягкость, покой и какая-то трогательная незащищенность.

— Мне кажется, вам лучше побыть одному, — с трудом произнесла она, горло ее сжалось. — У вас действительно усталый вид…

— Я уже почти очухался. Если ты останешься и поговоришь со мной, я скорее приду в себя. — Эдди присел на край кровати, похлопал ладонью рядом, приглашая Дороти присоединиться. — Составь мне компанию, пока я перекушу. Расскажи, чем ты занималась в мое отсутствие? Так приятно оказаться дома, где светятся окна, пахнет поджаренным хлебом и звучит музыка… Обычно мне такое удовольствие не выпадает, когда возвращаюсь…

Если бы Дороти попросили сунуть голову в пасть льву, она, конечно, отказалась бы, но Эдди был настроен столь миролюбиво, что она заставила замолчать собственный инстинкт самосохранения, взывавший к осторожности.

— Хорошо, на пару минут останусь, — согласилась Дороти. Вблизи его лицо выглядело более усталым. Круги под глазами, морщинки в уголках губ и у висков, которые так и хочется разгладить. — Могу сказать, что здесь, у вас, я провела несколько прекрасных дней. Купалась, гуляла. Окончательно подружилась с Джеки и лучше узнала Клода.

Эдди удивленно вскинул бровь.

— Ты общалась с моим племянником? Это для меня новость.

— Он почти каждый день заглядывал. Справлялся, все ли у нас в порядке.

— Вот видишь! — спокойно заметил Брасс. — Я же говорил тебе, что Клод добрый и очень заботливый парень.

— У всех есть какие-то хорошие качества, Эдд, — пожала плечами она.

Тот даже забыл про бутерброд, ошалело глянул на Дороти, чем привел ее в замешательство.

— В чем дело?

— Ты понимаешь, что сейчас сказала? — тихо спросил Брасс.

— Извини, не очень.

— Ты назвала меня Эддом!

Дороти глубоко вздохнула и произнесла чуть дрогнувшим голосом:

— Но ведь тебя так и зовут: Эдди, Эдд…

Брасс удовлетворенно кивнул и поднес к ее губам открытую банку пива.

— Выпей глоток, а то мое имя комом станет у тебя в горле. Наконец-то ты обращаешься ко мне как к человеку.

В другое время Дороти отказалась бы, но в этот миг ей нужно было хоть чем-то загасить бушующий внутри пожар. Она послушно раскрыла рот. Эдди наклонил банку и поднес к ее губам.

— Глотни как следует, иначе не распробуешь. Оно вкусное.

Он поил ее словно волшебным напитком, а она как завороженная подчинялась ему. Несколько капель скатилось с губ к подбородку, но он не дал ей смахнуть их, ласково утер ее сам. Затем кончиком пальца коснулся нижней губы Дороти, нежно заскользил по ее влажной поверхности.

Неожиданно для самой себя она слегка прикусила его палец зубами. И тогда Эдди чуть продвинул палец вперед, дотронулся до ее трепещущего языка. Что он делает? — мелькнуло у нее в голове. Невиданная дразнящая ласка туманила Дороти голову. До чего чувственны оказались эти медленные круговые движения и касания, вызывавшие незнакомый трепет. Она не знала, что ей делать и как поступить. Все тело наполнялось лихорадочным жаром, поднимавшимся изнутри. Ей хотелось продлить эти мгновения, до конца ощутить сладостный вкус, который она не испытывала даже в самые интимные минуты близости с мужем. Тот вообще считал ее ледышкой, не способной ни испытывать удовольствие, ни доставлять его партнеру. Так и было с ним. Это правда. Но может быть, дело совсем не в ней, а в мужчине, который не умеет разжечь страсть? Ах, Эдди, Эдди… Она плыла, ощущая приливы сладостной истомы…

Помимо воли, ее ладонь приникла к его груди. Под распахнутыми лацканами халата она ощутила шелковистую упругость волос, почувствовала, как в возбужденном ритме бьется его сердце. Он неотрывно смотрел ей в глаза, словно приказывая: ну же, ну!… Дороти разрывалась между жутким смущением и наслаждением, с каким играла губами с его пальцем, то отпуская, то вновь вбирая его в свой рот. Она понимала, что это только прелюдия, что еще можно остановиться. Но такое невероятно чувственное начало сулило неизъяснимо изысканное продолжение. И в тот момент, когда Эдди прильнул к ней губами, она окончательно сдалась. Еще никогда в жизни ни один поцелуй не был ей желаннее. Она упивалась им, впитывала его жар, блаженствовала…