Патриция Поттер

Дама его сердца

Пролог

Шотландия, 1738

Нил Форбс никогда не верил в то, что любовь может разбить сердце мужчины. Он вообще не верил раньше, что на свете существует любовь. И только теперь, стоя перед маркизом Брэмуром, он понял, что ошибался и ему незачем жить, раз он недостаточно хорош для Джэнет Лесли.

Он вошел в кабинет, готовый к решительному разговору и с маркизом, и с отцом Джэнет. Он был готов к схватке с любым чудовищем, но не мог сражаться с самим собой: с тем, кем он был, а вернее — не был. Нил молча внимательно слушал маркиза, не сводя с него глаз.

— Твоя мать была сумасшедшая, — говорил маркиз, — и эта порча переходит из поколения в поколение. Неужели ты тоже хочешь передать болезнь по наследству? Уже одно то, что ты мог подумать о возможности брака с Джэнет, — безумие!

Каждое слово маркиза разрывало Нилу сердце. Хотя ему уже исполнилось двадцать четыре, он никогда не задумывался о последствиях материнской болезни. Его мать, Джоанна, умерла, когда он был ребенком, но Нил всегда знал, что является незаконным сыном лорда Брэмура, старшего брата теперешнего маркиза. И когда умер его отец, Нила взяли на воспитание в замок маркиза: ведь он был единственным потомком старшей ветви семейства Форбс. Правда, при этом ему все время напоминали о том, что он незаконнорожденный, и Нил чувствовал себя чужим в этой семье. Ходили слухи, что его младший кузен Рори тоже незаконный сын маркиза, что жена, которую маркиз ненавидел, наставила ему рога. Так что Нила взяли в замок еще и для того, чтобы он, как дамоклов меч, висящий над головой, напоминал Рори о его сомнительных правах на наследство.

— Не только твоя мать была больна, — продолжал маркиз. — Твоя бабка покончила самоубийством, и ее сын тоже. Ты говоришь, что любишь Джэнет? Но если ты ее действительно любишь — откажись от нее. Ты вообще никогда не должен жениться, Нил! — прибавил он торжественно. — Я обещал твоему отцу удержать тебя от брачных уз.

Нилу вдруг стало очень холодно, хотя в кабинете горел камин.

— Вы никогда раньше…

— Да, я никогда не говорил об этом, потому что не видел необходимости. Но ведь и ты никогда не собирался жениться.

— Я вам не верю…

— В жилах твоих бабушки и матери текла проклятая кровь. Вот почему мой брат снял с себя всякую ответственность за твое будущее. Ты должен благодарить меня за все, что я для тебя сделал, когда твоя мать заболела. За то, что я дал тебе имя Форбсов…

Слова маркиза как огнем ожгли его душу. Нил вспомнил, как мать, сидя в башенной комнате их старого замка, тихонько напевала песенку, не обращая никакого внимания на ребенка, притулившегося у ее ног. Ему так хотелось, чтобы его приласкали, однако сердце матери было похоже на пустую раковину. Нет, такое не должно повториться снова! Что, если его сердце тоже когда-нибудь опустеет? И что станется с детьми от такого брака?..

Нил спрашивал себя: почему он раньше об этом не беспокоился? Наверное, потому, что прежде он никогда не любил. Потому, что, живя затворником в родном обветшавшем замке, он был еще слишком юн, чтобы задумываться о таких вещах. Потому, что, переехав в Брэмур в качестве товарища и спутника для старшего кузена Дональда, он знал, что хоть и незаконнорожденный, но все же благородного происхождения. А главное, он никогда не предполагал, что может полюбить, и полюбить страстно. Что появится женщина, без которой жизнь не имеет смысла.

И какое чудо, что Джэнет Лесли чувствует то же самое! Вчера вечером она поклялась ему в вечной любви. Джэнет, которая сама похожа на лучезарный летний вечер, воплощение красоты, мира и спокойствия!

Дональд назвал ее как-то синим чулком, но это потому, что ему нравились только не обремененные умом, сговорчивые пышногрудые девицы. Ну а Джэнет тоненькая, как прутик. Локоны у нее светло-каштановые — на солнце так и сияют. Глаза темно-голубые, а на носу веснушки, и Нилу всегда хочется дотронуться до них губами…

Все случилось очень быстро. Стоило Джэнет и ее отцу впервые появиться в замке, Нил остолбенел. Даже утомленная путешествием, Джэнет двигалась с удивительным изяществом и чувством собственного достоинства. Она прибыла, чтобы познакомиться с Дональдом, как нареченная невеста наследника рода Брэмуров. Однако высокий и красивый Дональд был в тот день пьян, и Джэнет не удостоила его даже взглядом. Зато она посмотрела на Нила… и вот тогда это произошло. Нилу показалось, что в воздухе зазвонили колокола, нервы его напряглись, чувства пробудились. Он видел, что с Джэнет происходит то же самое. Глаза ее распахнулись, улыбка заиграла на губах.

Нил знал, что Джэнет предназначена Дональду, оба отца хотели этого брака. Но для Нила ничто не имело значения. Джэнет притягивала его как магнит.

В один прекрасный день, к вечеру, им удалось наконец остаться наедине. Во время охоты Джэнет повернула на боковую тропинку, а он последовал за ней. Они встретились у бурлящего потока, брызги которого сверкали, как бриллианты, в лучах заходящего солнца. Нил помог Джэнет спуститься с лошади и вдруг, неожиданно для самого себя, крепко обнял ее. Это было какое-то наваждение, колдовство, волшебство! Нил не знал, как это назвать. Он знал только, что готов всю жизнь держать ее в объятиях.

Встречались они и потом — ночью у крепостных стен замка, у ближайшего озера и в пещерах на зеленых холмах, окружающих Брэмур. Они разговаривали, целовались. Им обоим хотелось большего, но Нил помнил, что жизнь его матери была загублена рождением внебрачного ребенка.

— Мы поженимся, — сказал он однажды Джэнет. — Мой дядя хочет заключить союз с семейством Лесли. Он согласится на наш брак, если ты откажешь Дональду.

Нил убедил самого себя, что так оно и случится. В конце концов, в его жилах тоже течет благородная кровь Форбсов, он носит их родовое имя.

Джэнет задумчиво посмотрела на него:

— Отец обещал, что никогда не выдаст меня замуж насильно. Он хочет, чтобы я была счастлива, а Дональд… внушает мне страх. — Она замолчала и взглянула Нилу прямо в глаза. — Даже если наши семьи не согласятся на наш брак, я буду с тобой. Везде и всегда. Но отец согласится. Я уверена.

Он ее поцеловал, и ему показалось, что небо содрогнулось, скрепляя их союз.

Однако они с Джэнет обманулись. Только сейчас, во время разговора с дядей, Нил узнал, как глубоко он заблуждался. Мало того, что он незаконнорожденный, он, оказывается, еще и сумасшедший. У него дурная, порченая кровь. С первым недостатком еще можно было примириться, но не с наследственной болезнью. Да, он должен был догадаться раньше и не тешить себя несбыточными надеждами и мечтами.

Как часто маркиз твердил ему, что он должен благодарить судьбу, что он в неоплатном долгу перед своим дядей и всем должен быть доволен. После переезда в замок Брэмур Нил учился вместе с двоюродным братом Дональдом, а в благодарность должен был заботиться о кузене и охранять его. Нил выполнял все приказания. Он старался благотворно влиять на Дональда, обуздывать его дурные наклонности., смягчать жестокое отношение к Рори — младшему кузену, к которому Нил привязался всей душой. Однако его заступничество приносило Рори только неприятности, и Нил перестал вмешиваться. Он не участвовал в нападках на Рори, но и ничего не делал, чтобы помешать им, — просто научился держать свое мнение при себе.

Нил и в самом деле был очень благодарен за то, что его учат вместе с Дональдом, а потому усердно вникал в состояние хозяйственных дел в замке, которыми больше никто не занимался. Он понял, что по-настоящему любит землю, и даже прочел несколько книг о том, как улучшить почвы. Старый маркиз смеялся над усилиями Нила, но тем не менее охотно пользовался услугами племянника. Дональд был не в ладах с арифметикой, а сметливость Нила позволяла маркизу не тратиться на счетовода. Нилу казалось, что он стал необходим маркизу и может рассчитывать на благосклонное отношение к своей просьбе. Но, как выяснилось, это было очередным заблуждением. Маркиз заговорил снова:

— Если же ты все равно решишь жениться на Джэнет Лесли, то знай: я не дам ни гроша. Тебе не на что будет кормить и содержать жену — тем более из такого знатного рода.

И Нил понял, что в замке Брэмур его никогда не будут считать членом семьи. Да, он бастард. Дональд не раз так его называл. Но и Рори тоже бастард. Разница состояла лишь в том, что если не по крови, то по закону Рори все же считался сыном маркиза Брэмура. И неважно, что Нил всегда преданно служил маркизу. Сейчас он еще раз убедился, как был слеп. Он значил для маркиза не больше, чем какой-нибудь грум из конюшни. Более того, дядя явно издевался над ним. И Нил, пожалуй, догадывался, почему. По простоте души он предполагал, что раз приданое Джэнет все равно достанется маркизу Брэмуру, то тому будет безразлично, за кого она выходит замуж. Но Нил не учел, какой удар по самолюбию получит Дональд, если Джэнет предпочтет Нила. Да и гордый маркиз тоже будет уязвлен. Нищий ублюдок с наследственной болезнью преуспел там, где молодой наследник-лорд потерпел неудачу!

Маркиз презрительно усмехнулся, и Нил подумал, не покинуть ли ему навсегда Брэмур. В конце концов, он взрослый человек и может себя прокормить. Но он знал, что является единственной преградой между жестоким маркизом и его арендаторами, между Дональдом и Рори…

— Больше не смей встречаться с этой девушкой, — предупредил маркиз. — А теперь убирайся.

Нил молча вышел из кабинета дяди. Какого же он свалял дурака! И что же ему теперь делать? Если бы не наследственная болезнь, он все равно посватался бы к Джэнет. Он хорошо управляется с землей и животными. Они с Джэнет могли бы куда-нибудь уехать — ведь она же сама поклялась быть с ним, даже если ее отец и его дядя не дадут согласия на их брак… Но имеет ли он право обречь ее на бедность? А самое главное, может ли предложить ей брачный союз, отягченный наследственным недугом?

Нет, он не способен причинить ей такое горе. Значит, надо что-то придумать. Он должен сказать ей, что узнал, будто дядя лишит его наследства, если они убегут и обвенчаются тайно. Придется притвориться, что наследство для него имеет значение. Иначе она будет ждать, надеяться и уговаривать отца. Даже если он расскажет ей о болезни матери, Джэнет вряд ли прислушается к голосу разума. Нет, он должен оставить ей шанс полюбить кого-нибудь другого. Пусть его сердце разбито, но он не допустит, чтобы она тоже стала несчастной!

Никогда прежде его мысли не были столь бескорыстны. Он жил тем, что исполнял чужие приказания. Он не был героем. Впервые в жизни Нил готов был совершить благородный поступок. Даже если Джэнет возненавидит его.

1

Шотландия, 1747

Нет, никогда нельзя желать смерти другому человеку! Джэнет знала, что попадет за это в ад, а она ведь даже исповедоваться в таком страшном грехе не могла, потому что католическая религия давно была под запретом. Хотя в конечном счете это ничего не меняло, потому что в сердце своем она себя не винила и ни в чем не раскаивалась.

Но как же она могла так обмануться в отношении Аласдэра Кэмпбелла?! Как могла выйти за него замуж?..

Сидя теперь в детской и укачивая десятимесячного сына, она знала ответ. В смежной комнате спали три маленькие девочки, и это в них она влюбилась, а не в их отца.

Да, овдовевший Аласдэр притворился замечательным, любящим отцом, которому нужна для его дочек добрая мать. Именно этот довод и заставил Джэнет согласиться на брак. Ей так хотелось иметь детей.

Когда Нил предал ее, Джэнет поклялась, что больше никого не полюбит. Так оно и шло. Она отказывала всем претендентам на ее руку. Прошло два года, четыре, шесть после того, как она получила от Нила письмо, где он сообщал, что раздумал жениться, так как ее приданое его удовлетворить не может. Он даже не счел необходимым заявить ей об этом прямо в лицо и предпочел сокрушить ее сердце своим жестоким посланием.

А между тем Джэнет очень хотелось быть матерью. Она мечтала о том, как возьмет на руки новорожденного младенца, как будет радоваться на дочку, делающую первые шаги, любоваться маленьким сыном, который садится на первого в своей жизни пони.

И вот тогда в их местах появился Аласдэр Кэмпбелл. Он привез с собой маленьких осиротевших девочек, и они сразу же завладели сердцем Джэнет. Аласдэр был красив и показался ей обаятельным. Девочки, пожалуй, чересчур примерно себя вели — как-то уж слишком тихо, — но Джэнет не придала этому значения, хотя такое поведение могло и насторожить. «Да, они молчаливы и робки, — подумала тогда Джэнет, — но ведь они потеряли мать!» И Джэнет очень захотелось, чтобы дети снова начали играть и звонко смеяться. Поэтому она дала согласие Аласдэру, хотя ее отца смущало, что Кэмпбеллы протестанты и верные слуги короля Георга, в то время как клан Лесли предпочитал католиков-якобитов.

Так Джэнет стала графиней Лохэн. Вскоре она убедилась, что семью графа раздирают самые дурные страсти: ненависть, зависть и алчность.

Первая жена Аласдэра, Изабелла, умерла, произведя на свет свою третью дочку, и иногда Джэнет задумывалась: а не по своей ли воле Изабелла ушла из жизни? Как бы то ни было, для детей смерть матери стала катастрофой. Они жили в постоянном страхе перед отцом, бабушкой, старой вдовствующей графиней, и дядей — ее средним сыном, который, между прочим, впал в ярость, когда у Джэнет родился Колин.

Колин и три маленькие девочки были единственным благим последствием ее брака. Джэнет любила девочек, как родных, заботилась о них, учила и защищала, за что порой ей приходилось сносить побои. Так получилось и на этот раз. Пятилетняя Аннабелла не сразу отскочила в сторону, когда мимо проходил отец. Точнее сказать, девочка словно приросла к месту — так испугалась. А когда старшая сестренка попыталась оттащить ее с дороги, чтобы не мешала, то получила удар хлыстом. Девочка вскрикнула от боли, и Джэнет бросилась на помощь, заслонив собой Грэйс.

Аласдэр вспыхнул от ярости.

— Это мои дети! — закричал он. — Что хочу, то с ними и делаю!

— Я не позволю тебе больше бить детей, — твердо заявила Джэнет.

Сколько раз ей приходилось молчать, зная, что возражения только разъярят его еще больше. Но нет, пусть лучше на нее обрушится его злоба, но не на ребенка, даже не понимающего, в чем он провинился.

— Ах, вот как? — переспросил граф любезным тоном, но Джэнет знала, конечно, что скрывается за этой показной любезностью.

Кэмпбелл больно схватил ее за руку и потащил к себе. Слава богу, они занимали раздельные комнаты. Джэнет очень хорошо знала, что он приводит по ночам женщин, чему она только радовалась: значит, этой ночью он не войдет в ее спальню. Джэнет в совершенстве овладела искусством избегать мужа и делала все, чтобы дети тоже не слишком часто попадались ему на глаза. Но сегодня они неосторожно выскочили из-за двери, желая узнать, состоится ли намеченный на завтра пикник.

Аласдэр швырнул Джэнет на кровать.

— Больше ты никогда не станешь мне перечить! — И он взмахнул хлыстом. — Забыла свое место, якобитская шлюха?

Кровь застыла в жилах Джэнет. Последний год был омрачен трагическими событиями в Горной Шотландии. После битвы при Куллодене все католики-якобиты подверглись жестоким гонениям. Брат Джэнет погиб, сражаясь на стороне принца Чарли, а все земли отца были конфискованы, хотя он до последнего дня пытался их отстоять. После его смерти Джэнет осталась совсем одна. Никто в целом мире больше не мог служить ей защитой и опорой. Никто ее не любил, кроме трех маленьких падчериц — пяти, шести и семи лет.

И еще она черпала утешение в памяти об одном прекрасном, лучезарном вечере. Даже сейчас Джэнет упрямо цеплялась за это воспоминание…

Муж разорвал на ней платье, и его хлыст заходил по ее плечам, груди и спине. А потом Аласдэр скинул одежду и набросился на Джэнет — нелюбящий, грубый, безразличный к тому, что свежие рубцы на ее теле кровоточат.

Муж насиловал ее, а она пыталась думать о своем. Что ей делать? Бежать? Но куда она денется с четырьмя детьми, старшей из которых нет еще и восьми? Сможет ли она заботиться о них как следует, кормить, одевать? Конечно, она может бежать в одиночку, но что тогда будет с детьми? Кроме того, Аласдэр ни за что не отдаст ей сына. Он бы прочесал все графство в поисках наследника. Девочки для него ничего не значат — они ведь только девочки и потому бесполезны. Но сын! Он хочет, чтобы мальчик стал его подобием, во всем бы следовал по его стопам.

«А вот это только через мой труп! — подумала Джэ-нет. — Или — его…»

Аласдэр встал с постели и, сощурившись, взглянул на жену.

— Ты, моя любезная, еще не научилась покоряться своему господину. Интересно, сколько раз мне придется учить тебя, глупая баба, прежде чем ты усвоишь этот урок?

В ответ она успела только бросить на него яростный взгляд, потому что в дверь постучали. Аласдэр открыл, ничуть не смущаясь тем, что Джэнет, растерзанная, лежит на его постели. В комнату вошел его лакей Макнайт с подносом в руках. На подносе стояла бутылка виски. При виде лакея Джэнет поспешно стянула на себе разорванное платье, а Макнайт выпучил глаза.

— Немного ее проучил, — усмехнулся Аласдэр. — Следуй моему примеру, если когда-нибудь сделаешь такую же глупость и женишься.

Еще два года назад Джэнет научилась не плакать после подобных сцен. Не заплакала она и сейчас, но, когда слуга ушел, сказала:

— Кто-нибудь когда-нибудь тебя прикончит.

— Это угроза, моя милая?

— Нет, просто предупреждение. Если ты хоть пальцем тронешь опять детей…

— И трону, если захочу! Дети мои, а ты не вмешивайся не в свое дело. Кстати, сегодня изволь явиться к ужину. Я жду гостей.

Аласдэр вышел, а Джэнет еще немного помедлила. Все тело ныло от побоев и грубого насилия, но она твердо решила, что плакать не станет. Слезы только доставили бы ему удовольствие и укрепили в сознании своей власти. Преодолевая боль, она встала, переоделась и пошла к детям. Девочки испуганно забились в уголок, сын громко плакал. Через силу улыбнувшись, Джэнет сказала, что пикник обязательно состоится, и взяла сына на руки, пытаясь успокоить. Когда Колин затих, она уложила его в постельку и отвела девочек в спальню, смежную с детской. Там она помогла им переодеться в ночные рубашки, а потом рассказала сказку и спела колыбельную.

Потом Джэнет долго сидела около сына, глядя, как он спит. Через год он тоже станет бояться отца. Она серьезно опасалась, что в приступе ярости Аласдэр покалечит кого-нибудь из детей — как это было со щенком, однажды подвернувшимся ему под ноги. Она вылечила щенка и нашла ему добрых хозяев, но больше не разрешала детям заводить домашних животных.

Джэнет с трудом сглотнула комок в горле… и подумала о Ниле Форбсе. С ним бы ее жизнь была совсем другой — по крайней мере, так она думала когда-то. Но ведь тогда ей было всего девятнадцать и она верила, что на свете существует любовь. Она поверила тогда его нежности, его неумелым поцелуям, его обещаниям. Она была готова всем пожертвовать для Нила, и разочарование в любви было таким горьким, таким болезненным…

Нил тогда был беден и не мог удовлетвориться ее скромным приданым. Теперь он один из богатейших людей в Шотландии. После смерти двоюродного брата, убитого знаменитым Черным Валетом, Нил унаследовал титул маркиза Брэмура. Он увеличил свои земельные владения и, говорят, пользовался доверием самого герцога Камберленда — палача ее страны. Но о ней он совсем позабыл. Правда, Нил так и не женился. Джэнет слышала, что его хотели сосватать с ее младшей золовкой, но Брэмур резко пресек эти поползновения. Наверное, рассчитывает на более выгодный брак… Что ж, в Шотландии он теперь может выбирать любую невесту. Он ведь не только богат, но и очень красив. Джэнет часто вспоминала, какой он был высокий, вспоминала его черные как вороново крыло кудри, которые она любила наматывать себе на пальцы, его темные, смотрящие прямо в душу глаза…